Необходимо отметить, что с религиозной точки зрения споры вызывали и многие другие постулаты, например целибат священников (Восточная церковь разрешала рукоположение женатых мужчин) или использование пресного хлеба в обряде причащения Западной церкви. Именно такой обряд был навязан с IX века жителям Сицилии, придерживавшимся византийского обряда. Для византийцев замена традиционного квасного хлеба на пресный (гостию) – это нонсенс, поскольку тело Христово может «вознести нас к небу, как закваска поднимает и нагревает хлеб». К тому же оно выступает символом радости, а не «страданий и печали, как этот пресный хлеб, похожий на камень или обожженную глину»[129]! Такое эмоциональное обоснование сегодня вызывает улыбку, но служит прекрасной иллюстрацией культурной пропасти между восточными и западными христианами.
Эти вопросы порождали бесконечные яростные споры во время многочисленных синодов и соборов. Дискуссии длились много веков – до тех пор, пока франкам, а затем германским императорам не удалось навязать свою точку зрения понтификам. Последние, как мы видели, постепенно оказались под влиянием императоров в результате давления, которое политики оказывали на кардиналов. Латиняне оставались близки к традициям Греции и Средиземноморья, потому что Византия в течение многих столетий имела владения в Италии, и связь с Восточными церквями не разрывалась. С 1014 года «Символ веры» и литургия по германскому обряду были распространены на всю Западную церковь, и византийский обряд постепенно исчез. В 1054 году, спустя 40 лет, раскол завершился.
Восточная демократия против западного абсолютизма
Наибольшее возмущение византийцев вызывали не теологические противоречия, а расхождения по вопросам структуры Церкви. Привычные к идейным спорам, гораздо более гибкие в интеллектуальном плане и более терпимые в отношении малозначимых отклонений от нормы, византийцы готовы были приспосабливаться к религиозным различиям, но только до тех пор, пока те не ставили под сомнение догмы, утвержденные на Вселенских соборах. Текст «Символа веры» без филиокве как раз был одобрен Вселенскими соборами в Никее в 325 году и в Константинополе в 381 году.
Представители Восточных церквей признавали законным только решение, обсужденное в соответствии с принципами демократии и подсказанное Святым Духом во время Вселенского собора, который объединял все христианские церкви. Такое решение ни в коем случае не могло быть изменено какой-либо отдельно взятой церковью без его предварительного утверждения на новом Вселенском соборе. Решение добавить филиокве, принятое втихую на поместном соборе в Толедо в 589 году, а затем насильственно включить эту формулировку в «Символ веры», который и сам был «обманным путем» введен в обряд богослужения, было сочтено недопустимой вольностью и попыткой не просто обвести Восточные церкви вокруг пальца, но и подчинить их Западной церкви.
Конфликт из богословского превращался в политический. Причиной крупнейшего раздора между двумя ветвями христианства, очевидно, стало желание франкских, а потом и германских правителей возродить Западную Римскую империю, подчинив Восточную Римскую империю посредством давления на римских понтификов, которые должны были сделать то же самое на уровне религии. Вначале понтифики оказывали сопротивление германскому давлению. Но привлекательность власти и их собственное желание установить верховенство престола святого Петра над другими патриархатами, естественно, оказались сильнее, особенно после того, как титул Папы Римского перешел в руки германцев.
Представителям Восточных церквей, в особенности византийской, эта реформа казалась предательством духа Вселенской церкви, а также воли апостолов и Отцов Церкви. Они продолжали считать, что римский понтифик всего лишь первый среди равных, не имеющий особой власти над остальными, и что любое решение относительно догм и организации Церкви может приниматься исключительно сообща и на основе консенсуса. Абсолютная власть папы и тем более догмат о непогрешимости понтификов в вопросах веры, который был утвержден в XIX веке, абсолютно чужды православной церкви.
На Западе эта жажда верховной власти вскоре вылилась в длительный спор, борьбу за превосходство между папой и императором. Бесконечные опустошительные войны между гвельфами, сторонниками папы, и гибеллинами, сторонниками императора, продолжались в Италии в течение многих веков. Но даже в пылу этих братоубийственных войн понтифики и императоры сходились на том, что они в любом случае стоят выше Востока и что и император Византии, и Восточные церкви должны почтительно им покориться.
Два «сбившихся с курса» крестовых похода – в 1204 и 2003 годах
Греки и восточные христиане до сих пор вспоминают Четвертый крестовый поход, вероломно направленный венецианцами на Византию. В результате осады и взятия Константинополя крестоносцами в 1204 году была создана Латинская империя, а император Византии был вынужден удалиться в Никею. Гражданская война между латинянами и византийцами поселила в сердцах греков горькую обиду.
С печальной иронией отметим, что это «отклонение от курса» обладает удивительным сходством с событиями 2003 года. Тогда американские правые партии смогли «сбить с курса» «крестовый поход» президента Дж. Буша – младшего против исламского терроризма во главе с бен Ладеном, организовав вторжение в Ирак. Ими руководили экономические соображения, схожие с теми, что двигали венецианцами. С высоты 800 прошедших лет сходство поражает!
Кроме того, когда два века спустя падение Византии под натиском мусульман стало неизбежным, Запад ничем ей не помог и не защитил восточных христиан. Папа прекрасно сознавал, какую потерю понесет христианство в случае бедствия на востоке, и тщетно призывал государей на помощь. Брошенная на произвол судьбы Византия, которую храбро защищала лишь горстка итальянских добровольцев, сгинула при полном бездействии генуэзских войск, расквартированных на другой стороне пролива, в крепости Перы, и европейских правителей, увлеченных междоусобными войнами.
Для Европы падение Константинополя и восхождение на трон басилевсов мусульманского правителя стало большим потрясением. Подобное потрясение вызвал распад Советского Союза в 1991 году. С одной стороны, чувство, охватившее придворные и правительственные круги, было схоже с тем, которое Джордж Буш – старший выразил по окончании холодной войны в своем обращении «О положении страны» в январе 1992 года: «Они проиграли, мы победили». С другой стороны, многие люди, осознававшие масштаб потери, ограничились лишь прозаическим «горе побежденным».
По мнению Стивена Рансимена, падение Византии было воспринято европейцами с некоторым злорадством:
«Западная Европа с ее восходящей к предкам ревностью по отношению к византийской цивилизации и духовными наставниками, осуждавшими православных как еретиков и схизматиков, с преследующим ее чувством вины за то, что она бросила великий город в беде, предпочла забыть о Византии. Европа никогда не отрекалась от своего долга перед греками, но считала, что он относится только к классической эре. [Для будущих поколений европейцев] Византия была лишь уродливой интермедией из религиозных предрассудков, явлением, о котором лучше не вспоминать»[130].
Для греков и восточных христиан уничтожение их империи и победа мусульман-османов оказались величайшей катастрофой. Они не могли поставить в вину Западу падение Константинополя, которое стало результатом внутренних раздоров и продолжавшихся долгое время нападений арабов и турок, ослабивших государство. Однако раскол, который был спровоцирован стремлением Запада управлять и мирскими, и духовными делами, воспринимался на Востоке вполне однозначно.
Как писал в конце XIX века греческий адвокат и историк Кириакос Ламприллос, у жителей восточной империи сложилось впечатление, что они стали жертвой масштабной мистификации со стороны католической церкви и императора Священной Римской империи[131]. Воспользовавшись поражением Византии, последние не только отвергли все, что привнесла греческая византийская цивилизация в христианскую культуру, науки и искусства, признавая лишь вклад античной Греции, но и переписали историю раскола a posteriori, задним числом. Папа и высшие католические сановники уничтожили одни документы и перекроили другие, чтобы обелить Запад и возложить ответственность за раскол на Византию.
Раскол по вине Запада, а не Востока
Как видно из истории с подложным Константиновым даром, католические переписчики были готовы практически на все, когда речь шла об укреплении верховной власти папы. Так, оказалось, что ответ папы Адриана, который отвергал идею Карла Великого о включении филиокве в «Символ веры», а с ним и кодекс, содержавший письма «провизантийских» понтификов от Иоанна VIII до Льва IX, просто исчезли. Серебряные скрижали с первоначальным текстом «Символа веры», помещенные на двери базилики Святого Петра папой Львом III, также были сняты, а затем уничтожены «прогерманскими» понтификами[132]. В последующие века папские легаты по причине своего невежества или коварства нанесли Восточной церкви величайшее оскорбление, обвинив ее в извращении «Символа веры» – якобы Восточная церковь намеренно убрала из оригинального текста филиокве!