Закончив чистить винтовку, я оседлал коня, положил за седлом скатку одеял и уже собрался уезжать, когда Оррин вылез из постели и подошел к двери.
— Я или Кэп подъедем попозже, — сказал он. — Хочу понаблюдать за здешними событиями. — Он подошел к моему коню. — Том что-нибудь говорил?
— Он собирается стать городским шерифом.
Оррин нахмурился.
— Черт побери, Тайрел, этого-то я и боялся. Он больше подходит для этой должности, чем я.
— Трудно сказать. Все решат выборы, но, по-моему, ты можешь их выиграть. Мне будет неприятно видеть, как вы столкнетесь друг с другом. Том хороший парень.
Некоторое время мы молчали, стоя на солнце и обдумывая сложившуюся ситуацию. В такое прекрасное утро трудно было поверить, что в округе зреют крупные неприятности.
— Мне надо поговорить с ним, — сказал наконец Оррин. — Нельзя действовать втихую от Тома.
Я думал о том, что два года мы были вместе. Не хотелось, чтобы наша дружба разрушилась, потому что в этой жизни настоящие друзья встречаются не так уж часто. Мы вместе исколесили много нехоженых троп, подняв по дороге не одно облако пыли, вместе нюхали порох, а ничто не связывает людей так крепко, как пот и запах пороха.
— Ладно, Оррин. Завтра поговорим с Томом.
Я собирался присутствовать при разговоре, потому что Том хорошо ко мне относился и во всем доверял. Они с Оррином были в чем-то слишком похожи, а в чем-то совсем разные. Места здесь хватит и тому, и другому, но я был уверен, что Том захочет стать первым.
Чуть больше двух часов я потратил, чтобы добраться до места, которое мы выбрали для ранчо. Вдоль реки там росли деревья, луга зеленели густой сочной травой. Остановившись Б скалах в стороне от устья каньона, я стреножил Монтану, сменил сапоги на мокасины и пошел изучать местность, чтобы отметить место для дома и коралей.
Уступ, на котором будет стоять дом, находился всего в двадцати футах над рекой, но с него контролировались все источники воды. За уступом отвесно поднимался утес — лучшего места для дома не придумаешь.
Сняв рубашку, я проработал почти до сумерек, расчищая будущий фундамент от камней и кустарника, а затем шагами обмерил его. Потом срезал жерди и соорудил кораль для лошадей, потому что он нам понадобится в первую очередь.
Позже, когда стало темнеть, я вымылся в ручье, оделся, развел костер, приготовил кофе и, пожевав вяленого мяса, вытащил книжку из седельной сумки и устроился почитать. Время от времени я вставал и оглядывался или просто прислушивался, отойдя от огня. Когда костер почти догорел, я раскатал одеяла в нескольких ярдах от него. Дул легкий ветер, на звезды набежали небольшие облака.
Захватив винтовку, я пошел проверить Монтану, который пасся поблизости, и перевел его на свежую траву. В ночи ощущалось что-то угрожающее, и я пожалел, что не подъехали Оррин и Кэп.
Звук был едва различимым, но Монтана тоже услышал. его. Он дернул головой, насторожился и раздул ноздри, пытаясь уловить новые запахи. Я похлопал его по шее, приговаривая:
— Все нормально, мальчик. Успокойся.
Кто-то в ночи выкрикивал мое имя.
Нельзя сломя голову бросаться в темноту, можно оказаться с пулей в животе. Осторожно ступая, я двинулся стороной. В этих местах у меня было гораздо больше врагов, чем друзей.
Прошло совсем немного времени, и я увидел стоящую лошадь, до меня донесся тихий стон. На земле лежал человек, который, похоже, был тяжело ранен.
— Сеньор, — послышался слабый голос. — Прошу вас… Это Мигель. Я пришел к вам… принес беду.
Я поднял его и посадил на лошадь.
— Держись, — сказал я. — Надо проехать всего несколько ярдов.
— Сеньор, за мной гонятся, хотят убить. Из-за меня у вас будут неприятности.
— Я с ними разберусь, — пообещал я. — Почитаю главы из Библии.
Мигель потерял сознание, но я довез его до своего лагеря и снял с лошади. Ему здорово досталось: одна пуля застряла в бедре, другая прошла насквозь высоко на правой стороне груди. Он был в плохом состоянии.
Осталось немного горячей воды, поэтому я сразу стянул с него одежду пропитанную кровью и принялся за дело. Прежде всего промыл раны и наложил примитивную повязку, чтобы остановить кровотечение. Утром, если Мигель доживет, надо будет заняться ранами всерьез.
Кончиком охотничьего ножа я надрезал кожу на бедре и вынул застрявшую пулю, затем промыл рану и перевязал, как сумел. Я слышал, как с горы в каньон спускаются всадники, которые, очевидно, охотились за Мигелем. Рано или поздно они заметят огонь, и тогда мне придется вступить в игру.
Оттащив Мигеля в сторону, я хорошенько укрыл его, и почти сразу услышал приближавшихся галопом всадников.
— Эй, у костра!
— Слышу. Давай, говори.
— Мы ищем раненого аборигена. Ты его видел?
— Не только видел. Он здесь, но вы его не получите.
Они подъехали к костру, и я вышел на границу освещенного пространства. Беда была в том, что один из всадников держал винтовку, которая была направлена на меня, а расстояние не превышало пятнадцати футов.
Эта винтовка меня беспокоила. Я немного разволновался. Тот, кто быстро выхватывает револьвер и кто быстро стреляет, может опередить противника, который, прежде чем выстрелить, должен успеть среагировать. Но первая пуля должна непременно попасть точно в цель.
— Это Сэкетт. Его называют ганфайтером.
— Значит, Сэкетт. — Говорил мужчина со светлыми волосами и двумя подвязанными к бедрам кобурами, похоже, он изображал из себя очень крутого парня. — Мне что-то не попадались могилы его врагов.
— Поезжайте своей дорогой. Мигель останется со мной.
— Разговаривать-то ты умеешь, — вступил Чарли Смит, бородатый здоровяк, про которого говорили, что с ним лучше не связываться.
Человек с винтовкой был худым, угловатым, с большим выступающим кадыком и хищным огоньком в глазах.
— Он ранен, — продолжал я, — и нуждается в помощи.
— А зачем он нам живой, — сказал Смит, — он нам нужен мертвый. Отдай его, не лезь не в свое дело.
— Извини.
— Ну и хорошо, — согласился светловолосый. — Ты мне нравишься. Так даже лучше.
Светловолосый не беспокоил меня, я опасался человека с винтовкой, хотя, возможно, у него есть еще и револьвер. Не исключено, что он может обращаться с оружием достаточно быстро. А это следовало иметь в виду.
В одном я был уверен: проблема не разрешится с помощью разговоров. Надо выбирать — или отойти в сторону и наблюдать, как убивают Мигеля, или драться.
Я вообще-то не курю, но у Мигеля выпали из кармана табак и бумага, и я подобрал их. Теперь я вынул табак и стал сворачивать самокрутку, не переставая говорить.
Надо было что-то срочно придумать. Против меня: человек с винтовкой, Чарли Смит и светловолосый парень, который считал себя ганфайтером. Не исключено, что в темноте прятался кто-то еще, но думать следовало об этих троих.