— Да-да, — поспешил подтвердить Сандалов. — Так и было.
— Ну, я, кстати, не против отблагодарить, — ответил Булатов. — Даже, наоборот, целиком «за». Лучше сейчас мы его учтём, а он нам в следующем году ещё такой же стройотряд организует. Что скажете, мужики? Давайте, сделаем его членом стройотряда, как будто он с нами работал. И деньги поделим с учетом этого.
— Я за, — поднял руку Ираклий.
— Я тоже, — присоединился к парням Алексей, а за ним и Семён Давыдов, Лёня Желтов, Игорь Доненко, Витя Макаров…
Вышли девчонки.
— Товарищи! — обратился ко всем Булатов. — Пока все в сборе. Давайте решим один вопрос. Все знают, а если не все, то объясняю: Паша Ивлев нашёл нам эти объекты, вёл все переговоры по условиям труда и оплаты. Поступило предложение отблагодарить его и включить в списки бойцов нашего стройотряда.
— Это как? — спросила Света Костенко. — Как если бы он работал со всеми вместе?
— Да, — подтвердил Булатов. — Получит наравне с нами. Для каждого из нас это будет небольшая сумма. Нас двадцать с лишним человек, получить мы планируем по две тысячи, это меньше ста рублей от каждого на долю Ивлева.
Костенко недовольно надулась, но ничего не сказала.
— А я не согласен сдавать, — ответил Денис Кукояка. — Сто рублей! Вы что⁈
— У тебя две тысячи будет, — недоумённо смотрел на него Ираклий, — а в мае ты искал, у кого трешку одолжить, чтобы до стипендии протянуть три дня. Чувствуешь разницу? А напомнить еще раз, благодаря кому она образовалась? Все, что до Пашки мы находили, до того, как он нам эти два объекта подкинул, полный тухляк был. Заборы править за гроши, там сотни две вышло бы на человека в месяц. Крыши крыть на свиноферме, там три сотни вышло бы, но вполне могли бы поубиваться, на высоте нас никто не учил работать.
— Хотите, сдавайте! Я не буду! — настаивал Денис.
— Я тоже, — вдруг присоединился к нему Павел Ильин.
— Вам что, сотки для него жалко? — удивлённо смотрела на них Катя Слонова. — Мои родители до сих пор в упор не верят, что нам кто-то такую сумму заплатит за два месяца и десять дней. Снисходительно посмеиваются над моими рассказами, думают, я что-то неправильно услышала. Папа сказал, что это его годовая зарплата с двумя высшими образованиями, и никто соплячке-студентке столько не заплатит. Я все мечтаю, как приду и разложу на столе все эти деньги, чтобы им показать. Пашка нам реально здорово помог!
— Вот, пусть, нам сначала заплатят, — отрезал Кукояка. — И вообще! Почему Брагины за месяц с небольшим заработали по полторы тысячи, а мы за два с лишним всего две? А?
— Потому, что вы сами настояли на том, что все заработанные деньги делятся на количество работавших в эти дни, — спокойно ответил Алексей Сандалов. — В июне и июле у нас были дорогие работы. Повезло тогда совсем с оплатой. А в августе иначе. На фундаменте здесь нам работы больше, чем на месяц за шестнадцать тысяч на всех.
— Это нечестно! — упёрся Кукояка.
— Ну, знаешь! — вмешался Ираклий. — Мы предлагали разделить в конце лета на всех поровну все заработанные деньги. Проголосовали против. Тебе так было тоже нечестно? И как ты хочешь разделить?
— Не знаю! — огрызнулся Денис. — Но не так!
— Короче! Голосуем! — взял слово Булатов. — Кто за то, чтобы включить Ивлева в стройотряд? Кукояка и Ильин, вы что?
— Против! — ответили хором парни, но в глаза не смотрели.
— Костенко! А ты чего? — удивлённо спросил староста.
— Я воздержусь, — ответила Света, смотря дерзко ему прямо в глаза.
* * *
Лубянка.
Капитан Румянцев вышел из отпуска и получил задание организовать пятого сентября лекцию Ивлева на тему «Угрозы сепаратизма и превентивные действия: мировой опыт». Тема его удивила, если честно. Парень был экономистом, а где в ней экономика?
Капитан открыл свои рабочие материалы по Ивлеву, тот вернётся только в последний день августа. Румянцев решил, пока, проанализировать отчёт спецхрана по литературе, что Ивлев у них заказывал и изучал в читальном зале. Поручение полковника это регулярно делать никуда не делось.
Куча иностранной периодики, журналы по науке и технике. Из художественной литературы только Хайнлайн.
Никакого Солженицына, Набокова… Это очень хорошо, — подумал Румянцев. — Интересно, в этом Хайнлайне что такого он нашел?
Он решил взять эту книгу, просмотреть и почитать, насколько получится, всё-таки, она на английском. Но мало ли… Румянцев, как и многие пацаны, шёл работать в КГБ, мечтая работать разведчиком за рубежом. Так что английский надо держать в тонусе, а то вызовут и предложат поехать резидентом за рубеж в США, а он что скажет — я забыл уже английский, пусть едет кто-то другой?
* * *
Москва. Квартира Брагина-младшего.
В квартире было полно народу. Родители помогли Косте и Жене купить без очереди модный кухонный гарнитур и Костя с отцом и тестем только закончили собирать шкафы, столы и тумбочки и развешивать шкафчики. Кухня получилась очень красивая и нарядная, белая с красными дверцами. Счастливые Женя с матерью протирали полки и расставляли нехитрый, пока ещё, скарб молодожёнов.
Потом они пили чай с тортом и коньячком, обмывали приобретение. Молодые продолжали делиться своими впечатлениями и показывали фотографии из круиза. Брагин-старший взял себе несколько фотографий на память, Марина Геннадьевна, мама Жени, тоже взяла пяток.
Долго засиживаться не стали, завтра понедельник, генералу и прокурору на службу.
Оставшись вдвоём, Костя с Женей ещё раз удовлетворённо осмотрелись и обнялись на радостях.
Тут раздался звонок в дверь. К удивлению ребят, это оказался Лёша Сандалов. Ни разу еще к ним в гости не заходил.
— Привет, не помешал? — спросил он.
Костя сразу пригласил его на кухню, а Женя по новой поставила чайник, стала выставлять на стол только что вымытые после родителей чашки и достала остатки торта.
— Тут такое дело, — перешёл Лёша к цели своего визита. — Мы решили включить Пашу Ивлева в список членов стройотряда. Всё-таки, он нам здорово помог… Если бы не он…
— Конечно! Правильно, — охотно согласился Костя, вспомнив свой разговор с отцом на эту тему. — Мы с Женей от себя ему в подарок детских игрушек из поездки привезли за это. Импортных. Но отблагодарить деньгами и от всех это, вообще, очень правильно. Молодцы!
— Правда? А я боялся, что вы против будете, — с облегчением проговорил Лёша. — Представляете, Ильин и Кукояка против. И Светка Костенко тоже как-то странно настроена. Я все деньги на предъявителя в сберкассу положил. В среду Воздвиженский должен нам шестнадцать тысяч за фундамент отдать. Пойдём все вместе с этими деньгами снимать вклад и делить деньги. Надеюсь, что они ещё передумают и скинутся, как все.
— А с нас сколько? — сразу спросил Костя.
— По шестьдесят два рубля.
— Это сто двадцать четыре за двоих, — посчитал Костя и вышел с кухни. Отец Женьки уже привез коробку с деньгами, которые ему оставляли, так что денег дома было полно. Вернувшись, он положил перед Лёшей деньги. — Вот, наша с женой доля. А Ильин и Кукояка пусть подавятся своими деньгами. Пашка не умрёт без их стольника или сколько там насчитали?
— Девяносто рублей, — подсказал Лёша.
— Паша переживёт без их ста восьмидесяти рублей. А мы этих, не знаю, как их назвать, в следующем году в свой стройотряд не возьмём. Пусть сами себе работу ищут. Правильно? — взглянул Костя на жену, та кивнула. — А игрушки мы подарим, как у них малыш уже родится. Да? — обнял он притихшую Женю. — А то мама меня поругала за такой подарок, сказала, что заранее дарить нельзя, примета плохая.
Женя хихикнула и со снисходительной улыбкой взглянула на мужа.
— Блин, завидую я вам, — вдруг признался Лёха, пряча деньги. — А я ещё даже предложение Свете не делал.
— А что ты тянешь? — удивился Костя.
— Так, денег хотел сначала заработать. Вот она согласится, надо свадьбу играть, а на что?