№ 3643: Много всего. Эмиль умер.
С. Фанабарзра: Как умер Эмиль?
№ 3643: Меня заперли. Я один.
С. Фанабарзра: Я знаю, Виктор. Расскажи, как умер Эмиль.
№ 3643: Он лежал в нашей комнате. Папа смотрел телевизор, мамы не было дома. Я сидел на лестнице. Я услышал звук.
С. Фанабарзра: Какой именно?
№ 3643: Как будто воздух выходит из воздушного шара. Я заглянул в комнату. Эмиль был белый как простыня. Я побежал в гостиную. Я позвал отца, а он запустил в меня банкой с пивом.
С. Фанабарзра: Он в тебя попал?
№ 3643: В голову. Идет кровь. Я плачу. Отец встает и замахивается на меня. Я рассказываю ему об Эмиле. Он очень сердится. И говорит, что это я виноват. Что я должен был смотреть за Эмилем. И что я заслуживаю наказания. И начинает опять.
С. Фанабарзра: Обычное наказание? Он прижимается к тебе сзади?
№ 3643: Мне больно. Кровь идет из головы и из попы. Но он останавливается.
С. Фанабарзра: Почему он останавливается?
№ 3643: Я слышу мамин голос. Она кричит отцу ужасные вещи. Я ее слов не понимаю. Отец говорит ей, что она все знала. Мать визжит и во весь голос зовет Эмиля. Я знаю, что Эмиль не может ее услышать, и я этому очень и очень рад. Тогда она хватает меня за волосы и заталкивает меня в шкаф. Я кричу, и мне ужасно страшно. Я долго колочу в дверь. Она приоткрывает створку и показывает мне нож. И говорит, что если я открою рот, она мне его заткнет.
С. Фанабарзра: А ты, что ты делаешь?
№ 3643: Я молчу. Я один. Я слышу голоса снаружи. Незнакомые голоса. Я их слышу долго, несколько часов подряд. Я сижу в шкафу.
Д-р Конрой: Вероятно, это были сотрудники «скорой помощи», забиравшие тело брата.
С. Фанабарзра: Сколько времени ты сидишь в шкафу?
№ 3643: Долго. Я один. Мать открывает дверь. И говорит, что я очень плохо себя вел. Что Бог не любит испорченных детей, которые искушают родителей. Что я должен понести наказание, которое Бог приготовил для тех, кто ведет себя плохо. Она дает мне старую жестянку и велит делать туда свои дела. По утрам она приносит мне стакан воды, кусок хлеба и сыра.
С. Фанабарзра: Но… Сколько же дней ты там просидел?
№ 3643: Утро наступало много раз.
С. Фанабарзра: У тебя нет часов? Ты не можешь следить за временем.
№ 3643: Я пытаюсь. Но это длится слишком долго. Если крепко-крепко прижать ухо к стене, то можно услышать транзистор миссис Бергер. Она немного туга на ухо. Иногда передают бейсбол.
С. Фанабарзра: Сколько матчей ты услышал?
№ 3643: Одиннадцать.
Д-р Фаулер: Господи, ребенок просидел взаперти почти два месяца!
С. Фанабарзра: Ты совсем не выходил?
№ 3643: Один раз.
С. Фанабарзра: Почему ты вышел?
№ 3643: Я совершаю ошибку. Я задеваю ногой жестянку, и она переворачивается. Воняет жутко. Меня тошнит. Когда мама приходит, она сердится. Она тычет меня лицом в грязь. Потом вытаскивает из шкафа, чтобы его вымыть.
С. Фанабарзра: Ты не пробуешь сбежать?
№ 3643: Мне некуда. Мама делает это ради моего блага.
С. Фанабарзра: И когда она разрешила тебе выйти?
№ 3643: Однажды. Она ведет меня в ванную. Моет меня. И говорит, что надеется, что я запомнил урок. Говорит, что шкаф — это ад, и я туда отправлюсь, если не буду хорошо себя вести, только уже никогда не выйду. Она одевает меня в свое платье. И говорит, что я должен был родиться девочкой, но еще не поздно все исправить. Она трогает мои шарики. А потом говорит, что все напрасно. И я в любом случае пойду в ад. И мне нет спасения.
С. Фанабарзра: А твой отец?
№ 3643: Папы нет. Он ушел.
Д-р Фаулер: Конрой, прекратите это немедленно. Посмотрите на его лицо. Пациенту плохо.
№ 3643: Он ушел, ушел, ушел…
Д-р Фаулер: Конрой!
Д-р Конрой: Ладно. Фанабарзра, остановите запись и выведите его из транса.
Церковь Санта-Мария ин Траспонтина
Виа делла Кончилиазионе, 14
Среда, 6 апреля 2005 г., 15.21
Во второй раз на этой неделе техническая бригада из отдела по исследованию места преступления переступила порог церкви Санта-Мария ин Траспонтина. Эксперты появились без лишнего шума, одетые в гражданское, чтобы не насторожить пилигримов. В церкви Диканти громко выкрикивала приказания, пользуясь то мобильным, то рацией. Отец Фаулер отозвал в сторону одного из криминалистов ОИНП:
— Вы уже закончили на месте преступления?
— Да, отец. Сейчас мы увезем тело и приступим к осмотру ризницы.
Фаулер бросил вопрошающий взгляд на Диканти.
— Я пойду с вами.
— Вы уверены?
— Я не хочу ничего упустить. Что это?
Священник держал в правой руке маленький черный футляр.
— Здесь елей. Чтобы совершить соборование.
— Думаете, в этом есть какой-то смысл?
— Для нашего следствия — никакого. Но для него — несомненно. Он был благочестивым католиком, верно?
— Был. И ему это ни капли не помогло.
— Однако, dottora, несмотря на глубочайшее к вам уважение… вы не поймете.
Осторожно обойдя надпись у входа в крипту, оба спустились вниз и миновали короткий коридор. Техники ОИНП наладили освещение, установив два мощных электрогенератора. Тесное пространство заливал яркий свет.
Безжизненное тело Понтьеро висело меж двух полуразрушенных колонн, громоздившихся в центре помещения. Оно было обнажено до пояса. Кароский привязал Понтьеро за руки к каменным руинам с помощью изоляционной ленты, пустив в ход тот самый моток, которым он уже пользовался, убивая Робайру. Глаза и язык отсутствовали. Лицо было страшно изуродовано, и кожа на торсе висела окровавленными лоскутами, словно зловещие украшения адского маскарадного костюма.
Паола потупилась, когда Фаулер начал обряд соборования. Ботинки священника, черные и безукоризненно вычищенные, наступили в лужу запекшейся крови. Инспектор сглотнула слюну и закрыла глаза.
— Диканти.
Она подняла веки. К ним присоединился Данте. Фаулер уже совершил елеопомазание и приготовился уйти, проявляя деликатность.
— Куда вы, святой отец?
— Наверх. Не хочу мешать.
— Вы не помешаете. Если хотя бы половина того, что о вас говорят, правда, вы очень умный человек. Вас послали помочь нам, верно? Ну так помогите.
— Охотно, ispettora.
Паола проглотила комок в горле и заговорила:
— По-видимому, Понтьеро вошел в церковь через черный ход. Он наверняка позвонил в дверь, и мнимый кармелит впустил его совершенно спокойно. Затем Понтьеро поговорил с Кароским, и тот на него напал.
— Но где?
— Скорее всего здесь, в подземелье. Иначе наверху были бы следы крови.
— Но почему он так поступил? Может, Понтьеро почуял неладное?
— Сомневаюсь, — высказал свое мнение Фаулер. — Как мне кажется, Кароскому подвернулась удобная возможность, и он ею воспользовался. Я склоняюсь к мысли, что он показал инспектору вход в крипту, и Понтьеро стал спускаться один, оставив убийцу за спиной.
— В этом есть логика. Вероятно, он ни на секунду не заподозрил брата Франческо. Не только потому, что тот выглядел старым и увечным…
— …но и потому, что был монахом. Понтьеро слепо доверял монахам, не так ли? Наивное заблуждение, — посетовал Данте.
— Сделайте одолжение, суперинтендант.
Фаулер с гневным упреком посмотрел на него. Данте отвел глаза.
— Сожалею. Продолжайте, Диканти.
— Последовав за Понтьеро вниз, Кароский ударил его тупым предметом. Предположительно оружием послужил бронзовый канделябр. Ребята из ОИНП взяли его на экспертизу. Канделябр был брошен рядом с телом. Потом Кароский его привязал и сотворил с ним… вот это. Наверное, он ужасно мучился.