Бесспорно, даосизм был определенной реакцией на строгую концепцию конфуцианцев, деливших все сущее на ясные и продуманные категории. Конфуцианцы определили бы чашку, исходя из того, на что она похожа, тогда как даосы показали бы на пустоту в центре, без которой она не была бы чашкой. Что же касается красок, то величайший из художников должен уметь изобразить павлина радужным, а персик розовым, не прибегая к разным цветам — только так он приблизится к пониманию их истинной природы. Ко времени начала правления династии Тан именно этому пути пытались следовать художники-любители. Краски оставались в ведении исключительно профессионалов, которых элита общества осмеивала за то, что они создают вещи хоть и необходимые, но вульгарные. Черный цвет, с другой стороны, стал цветом благородных художников, которые объединяли в своей работе поэзию и рисунок, стремясь запечатлеть пейзаж в сознании мастера, а не пейзаж видимый. К сожалению, ни одна монохромная картина эпохи НО Тан не дошла до нас, но на протяжении правления династии Южная Сун (XIII век) эта концепция живописи стала господствующей, чему есть множество примеров. Одна из самых замечательных картин хранится в собрании Музея национального дворца в Тайбэе. Это монохромная картина-свиток, написанная в XIII веке знаменитым пейзажистом Ся Гуэем. Она называется «Отдаленный взгляд на реки и холмы»; я люблю ее за то, что, подобно столь многим «картинам ученых», она — больше чем простой пейзаж, это ментальное путешествие. Рассматривая полотно, нельзя быть уверенным в том, что вы действительно смотрите на холмы и потоки с какой-то удаленной выгодной позиции. Пока ваш взгляд скользит по девятиметровому свитку, точка зрения постоянно меняется — иногда вы находитесь на земле, а иногда над ней, как если бы вы парили на крыльях цапли или дев-аспар, китайского варианта ангелов. Здесь цвета не существенны, ведь ангелы (и, возможно, цапли) не разделяют мир на цвета.
Подобную концепцию монохромного мира можно подытожить в анекдоте о Су Дунпо, печально известном ученом-художнике, жившем в XI веке. Он оставил после себя не только удивительные картины и прекрасные стихи, но и целую мифологию, запечатлевшую трогательные несчастья творческой личности. Зачастую рассказы о Су Дунпо — мудрые басни о капризной невинности ребенка. Так, однажды Су критиковали за рисунок, на котором лиственный бамбук был изображен красными чернилами. «Так на самом деле не бывает», — ликующе заявил его критик. «А какой же цвет мне использовать?» — спросил Су. «Черный, конечно».
В другой раз Су Дунпо (который якобы съедал в день триста плодов личжи, а однажды заявил, что ему нравится жить по соседству с коровником: ведь он никогда не заблудится, ибо всегда сможет найти путь домой по коровьим лепешкам) экспериментировал над созданием чернил. Согласно легенде, он настолько увлекся экспериментами (как и употреблением рисового вина), что едва не спалил свой дом. «Сажа поэтов сжигает дома» — вот слова, которыми он мог бы завершить рецепт.
С древнейших времен и персы, и китайцы мечтали о чернилах, которые не только дивно ложатся на бумагу, но и приятно пахнут. Некоторые рецепты чернил напоминают беспорядочное сочетание образов любовной лирики: гвоздика, мед, цикады, отжимание оливок невинными девами, тертый жемчуг, душистый мускус, рог носорога, нефрит, яшма, наряду с неизменным (самой яркой и общей составляющей) осенним дымом костра из сосновых бревен осенью. Из этих роскошных ингредиентов самым необходимым, вероятно, был мускус: иногда связующим веществом служил рог носорога или шкура яка, иногда внутренности рыб (которые используются до сих пор), что в сыром виде должно было невероятно смердеть.
Другой вид средневековых чернил готовили осенью осы. Самка осы создает необычные гнезда в молодых и мягких почках дуба. Дерево реагирует на вторжение, отчего вокруг осиных дыр возникают маленькие похожие на орехи наросты. Именно из них изготавливали очень насыщенную черную краску. Она имела широкое хождение по всей Европе, по крайней мере со Средневековья, а рецепт ее изготовления европейцы, возможно, заимствовали у арабов, которые использовали эти орешки для создания чернил, краски для одежды и некоторых видов туши. Они содержат танин — сильно вяжущее, кислое вещество, которое содержится во многих растениях, но редко в такой концентрированной форме, как в чернильных орешках, — и могут быть заменены чайными листьями. В Музее Прадо в Мадриде есть два рисунка Гойи, выполненные чернилами, которые наглядно демонстрируют различие между чернилами на железной и сажевой основе.
На первом изображена женщина с кувшином воды, явно смущенная заигрываниями кого-то, кто находится за рамкой. А на картине «Торговка яйцами» целеустремленная девушка шагает по стране с корзиной яиц; ее ничто не может остановить, даже бандиты, и уж точно не флирт. Первая картина выполнена железными чернилами: она гораздо мягче, как если бы впитала содержимое кувшина, вторая написана тушью: изображение замечательно рельефно, что характерно, скорее, для рисунка углем, с присущей ему сухостью.
В своем руководстве по подделке предметов искусства Эрик Хебборн сокрушался, насколько трудно в наше время раздобыть железные чернила. Он описывал способ воскрешения этих чудных оттенков чернил, от желтого до насыщенного черного, следуя древнему рецепту, в который входили вода или вино. Хебборн смешивал в жидкости арабскую камедь, чернильные орешки и сердцевину кокосовой пальмы, а затем закрывал крышкой и оставлял емкость на несколько дней под теплыми солнечными лучами. Хебборн добавляет, что если не удастся найти чернильные орешки, то гнилые желуди подойдут почти так же хорошо. А что до вина, то он предпочитал пить его, а не разбавлять им растворы.
Постоянство
Художница из Коринфа поразилась бы, узнав, что идея о возможности преодолеть скоротечность времени, сохранить навсегда преходящие образ или идею будет будоражить умы людей на протяжении тысячелетий. Еще в начале XX века профессор Трейл из Соединенных Штатов был одержим поисками вечных неудаляемых чернил и считал, что ему удалось изобрести такой раствор. Созданное им вещество выдерживало все кислоты и щелочи, с которыми он экспериментировал, а затем ученый разослал свое изобретение для дальнейшей проверки в банки и школы. Многим его чернила казались превосходными, но, увы, один из участников эксперимента, по легкомыслию или наоборот, устроил самый простой тест, провести который профессору и в голову не пришло, а именно: влажной губкой начисто смыл «неудаляемые» чернила; тем самым он положил конец его любительской карьере производителя чернил.