Читать интересную книгу ПОСЛЕДНЯЯ ГРАНИЦА - ХОВАРД ФАСТ

Но теперь ничего не было слышно, и молчание нарушила лишь поднявшаяся воронья стая. Она пролетела сначала над самой травой, а затем рассыпалась в небе, точно картечь.

– Вот и привёл, – прокудахтал старик.

Мэррей позвал:

– Гатлоу! Гатлоу! Возьмите патруль и скачите скорее туда, откуда была слышна стрельба. Если же что-нибудь начнется, не ввязывайтесь и немедленно вернитесь обратно… Возьмите с собой трёх-четырёх солдат и узнайте, что там происходит, – закончил он.

Гатлоу, жаждавший отомстить за Фриленда, вспыхнул, отдал честь и, забрав людей, ускакал.

Колонна продолжала свой марш, но медленнее. Маррей, заслонив глаза рукой, следил за удалявшимся патрулем, который нёсся через овраги и высокую траву. И вот он скрылся из глаз; казалось, все солдаты вздохнули, как один человек, подтянулись и замерли в ожидании. Отпустив перевязи своих сабель, они сняли перчатки и вытерли вспотевшие ладони о штаны. Они ехали, наклонившись немного вперёд, прикрывая глаза ладонями от водица, облизывая пересохшие губы.

Их напряжение ослабело только тогда, когда они встретились с остатками разбитого ополчения из Доджа.

***

Мастерсон говорил Мэррею:

– Послушайте, капитан, вы как будто человек разумный…

– Чепуха! Вы несёте непосредственную ответственность за эту бессмысленную атаку и за всю вашу дурацкую затею. Чего же вы ожидали? Разбить Шайенов с таким ополчением?

– Не было никакой возможности остановить их. Если бы командование дало нам воинскую часть, этого бы не случилось.

Один фермер, у которого всё ещё шла кровь из раненой щеки, сказал:

– Полегче, военный. Как мы воюем – это наше дело.

– Моё дело поддержать порядок там, где находится мой отряд! – гневно крикнул Мэррей.

– Так почему же, чёрт вас возьми, не могли вы удержать краснокожих дьяволов на юге, где им и следует быть?

– Мистер, ещё два слова – и я вас арестую! – резко сказал Мэррей.

Большая часть ополченцев окружила Мастерсона и офицеров. Теперь, когда прошла растерянность, вызванная внезапностью поражения, они кипели от ярости и теряли всякое самообладание. Злоба на солдат, ненависть к индейцам переполняли их. Они проклинали Мэррея и изливали на него всю свою злобу. Солдаты, спешившись, отошли в сторону. Бросившись на траву, они старались дать отдых натруженным мускулам и, подложив руки под голову, лежали, не обращая внимания на ссору.

– Подождите минуту, – сказал Мастерсон. – Мы зря болтаем и ведем себя, как дети. В Канзасе нет военного положения, и вы никого не можете арестовать. Горячиться бесполезно. Ваша обязанность – захватить этих Шайенов. Мы поедем вместе с вами.

– А мне вы не нужны, – заявил Мэррей. – Мне штатские не нужны. Я уже заявлял вам.

– Но ведь мы тоже дрались с ними, – настаивал Мастерсон.

– Вижу, с каким успехом.

– И всё-таки мы пойдём с вами.

– Нет, не пойдёте!

Мастерсон холодно оглядел капитана.

Ополчение разделилось на две почти равные части. Одна из них поддерживала Мастерсона. Остальные потихоньку отходили, несколько сконфуженные, притихшие. Они с любопытством разглядывали отдыхавших солдат, маленькими группами собирались вокруг раненых и убитых. Телеграфист сидел на траве, зажав раненую руку. Молодой англичанин бесцельно бродил вокруг. Его брат лежал тут же; на лицо ему кто-то набросил рубашку, сломанная стрела всё ещё торчала в его груди.

– Пусть они едут с нами, – сказал, пожав плечами, Уинт.

Мэррей всё ещё глядел на Мастерсона. Резко кивнув головой, он направился к своей лошади и вскочил в седло.

Кавалеристы поднялись на ноги. Старый следопыт, не давший себе даже труда слезть с лошади, продолжал жевать табак, поплевывая по сторонам.

Мастерсон подошёл к своему коню, и вслед за ним двинулась почти половина его людей. Мэррей, не оборачиваясь, повел свой отряд по следу. Другая часть ополчения, оставшаяся на месте стычки, наблюдала за уходом солдат и ополченцев, а затем уныло стала готовиться к возвращению в Додж-Сити со своими ранеными и убитыми. Телеграфист, постояв ещё с минуту, смотрел вслед солдатам и, морщась от боли, побежал к своей лошади, вскочил на неё и поехал за ними. Услышав оклик, он обернулся и увидел, что англичанин догонял его. Телеграфист подождал, и когда англичанин поравнялся с ним, они молча двинулись дальше.

***

Мэррею считал, что уже незачем спешить. То, что предстояло, было неизбежно. Шайены выиграли час, самое больше два, пусть даже три часа; это не имело значения. Когда-нибудь им придётся остановиться для сна, для отдыха. На расстоянии мили от поля битвы лежал мёртвый конь, кишевший мухами. Лишних пони у индейцев нет, и, значит, им придётся садится по-двое. Одному Богу известно, где они доставали себе пропитание; вероятно, резали где-нибудь скот. Но чтобы накормить три сотни душ, нужно очень много мяса. И ни одна женщина не сможет оставаться в седле по восемь-десять часов в день; не смогут и дети.

Нет, он, Мэррей, и думать не хотел об их страданиях; это не его дело. Его дело догнать их.

– Сегодня? – спросил Уинт.

– Это не имеет значения… сегодня или завтра, – ответил Мэррей.

Отряд переправился через мелкую, загрязнённую реку Арканзас и устремился на северо-запад, в направлении железной дороги. Старый следопыт, радостно кудахтая, обнаружил след индейцев как в самой реке, так и на другом берегу. Здесь опять лежал труп пони; два койота с остервенением пожирали его. Они упорно не хотели уходить, лаяли и рычали, пока отряд чуть не наехал на них. Тогда они отошли в сторону. Голод сделал их смелыми.

Около двух часов дня отряд увидел четыре крытых брезентом фургона и группу верховых, ехавших с запада. Уинт отправился им навстречу и обнаружил, что в фургонах солдаты. Их командир представился Уинту. Это был капитан Траск из форта Додж.

– Рад познакомиться! Моя фамилия Уинт. Командир нашего отряда – Мэррей. Здесь два эскадрона четвёртого полка из форта Рино.

Траск кивнул головой:

– Я так и думал. Вы, наверно, разминулись с Седбергом.

– Мы с ним не встретились.

В это время подъехал отряд, а затем и Мастерсон со своим ополчением. Мэррей отдал приказ спешиться и сделать привал.

Фургоны тоже остановились, и сидевшие в них пехотинцы вылезли. Ноги у них совсем затекли. Ополченцы держались в стороне. Они видели, с какой медлительностью действуют отряды, и к ним вернулось былое презрение к людям в военной форме; они видели, как кавалеристы перемешались с пехотинцами, как они ссорились из-за папиросной бумаги, табака, конфет.

Солдаты из форта Рино приободрились при виде прибывшего к ним подкрепления. Они гордились своими подвигами и рассказывали всякие небылицы о своей охоте за Шайенами, значительно приукрашивая события.

Мастерсон присоединился к офицерам. Он взял сигару, предложенную ему Траском, и спокойно курил её, а Мэррей вкратце рассказывал о том, что произошло с минуты их отъезда из резервации.

– Седберг был послан на юг, чтобы там встретиться с вами, – сообщил ему Траск. – В его распоряжении находится рота пехотинцев на мулах. Вероятно, они двинулись прямо на юг. С ним находился и рыжий солдат, посланный вами.

– Мы не встретили Седберга.

– А он упустил Шайенов. Я выехал из форта сегодня утром. Мне было приказано перерезать индейцам путь где-нибудь между этим пунктом и железной дорогой… Я не ожидал встретить вас.

– Ну, сынок, ты получишь своих индейцев, – прокудахтал Филуэй. – Они совсем недалеко отсюда. Пусть твои ребята опять садятся в повозки.

– Да, они действительно впереди нас, – подтвердил Мэррей. – Мастерсон со своими ополченцами из Додж-Сити имел с ними стычку на том берегу. Половина его ополчения осталась там.

– Убиты? – недоверчиво спросил Траск.

– Трое убиты, остальные отправились по домам.

– Ну, теперь-то индейцы от нас не уйдут! – заявил Траск. – Две роты патрулируют железную дорогу, а третий по счёту кавалерийский эскадрон отправлен из Ларнеда. У нас здесь три сотни солдат – больше чем достаточно. Это ваша игра, капитан, и я подчиняюсь вам.

– Благодарю, – сказал Мэррей.

Они обменялись рукопожатием, и спустя несколько Кинут объединённый отряд двинулся дальше по следу.

В те времена западный Канзас всё ещё оставался краем беспредельных пустынных просторов – можно было проскакать весь день, не встретив ни фермы, ни ранчо. Это был край широких волнистых прерий, местами покрытых такой высокой травой, что всадник, слегка пригнувшись, скрывался в ней целиком; край многочисленных неглубоких рек, пересыхающих на многие месяцы, иногда бурных, но обычно спокойных и мутных.

Такой безлюдной пустыней была та часть Канзаса, к которой принадлежала обширная площадь земли в излучине реки Арканзас. Поунийский Приток вместе с Арканзасом, сворачивающим на юг, образовывал северную сторону треугольника. От Додж-Сити на юго-запад и до форта Ларнед на северо-восток находилось столь необозримое пространство, что там мог затеряться не только человек, но и тысячи голов скота. Правда, скоро всё это изменилось. У же стальная нить железной дороги на Санта-Фе соединила восточную и западную излучины Арканзаса, и фермеры тут же вторглись в безграничные владения скотоводов. Но в 1878 году здесь лежали ещё почти девственные прерии.