Читать интересную книгу Ничья земля - Ян Валетов

Ни Молчуну, ни Сергееву дважды повторять не пришлось. Каша, заправленная салом, была превосходна.

— Тут кабанов — тьма, — пояснил Бондарев, наблюдая, как гости уминают угощение за обе щеки. — Места-то сравнительно чистые, леса кислотой не выело. Так, что скотина есть. С голоду умереть трудно. Ну, что? Давайте по одной?

Выпили все, и Матвей с Молчуном тоже. Спирт был крепок и чист, после жирной каши скользнул внутрь незаметно, не пьяня, а только согревая.

— Я после того, — сказал Равви, — еще два склада нашел. И продовольствие, и техника, и оружие. Даже приборы ночного видения есть. Хочешь один? Могу подарить.

— Не откажусь, — сказал Сергеев. — Равви, нам на ту сторону нужно. Как быть?

Бондарев недовольно цыкнул зубом.

— Как быть?! Они на переправе уже третий день сидят! Мы в начале хоронились, даже кухни не разжигали. А потом сообразили, что они нас не видят из-за леса. Вертолет раньше десяти утра не взлетает, а у нас к этому времени — все погашено. И вечером — они там пьянствуют, никуда не смотрят.

— Не пойму, — сказал Сергеев, — почему они еще живы? Теряешь хватку, Равви?

За Бондарева ответил Матвей, раскрасневшийся от рюмки, что твоя девица. Правда, румянец был нездоровый, пятнами по щекам.

— Мы решили их не трогать. Это не вояки. Не ООНовцы. Не бандиты — откуда у бандитов вертолет? Зачем трогать тех, о ком ничего не знаешь?

— Ну, почему же — не знаешь? — спросил Сергеев, прищурясь. — Ты налей, Матвей, а я вам расскажу, кто эти ребята, по моему разумению.

Услышав рассказ Михаила, Равви вскочил, и зашагал по палатке, заложив здоровую руку за спину и припадая на протез — для полноты картины не хватало попугая на плече, повязки на глазу и пятидесяти килограмм веса на талии. Сильвер, да и только!

Лексикон у него был еще тот, и пират бы покраснел. Религиозный лидер новой формации исчез — по палатке вышагивал полковник Бондарев по кличке Говорящая Голова, только, почему-то в кипе и с бородой.

Смысл речи, если отбросить цветистые выражения, сводился к тому, что если бы он догадывался о том, кто расположился лагерем в паре километров от них, то не то, что Сабра и Шатила, а даже деревня Сонгми оказались бы санаторием, в сравнении с тем, что ожидало охотничков.

Зная таланты Равви и его опыт проведения зачисток, Сергеев был склонен ему верить.

— Значит так, — приказал Равви, выговорившись, — штурмовую группу — ко мне! Сколько снайперов у нас там в охранении?

— Трое, — ответил Матвей.

— Связь с ними есть?

— Есть. Пока приказано соблюдать радиомолчание.

В палатку влетел молодой, лет двадцати пяти, парень, небольшого роста, хрупкий, стриженный коротко, почти налысо и лопоухий до смешного. Но с таким взглядом глубоко посаженных карих глаз, что желание смеяться отпадало немедленно.

— Командир штурмовой группы…

Начал, было, он, но Равви махнул рукой и сказал:

— Вижу, что прибыл! Вот что, Вадюша, бери своих архаровцев и дуй к вертолету. Занимайте позицию и ждите вот их, двоих — он указал на Сергеева и Молчуна. — Как подойдут — атакуйте. Пленных не брать. Будут живые — допросить и в расход. Дальше сопроводишь через мост, если надо — дашь, кого из своих, до места довести. Ты Сергеева знаешь?

Вадим бросил на Михаила быстрый взгляд и кивнул.

— Помню. Виделись.

— Ну и отлично! Там, на позиции в гнездах — три снайпера. Они помогут. Используй.

— Хорошо, командир. — Сказал парень чуть не по-уставному. — Разрешите исполнять?

— Давай, работай!

— Равви, — сказал Матвей, вполголоса, когда командир штурмовиков выскочил вон, — может быть не надо? Пусть себе… Что мы, Мишу в другом месте не переправим, конце концов… Ребят же положим.

Равви глянул на него так, что будь Мотл попугливее, точно бы попытался убежать.

— Отдохнуть сейчас не приглашаю, — обратился Равви к Сергееву и Молчуну, — как я понял, времени у вас нет. А вот, если будет у вас на то желание — погостить попозже, так это в любой момент. Милости просим! Ты проводишь, Мотл?

— Провожу, — сказал Матвей.

— И в дорогу пусть соберут ребятам.

— Хорошо, Равви.

— И ночного видения прибор пусть положат, я обещал.

— Хорошо, Равви.

— Рад был видеть тебя, Миша. Предложение мое остается в силе.

— Спасибо, полковник, я подумаю.

— Ты всегда так говоришь.

— Дамаск далеко, — сказал Сергеев, — и ты, пока, обойдешься и без меня. Но за приглашение — спасибо.

Равви улыбнулся. С одной стороны у него во рту были стальные коронки, отчего улыбка получалась несильно приветливой.

— Пошли, — сказал Матвей от входа, — скоро девять. В десять они обычно взлетают.

На улице стало еще холодней. Изо рта шел пар, трава быстро покрывалась инеем. Судя по всему, к ночи могло быть намного ниже ноля. Хоть зимы после Потопа были теплыми, но климат был неровным, и временами становилось так холодно, что столбик термометра опускался до минус двадцати, двадцати пяти, чтобы через несколько дней опять взлететь на плюсовые отметки.

— Есть что-то, что тебе конкретно нужно, — спросил Матвей, пока они шли к фургону с продовольствием. — Ну, там — патроны, гранаты.

Сергеев покачал головой.

— Лекарства?

— Спасибо, Матвей, все есть. Еды немного возьму, и таблеток обеззараживающих для воды — у нас кончаются. А прибор, что полковник говорил — не надо. Зачем он мне?

— Если я не выполню приказ — старик огорчится.

— А кто ему скажет?

— Я. Я ему никогда не вру.

— Договор у вас такой?

— Религия не позволяет.

— Слушай, Матвей, ты хоть мне не заливай, на счет религии. Я же тебя не первый год знаю. Прямо уж, если соврешь — у тебя язык отсохнет.

— Тогда зачем глупые вопросы задаешь? Не вру я ему — и все.

— А мне — соврешь?

— И не сомневайся. Кто ты мне? — Матвей невесело улыбнулся. — Гой. Хоть и наш, но, все равно, гой.

Они остановились возле фургона, и Матвей постучал костяшками пальцев по крашенному зеленой краской борту. В ответ на стук, из-под полога высунулась заспанная женщина, с волосами, прикрытыми черной косынкой, завязанной на манер банданы. Из-под банданы лезли на лоб рыжие непокорные пряди. Увидев Мотла, она улыбнулась, сразу сделавшись моложе и привлекательнее, и, через минуту, перед Молчуном и Михаилом лежали несколько упаковок армейских сухарей, банки с тушенкой, пакет с вяленым мясом, соль в белой тряпице и десяток бульонных кубиков.

Матвей нетерпеливо переступал с ноги на ногу, пока они паковались и, дождавшись, наконец, быстрым шагом отвел их к палатке с оборудованием, где вручил Михаилу таблетки и тяжелую коробку с прибором.

— Ты уверен, что патронов не надо? — спросил он еще раз.

— Хватит, — сказал Михаил. — Нести тяжело. Но за заботу — спасибо.

Подольский насмешливо фыркнул.

Лагерь, почти проснулся, наполнился голосами, в том числе детскими. У рукомойников, которые вешались на стойки у задних стенок палаток, появились люди.

— Слушай, Матвей, — спросил Сергеев, — помнишь, когда я раненый лежал, сестричка за мной ухаживала? Ириной звали.

Матвей оглянулся через плечо, сверкнул черными глазами, и снова ссутулился.

— Помню, конечно. Ты ребенком интересуешься? Или ей?

— Считай, что всеми сразу, — сказал Сергеев не очень дружелюбно. Тон, которым Подольский задал вопрос, ему откровенно не понравился. — А что — есть ребенок.

— Нет, — отрезал Матвей, не оборачиваясь. — Ты пустышкой оказался. Или Бог не дал. А она — в кибуце под Киевом. Жива — здорова.

— Что-то я тебя не пойму, Матвей. Обидел я тебя чем?

— Ты тут не причем. Не бери в голову. — Сказал Подольский. — Зачем тебе лишнее?

— Лишнее? — подумал Сергеев, глядя на узкую спину Мотла, маячившую перед глазами. — Судя по твоему тону, дружище, совсем не лишнее. Чем-то я тебя зацепил. Может быть, вопросом своим сейчас — как по живой ране, подернутой корочкой. Значит, есть что-то, что я не знаю, а ты мне, как мужик мужику, ни за какие коврижки не скажешь. Гордость не позволит.

При отходе Сергеев еще раз восхитился местом, выбранным для лагеря. Стоило сделать полсотни шагов — и он исчезал, словно его и не было. Еще через полсотни шагов, лес прятал звуки и запахи.

По овражку, ведущему к тропе, он шли быстро, но на бег не переходили. Матвей бежать не мог, он даже от быстрого шага задыхался, и они были вынуждены делать остановки каждые двести метров, чтобы дать ему отдышаться.

— Не лети, — попросил Сергеев, — успеем. Чего ты с нами пошел? Мы и сами дорогу знаем.

— Не обращай внимания. — Дышал Матвей тяжело, как ныряльщик. Глаза у него были, как у больного пса — слезящиеся и красные. — Я в порядке.

— Что с тобой? — спросил Сергеев. — Не бережешь ты себя, Матвей. На кого Равви хозяйство оставит?