Читать интересную книгу Жития византийских Святых - Сборник

Между тем шли часы, и уже ударили в било, [143] когда Симеон и Иоанн готовились выйти; тут [144] Симеон отвел игумена в сторону и сказал ему: “Ради Бога, отец, помолись, чтобы Господь уничтожил память о жене у брата моего Иоанна; да не покинет он меня по подстрекательству диавола, и да не погибну я от тоски по нем и от разлуки с ним. Помолись, отец, заклинаю тебя Богом, чтобы Господь утешил отца его и он не тревожился о нем”. Старец удивился любви его к брату и ничего не ответил ему. Авва Иоанн в свою очередь отвел игумена в сторону и взывал к нему так: “Бога ради, отец, не забудь брата моего в своих молитвах, чтобы он не покинул меня из-за сострадания к матери своей и в гавани мне не привелось потерпеть кораблекрушения”. И вот, когда он это сказал, игумен, пораженный их любовью друг к другу, наконец говорит им: “Идите, дети. Ибо я благовествую вам, что открывший вам эти двери уже открыл и те”. И, перекрестив им лоб, грудь и все тело, отпустил их с миром.

Когда он их отпустил и Симеон и Иоанн вышли, они стали говорить так: “Боже великого раба Твоего, путеводи нас, беспомощных чужеземцев, ибо не знаем ни мест сих, ни страны сей. Но, идя к Тебе, мы обрекли себя смерти в безбрежной пустыне этой”. И вот Иоанн говорит Симеону: “Что будет? Куда мы пойдем?”. Тот ответил ему: “Давай повернем в правую сторону, ибо правая сторона — благая”. [144] И, идя так, дошли до Мертвого моря и реки, называемой Арнон. По устроению Божию, ибо Бог не оставляет верящих в Него всем сердцем, они нашли место (там жил какой-то старец, за несколько дней до того почивший), где было немного утвари и пригодная для еды трава; [145] ею и питался старец, там покоившийся. Преславные, увидев то место, возликовали, точно нашли какое сокровище, ибо поняли, что оно уготовано и дано им самим Господом. Они стали благодарить Бога и великого старца, говоря: “Истинно по молитвам его мы счастливо совершили путь сей”.

Когда они пробыли там немного дней, враг душ наших, диавол, сверх сил которого было терпеть добродетель рабов Христовых, начал искушать их — Иоанну он внушил тоску по жене его, а Симеону — великую любовь к матери. И когда один из них испытывал угнетение, тотчас говорил другому: “Встань, брат, помолимся”. И они повторяли молитву великого старца (она была такова: “Господи, вложи им в сердце слова этой молитвы моей”), которую оба, оказалось, помнили слово в слово. И они творили ее при всяком искушении и при всякой просьбе к Богу. Иногда диавол разжигал их, как рассказывал святой юродивый, на вкушение мяса и вина, и снова внушая им страх пред властями и небрежение подвигом своим, так что всячески старался заставить покинуть пустыню и возвратиться в монастырь. Также он внушал им сны, а иногда многоликий змий этот представал им в видениях друзей их плачущими или безумными и многое другое, о чем невозможно рассказывать, самому не испытав подобного искушения. Но всякий раз как они вспоминали венцы, которые узрели на головах друг друга, поучение и слезы старца, на сердце их как бы проливался святой елей, и оно утешалось.

Владыка Никон тоже являлся им во сне — он то наставлял их, то молился за них, а иногда обучал [146] словам псалмов. И они просыпались, наизусть помня все, что от него слышали во сне, и были в великой радости от того, ибо знали, как старец печалится о них, и на деле убеждались в этом. Ведь Симеон в своих молитвах прежде всего просил Бога, чтобы успокоилось сердце матери его и укрепилось, а Иоанн — чтобы Бог призвал к себе жену его,— и скончалась любовь ее, питаемая памятью о нем. Бог, рекший, что “желание боящихся Его Он исполняет”, [145] услышал обоих. Спустя два года честной Симеон по воле Божией узнал, что мать его теперь беспечальна [146] и ночью видит его во сне, и он утешает ее, и говорит ей по-сирийски: “Ла дехре, лих ем (а это значит „не печалься, мать"), [147] ибо мне и почтенному Иоанну хорошо, и мы здоровы и служим при царском дворце, и вот на нас венцы, которыми украсил нас царь, и богатые одежды. Утешь отца брата Иоанна и скажи, что он вместе со мной служит царю. Потому не печальтесь”. И авве Иоанну в видении его предстал ангел, говорящий ему: “Вот, теперь отца твоего я сделал беспечальным и жену твою скоро возьму к себе”.

Оба рассказывали друг другу то, что видели во сне, и обрадовались, и возликовало сердце их. И тотчас Господь навсегда разрешил их от дум о родителях, и впредь отошла от них эта забота, и больше они нимало о родных не печалились. Но радостно и неутомимо денно и нощно свершали подвиг отшельничества и уединения, предаваясь только непрестанному труду и беззаботной заботе, я разумею прилежной молитве, и потому рачительные подвижники эти скоро так преуспели, что в [147] краткое время удостоены были божественных видений, знамений и чудес. Немного спустя они подвизались в отдалении друг от друга, примерно как камень кинуть. Ведь братья уговорились так, то есть уединяться, когда кто-нибудь возжелает одинокой молитвы, а если одного посетят мысленные соблазны или ослабнет ревность его, идти к брату своему и вдвоем молить Бога избавить его от искушения. И вот в один из дней Симеон, сидя на своем обычном месте, в восхищении духовном видит себя при больной матери в Эдессе (ибо он был родом оттуда) и говорит ей по-сирийски: “Как ты себя чувствуешь, мать?” И когда она ответила: “Хорошо, дитя мое”, снова говорит ей: “Иди к царю, не страшись, ибо по просьбе моей он уготовил тебе почетное место, и, когда будет на то воля его, я последую за тобой”. Придя в себя, Симеон понял, что в час тот мать его скончалась, и, прибежав к брату Иоанну, говорит ему: “Встань, почтенный брат, сотворим молитву”. Когда тот встревожился (ибо подумал, что Симеона искушает диавол), Симеон говорит ему: “Не тревожься, брат. Благодарение Господу, ничего худого не случилось”. Иоанн говорит ему: “А почему ты так быстро бежал, отец Симеон?”. (Ведь он весьма почитал и уважал его, так же как тот Иоанна.) Тогда глаза Симеона стали полны слез, и слезы покатились по груди его, точно перлы, и он говорит Иоанну: “Господь уже призывает к себе добрую мою и благочестивую мать”. И рассказал ему о своем видении, и они преклонили колена и стали молиться. И слышно было, как Симеон обращал к Богу воистину печальные и [148] умоляющие слова. Внутренняя его потрясена была и взволнована сыновними чувствами, и он вскричал: “Боже, принявший жертву Авраама, видевший всесожжение Иефтаи, не погнушавшийся даров Авеля, через сына Своего Самуила явивший Анну пророчицей, [148] Господь мой, Господь, ради меня, раба Твоего, прими душу доброй моей матери. Вспомни, Господи, труды ее и тяготы, которые она из-за меня сносила. Вспомни, Господи, слезы ее и стенания, когда я покинул ее, чтобы прийти к Тебе. Вспомни, Господи, о сосцах ее, вскормивших меня, недостойного, чтобы порадоваться моей юности, ибо она не порадовалась. Не забудь, Владыка, что она, которая и на единый час не могла разлучиться со мной, разлучилась на все время. Помни, всеведающий Владыка, что, когда она вздумала радоваться на меня, я ради имени Твоего покинул ее. Не забудь, справедливец, терзания внутренности ее в день, когда я ушел к Тебе. Ты, Господи, знаешь, как, когда я покинул ее, она все ночи не могла найти сна, вспоминая о моей юности. Ты, Владыка, ведаешь, сколько ночей она не смыкала глаз, тоскуя по спавшем с ней ягненочке. Не забудь, человеколюбец, сколько горя было на сердце ее, когда она в печали глядела на одежду мою, ибо не было с нею перла ее, надевавшего эти гиматии. Вспомни, Владыка, что ее девственника, утешения, радости и отрады я лишил мать ради того, чтобы служить Тебе, моему и ее Богу и Владыке всяческих. Пусть ангелы сопутствуют ей, чтобы спасти душу ее от нечистых духов и кровожадных зверей, [149] обитающих воздух этот и стремящихся пожрать тех, кто идет мимо. Боже, Боже, пошли с ней [149] надежных стражей против всякой нечистой силы на ее пути и вели, Боже мой, чтобы безбольно и легко душа ее рассталась с телом. И если в этой жизни мать моя как женщина смертная согрешила делом или словом, отпусти душе ее ради жертвы ее, ибо рожденное ею дитя, меня, недостойного раба Твоего, она отдала Тебе, Владыка. Господь, Господь Бог мой, справедливый судия и человеколюбец, да не ввергнешь Ты ее из горя в горе, из боли в боль, из стенаний в стенания, но вместо печали, которой она печалилась из-за единственного сына своего, даруй ей радость, вместо слез — ликование, уготованное святым Твоим, Боже, Боже мой, во веки веков. Аминь”.

Когда они встали с молитвы, брат Иоанн начал утешать Симеона, говоря: “Вот, брат Симеон, Бог внял тебе, и услышал молитву твою, и призвал к Себе твою мать. Теперь раздели со мной мою заботу и помолимся с Божией помощью вдвоем, чтобы Господь смилостивился и над той, которая по его воле зовется моей супругой, и внушил ей стремление к монашеской жизни или, по милосердию Своему, призвал ее к Себе”. И вскоре после того, как они стали молиться, в одну из ночей авва Иоанн видит, что пришла мать Симеона и, взяв за руку жену его, говорит ей: “Встань, сестра, и иди ко мне, ибо царь, который принял на службу к себе моего сына, даровал мне дом дивный. Но смени одежды свои и одень чистые”. И тотчас Иоанн увидел, как она встала и последовала за матерью Симеона, и понял, что жена его тоже умерла и что обе они в местах блаженных, и возликовал великим ликованием.