- Видят боги, мы сделали все, что в наших силах, - доложил Конан Резе. Перед самым рассветом они сидели за столом, ужиная разбавленным вином и ячменными лепешками, прежде чем отправиться спать. - Если богам не безразлично, то, возможно, они вознаградят нас, запечатав уста госпожи Дорис. А если и нет, мы по-прежнему можем уповать на это. - Он хлопнул по рукояти меча.
Конан вспомнил, как мажордом тяжело кивнул, но вид у него при этом был болезненный. Киммериец гадал, не мог ли Реза ревновать к прочному положению, занятому в доме новым человеком. В доме, где много лет царил иранистанец. Конан видывал, как такие вещи в знатных семьях приводили к жуткой резне.
Если подобное случится и в этот раз, то какая-то часть той крови, возможно, будет его. И определенно не выиграет никто, кроме господина Акимоса. Значит, он будет при Резе держать язык за зубами, а руку - подальше от меча. Надо беречь себя для боя с настоящими врагами Дома Дамаос.
Теперь караван Лохри целиком прошел ворота. Конан следил, как один всадник слез с кобылы, нагруженной позолоченной сбруей, весившей почти столько же, сколько наездник. Попытка всадника изящно спрыгнуть с лошади обернулась тем, что он растянулся на свежеунавоженной цветочной клумбе. И когда он поднялся, то являл собой весьма жалкое зрелище.
Госпожа Ливия подошла и остановилась рядом с Конаном. Она надела платье, которое можно было назвать простым только в том смысле, в каком прост кусок чистого золота. Сшитое из белого шелка с бледно-розовой каймой и перехваченное кушаком того же цвета, оно выгодно подчеркивало ее рост, ее грациозную фигуру и властную осанку. Ливии, решил Конан, следовало бы родиться дочерью какого-нибудь царствующего дома, той, кому суждено повелевать могучими царствами. Она, в общем-то, зря пропадала в этом городе купцов и их писцов с пальцами в чернилах!
- Приветствую вас, госпожа Дорис и господин Арфос, - поздоровалась Ливия. - Простите нас за вчерашнее послание и за сегодняшнее скудное гостеприимство. У нас было не все благополучно. - Госпожа Дорис открыла было свой широкий рот, но так и не произнесла на слова. Лицо у нее на вкус Конана было чуточку полноватое, то же самое можно было сказать и о фигуре. Только тогда Конан и заметил стоявшего рядом с этой женщиной нескладного долговязого паренька - нет, мужчину, при всей его неуклюжести. Несмотря на роскошную синюю тунику и оправленные в золото сандалии, выглядел он простым мальчиком на побегушках.
Таково было первое впечатление Конана. Затем он увидел, что взгляд этого нескладехи - должно быть, это и был Арфос - изучает дом и сады. Это был не пустой взгляд идиота, а цепкий взор внимательного человека, пытающегося обнаружить что-то необычное или неуместное. Конан видывал такие цепкие глаза на лицах опытных воров, когда те изучали дом, который собирались ограбить.
- Я понимаю, что не все было благополучно, - сказала госпожа Дорис. Ее голос подействовал на Конана раздражающе, как удары по камню хорошим мячом. - Но не понимаю почему. Ваше послание сообщало немногое. Тот колдун снова нанес удар?
То, как она произнесла , само по себе было оскорблением. Конан увидел, как раздулись ноздри у Ливии. Равно как и у Арфоса.
- Мама, она... э... госпожа Ливия... едва ли могла вместить в послание всю историю. Я хочу сказать - его же всякий мог увидеть, и тогда...
- В самом деле, - перебила Дорис. Рот Арфоса пару секунд оставался открытым, прежде чем он закрыл его. Конан увидел, что он краснеет как мальчишка. Скорей всего, парень весьма смышленый, вот только мамаша держит его под каблуком, поэтому он и прикидывается этаким простачком. Неплохо было бы поговорить с этим парнем наедине, если для поисков его не понадобится копаться под юбками госпожи Дорис!
- Это чистейшая правда, - согласилась Ливия. - И потому предлагаю вам пройти в дом. То, что мы должны сказать, - не для посторонних ушей.
- Но вокруг никого, кроме солнца в небе, - возразила Дорис.
- Но солнце припекает, - заметила Ливия. - А наши слова и без того могут стать достаточно накаленными.
- В самом деле? - переспросила старшая женщина. Ее густые черные брови изогнулись, так же как и ее губы. Конану показалось, что Ливия слегка кивнула.
- Сударыня, вы оскорбляете этот дом, - процедил он сквозь зубы. - Вы считаете, что во дворце вам грозит опасность?
Дорис, похоже, возмутилась:
- Кто этот здоровенный невежа?
- Капитан Конан - кондотьер, он служит со своими воинами Дому Дамаос, отчеканила Ливия, рассекая это возмущение, как разрезающий яблоко серебряный нож. - Если бы не его помощь, то план того, кто б там ни стремился меня похитить, наверняка удался бы. - Ее голос не оставлял никаких сомнений по части ее подозрений.
Дорис снова лишилась дара речи. К счастью, у Арфоса хватило ума увидеть в этом свой шанс, - не иначе как у него уже был опыт по этой части, подумал Конан.
- Мама, я не могу себе представить никакой опасности для тебя со стороны такого старого и почтенного Дома. Если ты желаешь войти, то я займусь слугами. Кого ты возьмешь с собой?
Дорис, похоже, сообразила, что стоять тут с открытым ртом значило преподносить противнице победу на блюдечке. Она отбарабанила полдюжины имен. Арфос повернулся, собираясь уйти. Конан неуклюже отвесил поклон:
- С вашего разрешения, госпожа, я хотел бы сопровождать господина Арфоса и позаботиться об удобствах слуг Лохри.
Ливия кивнула. Дорис выглядела так, словно предпочла бы оставить сына на милость змеи, но хозяйка дома уже протянула ей руку. У нее не оставалось никакого иного выбора, кроме как принять ее и исчезнуть за большими дверями в тенях входа.
Конан не стал дожидаться ухода женщин. Он уже спускался по лестнице, шагая так быстро, что господин Арфос чуть не споткнулся, пытаясь не отстать от киммерийца. После этого Конан замедлил шаг. Этого юношу требовалось держать в хорошем настроении, если он хочет развязать ему язык без помощи вина. Нельзя сказать, что Конан постеснялся бы прибегнуть к вину, если б это понадобилось. Но даже дурак вроде Арфоса поостережется пить слишком много хмельного.
Две аристократки просидели наедине большую часть вечера. К тому времени когда Дорис появилась вновь, Конан был уверен в двух вещах. Во-первых, в том, что у господина Арфоса очень крепкая голова, или же очень неболтливый язык, или, возможно, и то и другое. А во-вторых, в том, что этот молодой человек был далеко не так глуп, каким казался - или желал казаться.
Почему Арфос этого желал, Конан не знал. Его опыт знакомства со знатными домами говорил ему, что тут может быть дюжина самых различных причин. Выбирать, которая из них подлинная, было бы гаданием на кофейной гуще, а госпожа Ливия платила ему жалование не за работу гадальщиком.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});