Читать интересную книгу Обратная сторона смерти - Антон Леонтьев

Версия была хлипкая, и после того, как Тараканов запутался во лжи, меняя первоначальные показания, никто ему не поверил. Никто, кроме Жени. Потому что она-то знала: тот, кто убил тетушку и ограбил ломбард, был кем угодно, но только не ее отцом. Ведь убийца носил особой формы сапоги, на каблуке которых была непонятная эмблема. Девочка заявила об этом и полицейским, и следователям, но один из них сказал ей:

– Барышня, у вас же был шок. Мало ли что вам померещилось? Тем более в комнате темно было. Да и не заставляет вас никто свидетельствовать против собственного родителя, улик и так достаточно.

– Но я не выгораживаю его, не придумываю мнимого грабителя! – закричала тогда Женя, понимая, что ей никто элементарно не верит. – Он был, он убил тетушку!

– Лучше вам об этом забыть, – посоветовал следователь. – Потому что и так ясно, что виноват во всем ваш отец. Тем паче что он уже был на каторге…

– По навету! – встрепенулась Женя. А следователь вздохнул:

– Ну а в этот раз никакого навета нет. Он убил, и точка! Теперь ему придется провести на каторге остаток своей никчемной жизни.

Хотя, как знала Женя, следователи склоняли отца к повинной, Аркадий Емельянович этого не сделал, утверждая, что если в чем и виноват, то только в том, что ограбил и без того ограбленный уже ломбард. Но тетку свою и пальцем не тронул – старушка была уже мертва, убита, когда он там появился.

Тараканов намеревался точно такую же версию отстаивать в суде и воспрял к жизни. Посещавшую его в Крестах дочку уверял, что докажет свою невиновность и никому не позволит второй раз в жизни закатать его на каторгу за преступление, совершенное кем-то другим.

Этим сенсационным делом заинтересовался известный петербургский адвокат, объявивший о своей готовности защищать Тараканова бесплатно. И вместе они готовились разработать стратегию защиты. Процесс предстоял грандиозный, ажиотаж в бульварной прессе был гигантский… Но Аркадий Емельянович вдруг скончался в тюрьме от закупорки сердечной аорты. И со смертью главного подозреваемого процесс отменили.

Хуже всего для Жени было то, что все уже давно вынесли обвинительный вердикт – именно ее отец, вне всяких сомнений, является злодеем, укокошившим родную тетку. И после его скоропостижной кончины не было никого, кто бы мог защитить его честь, ведь мертвые сраму не имут.

Никого, кроме Жени.

Но ее, разумеется, никто не слушал. Для всех она была девчонкой, потерявшей в одночасье и тетушку, и отца. Отца, который и убил эту самую тетушку. Нашлись какие-то дальние родственники, обитавшие в Саранске, люди деловые и активные, быстро прибравшие к рукам то, что осталось после похорон Елизаветы Никитичны. Кстати, большую часть своего, как вдруг выяснилось, миллионного имущества она завещала церкви и монастырям. Однако оставался еще и ломбард, который даже теперь, после похищения основных ценностей, был весьма лакомым кусочком.

Родственники, бывшие Жене людьми совершенно посторонними, быстро переселились в Петербург и завладели ломбардом. Внучатая племянница бывшей его хозяйки была для них обузой – только корми ее да трать деньги на образование девчонки. Да и разумно ли держать в собственном доме дочь убийцы?

Обращались с ней родственники, как с паршивой собакой, постоянно напоминая, что живет она у них из милости и всем именно им обязана. Женя ждала того момента, когда наконец закончатся ее мучения и она покинет дом, внезапно сделавшийся для нее чужим.

Хуже всего было то, что тетушкину квартирку новые владельцы ломбарда сдали, а фотографии старушки просто выбросили, Жене удалось спасти лишь несколько самых любимых изображений. Но девочка дала себе слово, что сумеет продержаться. Ведь если бы отец продержался, то наверняка доказал бы в суде, что невиновен.

Или нет?

Этого никто с уверенностью сказать не мог, и Женя мечтала об одном: однажды доказать всему миру, что Аркадий Емельянович Тараканов вовсе не преступник.

Сверстницы в гимназии были к ней безжалостны – обзывали «дочкой монстра», «наследницей Джека Потрошителя» и «кровавой Женькой». Но чем больше ее унижали, тем спокойнее реагировала Женя. И тем лучше училась. В итоге злопыхательницы оставили девушку в покое, видя, что та их игнорирует. А постоянная зубрежка принесла результаты: Женя окончила гимназию с золотой медалью.

Родственники тут же сообщили ей, что теперь их пути расходятся – они сами по себе, а Женя сама по себе. И что у них нет денег на то, чтобы финансировать ее образование на педагогических курсах, куда девушка намеревалась поступить.

То, что денег у них не было, являлось сущим враньем: ломбард приносил еще больше прибыли, чем при тетушке, и родственники давно обзавелись большим, вульгарно-роскошно обставленным особняком на Караванной. Однако это было именно то, что Женя хотела услышать. Поэтому, собрав свои немногочисленные вещи, она покинула этих злых людей.

Ей было нелегко, пришлось перебиваться с хлеба на воду, однако девушка не чуралась никакой работы. Неожиданно стало ясно, что у нее имеется преподавательский талант и что она отлично умеет управляться с детьми, даже самыми капризными. Женя стала давать частные уроки, а позднее подрабатывать в качестве гувернантки. Совмещать сию рабочую деятельность с учебой на педагогических курсах было нелегко, однако она знала, что ей нужна хорошая профессия. А более прочего ей нужны деньги.

Деньги требовались для того, чтобы нанять хорошего адвоката или даже целое детективное агентство. Потому что она не оставила мысли восстановить репутацию отца и доказать, что отнюдь не он убил тетушку.

Как-то на Пасху, которая в том году выпала поздняя, майская, семейство, в котором Женя натаскивала по латыни, русскому и математике отпрыска-оболтуса Витю, предложило девушке отмечать вместе с ними светлый праздник Воскресения Христова. Родители Вити, мальчишки задиристого, однако не пакостника, были на редкость хорошими людьми, да и платили поболее, чем некоторые иные.

В пасхальное воскресенье на квартире, куда она была приглашена, собралось множество народу – отец Вити был инженером, а мать наследницей большого купеческого состояния. Женя чувствовала себя среди представителей столичного бомонда не совсем в своей тарелке, однако понимала, что скоро работа в этом семействе подойдет к концу и ей нужно новое место в новой семье. А подобный прием был великолепной возможностью быть представленной потенциальным работодателям.

Хозяйка, дама дебелая, в открытом черном платье, украшенная мерцающим рубиновым ожерельем и такими же серьгами, как раз и представила Женю известному адвокату по уголовным делам, в семействе коего была проблема с близнецами, отбившимися от рук. Мать Вити так расхваливала учительницу своего сына, что юрист и его супруга практически сразу предложили Жене взяться за воспитание их чад.

Девушка обрадовалась тому, что все так разрешилось – быстро и просто. Ибо плата, которую ей предложили, была более чем щедрая, а кроме того, что особенно важно, отец семейства являлся именно адвокатом по уголовным делам. Не исключено, что он сможет ей подсказать, каким образом можно добиться реабилитации отца. Ей ведь так хотелось восстановить его честное имя!

Приглашенные уже давно сидели за столом, когда появилась запоздалая гостья – сестра отца семейства, проживавшая в провинции. Дама эта, вдова генерала, оказалась экзальтированной, многословной и сразу же принялась рассказывать о проблемах со своим младшим сыном, который совсем от рук отбился. Хозяйка выразительно посмотрела на Женю, сидевшую на другом конце стола, и произнесла:

– Ах, милая Алевтина, я бы могла порекомендовать тебе отличного педагога и укротительницу строптивых чад, однако, боюсь, она к вам в провинцию не поедет.

После обеда мужчины прошли в кабинет, а дамы остались в салоне. И золовка хозяйки снова принялась рассказывать о своем непослушном отпрыске. А периодически обращалась к Жене с тем или иным вопросом. Девушка охотно дала советы, и Алевтина Илларионовна вздохнула:

– Ах, как жаль, что вы уже нашли новое место! Если бы я раньше знала… Но, думаю, это тоже мало что изменило бы, потому что платить столько, сколько вы получаете здесь, я бы вам все равно не могла. После внезапной кончины моего мужа мы в долгах как в шелках!

Жене пришлось еще выслушать историю о внезапной болезни и короткой агонии ее супруга-генерала в отставке, сочувственно кивая головой и вставляя время от времени междометия. Впрочем, последнее было излишне, так как Алевтине Илларионовне требовался не собеседник, а всего лишь китайский болванчик, постоянно ей поддакивающий.

– И вот ночью началось самое ужасное. О, как он страдал, бедняжка! Судороги так и сводили его тело…

Женщина театрально взмахнула руками перед носом Жени, и девушка чуть не лишилась чувств.

Нет, не из-за того, что история о болезни и кончине совершенно незнакомого человека так на нее подействовала. Просто она увидела перстень, который украшал левую руку Алевтины Илларионовны. Он был ей хорошо знаком – тот самый перстень со звездчатым сапфиром, некогда доставшийся тетушке и похищенный с прочими драгоценностями в тот грозовой июльский день, когда некто убил Елизавету Никитичну тесаком.