Читать интересную книгу 90 миль до рая - Владимир Ераносян

Алина Фернандес, оказавшись в Испании, с удвоенной энергией стала эксплуатировать свое родство с Кастро. На Кубе она была куда скромнее. Во всяком случае, доступ к ней западных журналистов был весьма ограничен. Теперь же она сама превратилась в информационный повод, стала центром внимания. Хотя и ненадолго. К 2007 году она совсем постарела, из нее по крупицам выжали все, выудив даже невероятное, затем, правда, опровергнутое. Скоро интерес к перебежчице вовсе утих.

А вот Фидель за тринадцать с хвостиком лет не только не умер, но даже мало изменился. А запретив своим соратникам вступать в полемику с госпожой Фернандес, он окончательно уничтожил ее имя, сведя его до уровня инфузории.

Воистину, в информационной войне пока не придумано сильнее способов, чем умолчание и дискредитация источника информации.

20 декабря 2000 года

Гавана, Куба. Дворец революции

Совещание было расширенным. Кроме членов Политбюро присутствовали силовики во главе с Раулем, другие министры правительства и редакторы периодических изданий.

– Устройте, чтобы с Хуаном Мигелем в США отправилась не только его жена, но и маленький ребенок. Это обязательно. Как их зовут? – поинтересовался Фидель, по старой привычке не желая упустить ни малейшей детали. Уж он-то знал, что значит для простого человека, когда его имя произносит глава государства.

– Жена – Нерси, малыш – Янни, ему нет и десяти месяцев от роду, – доложил министр иностранных дел, выдвиженец Союза молодежи, ораторские и организаторские способности которого Фидель оценил в начале 90-х, в тяжелые для Кубы времена «повторного изобретения велосипеда». Тогда кубинцам из-за нехватки продовольствия и топлива пришлось не только затянуть пояса, но и крутить педали.

– Мобилизуйте массы. – Лидер обратился ко всем. – Митинги должны быть впечатляющими. Проводите их ежедневно у Отдела американских интересов. Пусть наши зодчие воздвигнут там монумент Хосе Марти с ребенком на руках. Не надо гнаться за размерами. А то они соорудят нечто вроде памятника советскому воину-освободителю с немецкой девочкой на руках, что возвышается в берлинском Трептов-парке. Не надо. Пусть сделают нечто обличающее империализм, но без гигантизма. Для информирования общественности используйте не только «Гранму»,[47]но и оба национальных канала. А что, кстати, говорит их пресса? – как бы между прочим спросил команданте.

– Как всегда, противоречивые суждения, иногда взаимоисключающие, – доложил министр печати и информации. – У них на носу выборы. И для демократов, и для республиканцев Флорида – ключевой штат. Они будут заигрывать с кубано-американским анклавом. Возможно, демократы займут противоположную республиканцам позицию, чтобы привлечь голоса избирателей по всей стране, будут следовать в фарватере электората.

– Все-таки две партии – это неразбериха, – вставил глава международного ведомства, имея в виду преимущества однопартийной системы.

– В США одна партия, которая только притворяется двумя, – поправил Кастро.

Присутствующие согласились.

– Когда они поймут, что проигрывают, – они постараются преуменьшить значение нашей победы. Будут говорить, что Кастро бежит от экономических проблем и сосредотачивается на незначительных бытовых эпизодах, – пророчествовал Фидель. – Запомните! Для нас это дело – приоритетное, политическое, наконец, моральное. Однако в конечном итоге его исход будет зависеть только от одного человека – от отца мальчика. Пусть он выступит с заявлением еще здесь, перед своим народом.

– Мы поручим спичрайтерам написать для него речь, – вызвался министр печати.

– Это могут сделать наши журналисты, – предложил свои услуги и редактор «Гранмы», лишний раз подчеркивая особый статус своего издания.

– Вы меня не поняли. Ничего не нужно готовить. Пусть он скажет то, что накопилось в его сердце. Если он и предаст, а соблазн будет велик, то он изменит не Кастро и его политноменклатуре, а народу, который ему поверит. Людям, готовым отдать жизни за его сына – одного из самых малых своих граждан. У человека всегда есть выбор между подвигом и предательством…

Рауль слушал молча. Вот уже полвека он не мог понять, откуда его старший брат черпает силы на эту зачастую глупую веру в человека. Веру без оглядки и без компромиссов. Идеалистическую, как у Че, и утопическую, как у французских просветителей. Неограниченная власть так и не убила в нем романтика, способного поставить на карту непрекращающейся моральной войны и свою жизнь, и свой авторитет.

А ведь он не раз обжигался на своем полуинфантильном доверии. Люди столько раз предавали его. А он готов, как там у русских, наступать на одни и те же грабли. Хорошо хоть, что, будучи горячим поборником человеческого героизма, он умеет быть хладнокровным к предателям. Даже если это самые близкие, а порой и родные люди. Вот только одно обидно – скорее Фидель усомнится в честности своего родного брата, чем в порядочности какого-нибудь незнакомого паренька из захолустья. Давал ли он повод Фиделю? Если и да, то все, что он делал, – он делал во благо старшему брату и революции, для защиты интересов Кубы и социализма…

Гавана, Куба

10 лет назад

Вероятно, это была самая большая гнусность, совершенная в отношении Фиделя. Настоящий удар под дых. Запад обвинил Кастро в наркоторговле, а эмигрировавшая Алина подтвердила самые чудовищные версии ЦРУ своими разглагольствованиями. Рауль удивился, почему Алина не назвала наркобароном его, Рауля, как это сделал отсидевший в колумбийской тюрьме четырнадцать из двадцати лет заключения Джон Хауро Веласкес – правая рука Пабло Эскобара, главы Медельинского картеля.

Тот факт, что кокаиновый король Эскобар, убитый спустя четыре года после этих событий, публично восхищался Фиделем, еще не давал повода утверждать, что Фидель восхищался Эскобаром и тем более был его партнером в организации наркотрафика.

А ведь Рауль хорошо помнил, сколько денег сулили наркобароны Медельина за помощь в транспортировке кокаина. Многие тогда не считали зазорным добывать валюту любыми способами и были готовы морально оправдать наркоторговлю, рассматривая ее как противовес американскому эмбарго. В недрах подобных настроений быстро родился харизматический лидер. Им стал прославленный генерал, герой Африканской экспедиции, член ЦК Компартии Кубы, заместитель Рауля по военному ведомству Арнальдо Очоа.

– Американцы сами виноваты. Мы заработаем миллиарды. История нас оправдает, – цитировал он Фиделя тридцатилетней давности, соблазняя Рауля открывшейся возможностью колоссальных валютных поступлений вследствие кокаинового бума.

– Не думаю, что Фидель одобрит эту идею, – размышлял вслух Рауль. – Если бы ему были безразличны способы пополнения бюджета, то в 1959-м он не запретил бы ни казино, ни публичные дома. Он не пойдет на контакт с гангстерами.

– А ему и не надо выходить на контакт. Мы все сделаем сами. Руками сандинистов в Никарагуа и надежных людей, внедрившихся в среду «гусанос» в Майами, – уговаривал Очоа, уже подписавшийся на транзит порошка без ведома босса и имевший высокопоставленных единомышленников в лице братьев-близнецов Тони и Патрисио дела Гвардиа, Амадито Падрона, а также министра транспорта Диоклеса Торральбы.

С такой командой Очоа мог перевернуть не то что Кубу, весь континент. Ведь в ближайшем будущем ему прочили командование самой мощной группировкой революционных вооруженных сил, одной из трех армий – Западной, самые боеготовные подразделения которой были расквартированы в окрестностях Гаваны…

В армии Арнальдо боготворили. В нищей Анголе он умудрялся вовремя выплачивать жалованье своим бойцам и офицерам, среди которых был и Патрисио, восхищавшийся своим генералом. Арнальдо понимал нужды солдат. И поэтому вынужденно проворачивал не всегда законные операции с драгоценными камнями, подогревая добровольцев премиями, вкусностями и чернокожими красотками. Его герои, находившиеся вдали от семей и рисковавшие своими жизнями в сражениях с бандами УНИТА и расистами ЮАР из-за мании величия команданте, заслуживали поощрения.

Так думали многие кубинцы, к примеру те, что оплакали две тысячи своих сыновей, погибших только в одном сражении при Куито-Куанавале. Цена победы была слишком высока. И генерал, зная настроения в среде офицерства и ветеранов, ждал лишь удобного момента, чтобы этим воспользоваться. Он знал, как закрадываться в сердца людей, ибо говорил то, о чем все молчали.

– Русские видели в нас пушечное мясо, – сеял он семена недовольства в души приближенных офицеров, приобретая новых сторонников. – Советы платили Фиделю за наши жизни. Почему русские не позволяли нам сосредоточиться на Латинской Америке? Почему не дали Че развернуться в Боливии? Они отвлекали нас Африкой, чтобы мы не стали по-настоящему свободными! Я скажу, как обрести независимость от денег русских – так же, как мы избавились от зависимости от капиталов янки… Кокаин! Эскобар богаче любого олигарха. Он тратит на один свой зоопарк денег больше, чем весь бюджет Колумбии!