В День Подарков шел снег, и молодежь присоединилась к детям, устроив игру в снежки в саду. Получилась шумная потасовка, но Мелани заметила, как трудно Майклу удается сбрасывать маску гордого достоинства. Однако он, казалось, тоже веселился вместе со всеми, а потом они уселись возле камина, пили глинтвейн и ели сладкий пирог. В общем, Мелани приятно провела эти несколько дней и жалела, когда праздники кончились и им надо было возвращаться в город.
После снегопада Лондон был неуютен, под ногами хлюпала снежная жижа. Мелани все время носила высокие, до колена, сапоги и изумрудно-зеленый шерстяной плащ, отороченный черным мехом, который доставал до отворотов сапог.
Путешествуя до офиса и обратно, она думала о различии между этим городским окружением и незапятнанными грудами снега вокруг Кейрнсайда и чувствовала необходимость попытаться еще раз переубедить Майкла, что они могут что-то сделать из Аконита. В конце концов, если бы Майкл побывал там и испытал это чувство свободы, которое можно ощутить только вдали от города, он хоть отчасти понял бы ее нежелание продавать этот дом.
Но, несмотря на свои слабые надежды, она не упоминала при Майкле об этом деле. Она понимала, что более тактично будет подождать, пока не улучшится погода, прежде чем приглашать его туда, а поскольку в этом пока не было непосредственной необходимости, вопрос можно было оставить в покое. К тому же она так увлеклась своей работой, что для всего остального почти не оставалось времени, и поскольку Майкл был после праздников, как обычно, вынужден присутствовать на множестве отложенных процессов, у них не хватало возможностей для таких разговоров.
Однажды вечером в конце января Мелани возвратилась к себе несколько позже, чем обычно. Из-за неожиданной деловой встречи в офисе она была вынуждена уйти после семи, но, так как у нее не было особых планов на этот вечер, ее это не огорчило.
Ко времени своего возвращения она заметно проголодалась и, подходя к дверям квартиры, размышляла о содержимом холодильника, как вдруг заметила наверху лестничного марша мужчину, явно ожидавшего ее, потому что выше по лестнице квартир уже не было.
Она сразу же припомнила другой случай, когда увидела темную фигуру наверху лестницы, и на мгновение задержалась, прежде чем продолжить свой путь. Однако когда она начала подниматься по лестнице, мужчина сделал шаг вперед и произнес:
– Добрый вечер, мисс Стюарт. А я уже начал думать, что вы вернулись раньше и легли спать!
Мелани неуверенно остановилась, уставившись на затененное лицо Шона Босуэла, наклоненное к ней. Был момент, когда ей показалось, что голод вызвал у нее галлюцинацию, но его широкие плечи были вполне реальны и сардоническое выражение его лица невозможно было забыть.
Она поднялась по лестнице на площадку и, скрывая свое потрясение, спокойным тоном поздоровалась:
– Добрый вечер, мистер Босуэл. Это такая неожиданность – настоящий сюрприз.
– Правда? – Босуэл пропустил ее, чтобы она смогла вставить ключ в замочную скважину. – Не знаю, что в этом удивительного. Я предпочитаю заниматься своими делами сам, без всяких там адвокатов.
Мелани посмотрела на него с сомнением и покачала головой. То ли она слишком глупа, то ли в его словах не было никакого смысла? В любом случае они не могли до бесконечности стоять на ее площадке, не привлекая внимания соседей.
Повернув ключ в замке, она толкнула дверь.
– Может быть, вы зайдете? – пригласила она его с явной неохотой.
Босуэл долго смотрел на нее, привыкая к свету ламп, которые она включила сразу же, войдя в прихожую, затем пожал плечами.
– Если вам угодно, – равнодушным тоном сказал он, и она отступила, пропуская, его, а затем заперла дверь и прислонилась к ней спиной, несколько нервничая. Здесь, в интимной обстановке ее квартиры, Босуэл казался подавляюще властным, и хотя она толком не знала причины его визита, ей было ясно, что после того, как он уйдет, что-то от его личности останется здесь. Это была тревожная мысль, на которой ей не хотелось бы задерживаться.
Босуэл прошел на середину комнаты и осмотрелся с явным интересом. Его зимнее пальто было распахнуто, показывая светлый мех, которым оно было подбито, и в своем темном костюме он выглядел огромным и мощным, превращая благородные пропорции гостиной в карликовые. Его волосы, более длинные, чем у Майкла, падали на воротник пальто, а бакенбарды придавали ему чужеземный вид. Мелани подивилась, как этот человек с грубыми чертами лица и бесцеремонными манерами вызывает впечатление столь самоуверенной мужественности, в то время как Майкл, который бесконечно более приятен и определенно более утончен, казался каким-то менее действенным в достижении цели. А может быть, это всего лишь эффект окружения, создающего рамки, в которых мы наблюдаем чей-то успех?
Мелани отбросила в сторону эти рассуждения и расстегнула плащ. Теперь, когда Босуэл был здесь, в ее гостиной, она уже почти жалела, что не настояла на разговоре там, на площадке, даже рискуя вызвать пересуды других жильцов. В ее квартире разговор становился слишком личным, а она не видела причин, по которым ему понадобилось обратиться к ней персонально. Его слова об адвокатах и деловом представительстве она пропустила мимо ушей.
Перекинув плащ через спинку кресла, она спросила:
– Не желаете ли чего-нибудь выпить? – лишь для того, чтобы прервать воцарившееся тяжелое молчание. Босуэл оторвался от разглядывания нескольких гравюр, висевших на стенах ее комнаты, и ответил:
– Спасибо. Если можно, шотландского виски.
– Разумеется.
Мелани разгладила на бедрах короткую юбку и направилась к буфету, где держала скромный спиртной запас. Отмерив щедрую дозу виски в стакан, она вручила напиток ему и повернулась, чтобы налить себе немного шерри. Это было все, что она отваживалась выпить на пустой и склонный к тошноте желудок.
Он никак не отреагировал на ее знак, которым она пригласила его сесть, но сама она неловко примостилась на ручке кресла, использовав ее как точку опоры.
– Я и не знала, мистер Босуэл, что вы часто бываете в Лондоне, – заметила она.
– А я и не бываю. – Босуэл выпил большую часть своего виски одним глотком. – Но в данном случае я счел, что лучше всего будет появиться лично, что я и сделал, – произнес он, задумчиво вертя в руке стакан.
Смочив пересохшие губы, Мелани сделала нетерпеливый жест.
– Так что же, собственно, привело вас в Лондон, мистер Босуэл? – спросила она.
Он снова нахмурился, и ей показалось, что она раздражает его, хотя она не могла понять, чем.
– Давайте не будем играть в кошки-мышки, мисс Стюарт, – отрывисто произнес он, живо напомнив ей, что он, когда дело касалось контроля над своим характером, не так предсказуем, как большинство других мужчин, которых она знала. – Вы прекрасно знаете, почему я здесь, и я не понимаю, зачем вы притворяетесь, что это вам неизвестно.