Читать интересную книгу Мой ботаник (СИ) - Мармеладова Соня

— Эй, алло? Ты меня вообще слушаешь? Я заплачу в полтора раза больше. Ботаник?

Сглотнула вязкий ком и подошла к полке, отключаясь. Ботаник, значит, перепродал мой долг Зацепину?.. ну-ну…

Поставила все три чаши на стол и стала разворачивать «фанты» из первой. В каждой записке были задания на одну и ту же тему: готовка. Во второй у нас была экономика. А в третьей… только массаж. То есть я априори ничего другого вытащить не могла. Кажется, кто-то неплохо развлекался за мой счёт.

Сердце колотилось как ненормальное, отдавая звоном в ушах.

Зацепин просто хотел поглумиться надо мной, сделать из меня ещё большую идиотку, а я ведь верила. Виноватой себя чувствовала. Заботилась…

Знала бы, что это он и есть Ботаник, ещё тогда в пруду утопила! Сволочь!.. ну какая же он сволочь!

Бросив всё как есть на столе, метнулась в ванную. Сполоснула лицо холодной водой и горько усмехнулась, глядя на своё отражение. Какая же я всё-таки глупая… Надо было изначально задуматься о том, зачем бы Зацепину мой долг выкупать, да ещё и выдвигать такие странные условия, как сожительство и фанты.

И мой отец почему-то так легко согласился… а может, знал обо всём? Или это он его попросил так сделать, чтобы проучить меня?..

Тряхнула головой, вышла в прихожую и нашла свой телефон. Оставаться здесь и разговаривать с Зацепиным нет ни малейшего желания. Хватит с меня. Массаж ему подавай…

— Вить… — закусила губу, прижимая телефон к уху. — Можно у тебя переночевать?

— Что-то случилось? — насторожился друг.

— Да так… потом расскажу, — отозвалась уклончиво, ожидая ответа. Пока всё не обдумаю, домой не хотелось возвращаться. Завтра встречусь с отцом, а там видно будет, как дальше быть. Нет, вернуться придётся. Я не могу жить у друга, но мне нужно всё обдумать и выработать дальнейший план действий, а дома под гнётом отца ничего не выйдет. Я опять могу подчиниться ему и поплыть по течению.

А Витя один живёт и почти всегда на работе…

— Приезжай, конечно, — охотно согласился друг, даже немного обрадованно. — Адрес говорить не нужно? — усмехнулся он.

— Не нужно, — улыбнулась в ответ, отключилась и отправилась в комнату собирать вещи.

Я просто покидала всё в чемодан, зашла в ванную, собрала косметику, полотенце, мыльные принадлежности… убедилась, что ничего не забыла, и написала короткую записку:

«Нас больше ничего не связывает… Условия договора, считай, я выполнила. Тебе там, кстати, звонили. Ключи будут на пропускном пункте у охраны. Спасибо за всё…»

Да, так будет правильно. Всё же кое-чему я у Зацепина научилась…

Глава тридцать вторая

о настоящих подвигах

Иван

— У вас двухсторонняя пневмония, — сказал мне врач с таким видом, словно от его слов я начну лучше понимать происходящее.

Мне недавно сделали укол, после которого температура начала падать, но меня дико клонило в сон и сидеть было, мягко говоря, больно. Уколы у них, видимо, созданы для наказания нерадивым пациентам. Плохо лечился — на тебе лекарство. Только как-то так я представлял соленую дробь из ружья, которой по хулиганам стреляли в некоторых детских книжках.

— Это же не смертельно, — говорю я врачу. — Просто скажите, что мне с этим делать.

— С этим надо ложиться в больницу, — уверенно сказал врач. — Вам за короткий срок стало намного хуже, поэтому я настоятельно рекомендую госпитализацию, капельницы, уколы и квалифицированный уход.

Я поморщился, представляя, как после всего этого лечения я буду передвигаться по универу.

— Вы, наверно, не понимаете, — сказал врач так строго, будто я его нашкодивший сынишка. — Это очень серьезно. Осложнения вплоть до летального исхода.

— Да верю я. Верю, но делать-то что? Вот прямо сейчас я никак не могу в больницу, у меня важная встреча через… час.

Мне на часы пришлось посмотреть, чтобы разобраться со временем.

— Иван Сергеевич, — начал было укоризненно врач, но я его перебил.

— Завтра я лягу в вашу больницу, — заявил я, все же понимая, что чувствую себя, мягко говоря, не хорошо. — Давайте так. Вы сейчас как-то ставите меня на ноги, а завтра утром я, завершив все свои дела, прихожу и лечусь как положено. Только скажите, что там надо подписать, чтобы ответственность за это безобразие была на мне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Но, Иван Сергеевич, вы же можете погибнуть…

— Слушайте, если я останусь здесь и ничего не буду делать, в одном питомнике усыпят кучу животных. То есть они сто процентов умрут, и мне в общем-то все равно, но будущая мать моих детей мне этого не простит, а я, если и умру, то не со стопроцентной вероятностью, так что — бумаги мне, лекарства и инструкцию, куда явиться завтра!

Я всегда считал вероятности и полагался на них. Сейчас как на бирже. Могу проиграть, но вот там на долгую перспективу точно проиграю. Решить вопрос с Кирой — это очень выгодное вложение. Я сразу ее завоюю, объединю два банка, которые достанутся мне, и вообще, кругом буду молодец, главное только очень серьезно не болеть, но это я уж постараюсь.

Врач меня, к счастью, понял и больше не стал задавать идиотских вопросов. Все же не зря я ему плачу, а выйдя от него, сел в отцовскую машину. Я попросил прислать водителя. Так и сказал, что снова температурю и за руль не сяду, да и человек знакомый со следователем мне не помешает.

— За тебя пора волноваться? — спросил отец.

— Немножко, — признался я, — но все под контролем, не волнуйся, глупостей делать не буду, но маме пока ничего не говори.

— Хорошо.

В вопросах защиты моей мамы мы с ним едины. Она натура нежная, творческая. Ей нельзя переживать, потому что вообразить масштаб трагедии она способна быстрее, чем лужа разольется по полу, но как я уже очень много раз говорил: мы с отцом очень сильно любим ее. Хорошая она все же, хоть и впечатлительная. Ей я обязательно потом все расскажу, когда буду совершенно здоров и геройски силен…

— Итак, Иван, верно? Вы по вопросу животных? — спросил у меня следователь, когда я зашел в кабинет.

— Совершенно верно, — с порогу признался я.

Мы пожали друг другу руки, и я сразу понял, что он мне даже рад.

— О деле, как вы понимаете, я не могу говорить.

— Меня дело и не волнует, — развел я руками. — Только судьба животных. Их ведь грозятся просто усыпить.

— Не поверите, но вы нам очень поможете, если заберете их. У нас ведь пока недостаточно данных. Мы взяли у всех животных кровь, но лаборатория не даст нам мгновенного ответа, а образцы крови могут еще понадобиться. Мы их охраняем, но все же любой работник, который приходит их кормить, может оказаться соучастником или вообще невинной жертвой и просто отравить часть животных.

— Другими словами, вам нужно их вывести? — переспросил я, понимая почему следователь так мне рад.

— Нужно, но у нас нет ни помещений, ни денег, чтобы их содержать, и никто нам не даст ни того, ни другого.

Я призадумался. Как-то об этом я даже не подумал. Хорошо, что заранее присмотрел приют на грани разорения за городом. Достаточно большой, чтобы туда можно было поместить всех животных. Хозяин этого места как раз сам надеется его продать, почти безуспешно. Списаться с ним я тоже успел.

— Если вам будет, куда их забрать и вы готовы гарантировать нам, что животные до конца следствия, а это до полугода, останутся там, то я вам вмиг организую все бумаги и даже транспорт служебный найду, чтобы их перевезти.

— Хорошо, готовьте бумаги, — мгновенно согласился я. — К пяти вечера я сообщу, куда их везти. Только напишите мне вот сюда, — оставил ему визитку и ткнул пальцем в почту, — сколько там животных, конкретные цифры, чтобы я мог все рассчитать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Следователь кивнул и сразу схватился за телефон, чтобы время не терять. Я тоже не стал. Вышел и созвонился с хозяином загородного приюта.

— Итак, вы не передумали его продавать? И сумма та же? А не хотите поработать управляющим в переходный период? Давайте встретимся и все обсудим. Да, сейчас. Мне нужна помощь человека, который во всем этом разбирается. Где? Понял. Еду.