Читать интересную книгу Уникум - Варвара Клюева

— Я заметил, — усмехнулся Белов. — Он вчера меня чуть до исступления не довел, когда я пытался от него добиться, какие отношения были между Варварой Андреевной Клюевой и господами Полторацкими.

— Я так и думала. Главные Лешины черты — точность и абсолютная надежность. Тут он любому швейцарскому банку даст сто очков вперед. На вашем месте я бы не стала его подозревать, Константин Олегович. Только время даром потратите.

— Спасибо, я учту ваш совет, Варвара Андреевна. Продолжайте, пожалуйста. Кто у нас на очереди?

— Марк. У него взаимоотношения с истиной, как вы изволили выразиться, сложные. Он тоже в основном говорит правду, но его правда существенно отличается от вашей или моей. Марк — личность в высшей степени субъективная. Если ему кто-нибудь не нравится, он никогда не признает за этим человеком ни единого достоинства. Если на улице трескучий мороз и уши свертываются трубочкой, Марк будет расхаживать без шапки и уверять, что для человеческого выживания погода стоит самая подходящая. Причем он будет свято уверен в своей правоте, и переубедить его не удастся никакими силами. Марк вообще тяжело поддается на уговоры. Особенно на наши. Он считает, что мы ни в чем ничего не смыслим. Из его особенностей я бы назвала обостренную чувствительность и иррациональное мышление. С Ярославом и Владиславом я не так тесно общалась, но все же знаю их довольно хорошо. Ярослав был у нас комсоргом курса. Из всех подобного рода деятелей, с которыми я была знакома, его единственного можно было назвать хрестоматийным комсомольцем. Просто воплощение честности и принципиальности. Хотя от Павлика Морозова в нем ничего нет — друзей он никогда не закладывал. Поэтому, хотя над его принципами многие и посмеивались, все его уважали. Потом он понял, что его убеждения происходят от недостатка информированности, и постепенно от них отказался. Упертостью он никогда не отличался. Владислав — по природе своей молчун. Очень спокойный и уравновешенный человек, с ярко выраженным чувством собственного достоинства. Такие обычно до вранья не опускаются. Ну вот, собственно, и все. С их женами я только здесь познакомилась.

— И какое они на вас произвели впечатление?

— Разное. Если говорить об их правдивости, то Ирина, по-моему, ложь от правды отличить не способна в принципе. Правда — это все, что характеризует ее с лучшей стороны, а все остальное — либо не заслуживающие внимания мелочи, либо грязная ложь. Татьяна, под стать мужу, не очень-то открытый человек. Она мне нравится, но судить о ней я не берусь.

— Хорошо. Ну и для полноты картины назовите главные черты своего характера, Варвара Андреевна.

— Это уж вы у кого-нибудь другого спросите, Константин Олегович. Только, заклинаю, не верьте ни единому слову.

— Понятно. — Шпион Белов опять усмехнулся. — Вы как, не устали, Варвара Андреевна?

— Устала, конечно. А вы как думали? Друзей закладывать — дело нелегкое.

— Хорошо, тогда прочитайте и распишитесь. Это протокол вчерашнего допроса, а сегодняшнюю беседу я запротоколирую к завтрашнему дню.

— Как? Мне еще и завтра сюда ковылять? Я, между прочим, отдыхать сюда ехала, а не мотаться каждый день в самое пекло за тридевять земель! — возмутилась я, невольно копируя Прошкины интонации.

— А я, наоборот, работать, — сурово сказал Белов. — И если все свидетели начнут донимать меня капризами, далеко не продвинусь.

— А разве того, что я рассказала, вам недостаточно, чтобы вычислить убийцу? Тогда извольте, вот вам готовое решение. — И я выдала ему версию о неведомом Нинкином враге из пансионата, которую сочинила по дороге.

Белов, как и положено шпионам, оказался на редкость терпеливым человеком. Он не стал насмехаться над моими дилетантскими домыслами и выслушал меня до конца.

— Я проверяю и эту версию, — сказал он, когда я замолчала. — Только на вашем месте я бы не слишком обольщался. Путевки в этот пансионат распространяются по предприятиям Украины. А залетных туристов, таких, как ваши знакомые, здесь немного. С одной стороны, выкупать путевки по полной стоимости дорого, с другой стороны, здесь ведь не фешенебельный курорт и условия довольно скромные. Из Москвы, например, на весь пансионат — одиннадцать человек. Кроме ваших знакомых, одна семейная пара средних лет и три приятеля студенческого возраста. Никто из них по фотографиям Полторацких не опознал. Я, конечно, отправил сведения обо всех пятерых в Москву, их там сейчас проверяют, но шансы, сами понимаете… Кстати, попросите зайти ко мне Ярослава и Владислава. Может, они кого узнают.

Я прочла протокол (моего признания в убийстве Мирона там почему-то не оказалось), поставила подпись и уже в дверях спросила:

— Скажите, Константин Олегович, а ваш внутренний детектор лжи ничего не подсказал, когда вы изучали лица подозреваемых, предварительно огорошив их известием об убийстве?

Белов несколько порозовел и отвел глаза.

— Нет. Наверное, это была не слишком удачная мысль, — признался он.

Глава 15

Я вышла из административного корпуса и не поверила своим глазам: Прошка сидел на лавочке перед зданием и терпеливо дожидался меня.

— Ты что же, так и просидел тут все время? — выразила я свое изумление вслух. — И даже к Славкам или в столовую не забежал — перехватить кусочек-другой?

Прошка мой вопрос проигнорировал — видно, все-таки успел где-то заморить червячка.

— Ты почему так долго? Я уж думал, тебя сейчас в наручниках выведут.

— С наручниками скоро за вами приедут. Шпион Белов проникся таким уважением к моему детективному гению, что пригласил меня консультантом. Теперь, сам понимаешь, недолго вам свободой наслаждаться.

— Ты не больно-то радуйся! — охладил меня Прошка. — За решеткой мы быстренько по тебе соскучимся и начнем доносы строчить. Всю твою подноготную выложим. Так что считай, пожизненное заключение тебе обеспечено. Ну, двинулись, что ли? К Славкам зайдем?

— Зайдем. Шпион Белов пожелал их лицезреть. Я подбросила ему версию о неведомом лиходее из пансионата. Белов за нее ухватился и теперь жаждет показать Славкам всех обитателей пансионата с администрацией во главе. Вдруг узнают какого-нибудь злодея, что около Мирона и Нинки вертелся?

Мы зашли к Славкам, передали им просьбу следователя, договорились, что после допроса они придут к нам в лагерь, и отправились в обратный путь.

— Мне тут, пока я тебя дожидался, в голову пришла одна мысль, — заговорил Прошка. — Нечего смотреть на меня с плохо разыгранным удивлением, лучше послушай. Сначала я так и этак пытался прикинуть, кому из нас Полторацкие могли так крупно насолить, но тут же зашел в тупик. Тогда я решил попробовать другой путь. Кто из нас вообще способен на убийство? Первая мысль, конечно, — никто. Но потом я решил принять за аксиому, что в принципе при определенных обстоятельствах до убийства может дойти любой человек, и попытался себе представить, каким именно образом каждый из нас стал бы избавляться от источника неприятностей. Например, если бы Мирона с Ниной нашли с многочисленными синяками, укусами и выдранными волосьями, я не задумываясь приписал бы убийство тебе.

Я не на шутку разобиделась.

— Ну и свинья же ты, Прошка! Сам ведь наверняка не веришь тому, что болтаешь. Тебе лишь бы гадость сказать.

— Ничего себе гадость! Я, можно сказать, комплимент ей сделал, а она вместо благодарности с претензиями лезет! Тебе больше понравилось бы, если бы я заявил, что душить спящих подушкой — развлечение вполне в твоем духе?

— Ну ладно, — смилостивилась я. — Излагай дальше.

— Леша, с этой точки зрения, тоже отпадает, — продолжал Прошка. — Он бы свое убийство планировал как минимум полгода, рассчитал бы все до мелочей. А Нину с Мироном мы встретили здесь случайно. Ярослав мне говорил, что пансионат они выбрали уже здесь, в Крыму.

— Да, Леша не стал бы сбрасывать Мирона с обрыва, — согласилась я. — Ненадежно это как-то. Вдруг выживет? Ну, а как насчет тебя?

— Насчет себя я, естественно, не думал. Со стороны виднее. Вот ты и скажи, подходит мне такой способ убийства или нет?

— Пожалуй, нет. При своей трусоватости ты наверняка постарался бы избежать непосредственного контакта с жертвой в момент убийства. Тебе больше яд подошел бы.

— Спасибо тебе на добром слове, Варвара! А еще на меня обижалась!

— А! Правда глаза колет! — мстительно заметила я. — Сказал бы спасибо за то, что я снимаю с тебя подозрения. Ладно, не отвлекайся. Развивай свою идею.

— Труднее всего представить в роли убийцы, конечно, Генриха. Но если допустить, что у него не было другого выхода — например, кто-то угрожал Машеньке или детям, — он избрал бы самый милосердный способ. Сталкивать человека в пропасть он точно не стал бы. Неизвестно ведь, вдруг жертва будет умирать долго и мучительно. Вот удушение подушкой во сне — способ уже более подходящий. Жертва, одурманенная снотворным, наверняка не успевает ни понять, что происходит, ни испугаться. По счастью, когда Нину душили, Генриха здесь не было. Так что он тоже чист. А вот насчет Марка не уверен…