рассмотрел? А антенны на ней же? — Володя исходил праведным гневом. — А Дима тебе ничего такого не намекал? — на старшину и его напарника-сержанта было больно смотреть. — А теперь посмотри вон туда… — майор указал в сторону Матанцева. — Именно этот человек приказал вашему начальнику УВД присматривать за этим профилакторием. Всё ясно?
— Всё, товарищ майор! — вытянулись ППС-ники.
— Что сообщить в дежурку сообразите сами, а сейчас встаёте на воротах, охраняете наш покой, и вместе со всеми смотрите салют! Что дяденьке майору надо сказать?
— Так точно, товарищ майор! — в один голос проорали милиционеры.
— Выполнять! — отрезал, как выяснилось, Казанцев. — Ну а ты чего скалишься, — рыкнул он на Диму, — не мог сам разрулить?
— Деревенские они, тащ майор, не пуганные… — философски развёл руками Дима.
Салют меня, конечно, не впечатлил… Так, постреляли из ракетницы разными огоньками, несколько раз генерал выстрелил из «ПМ» в воздух, вот и всё веселье. К восьми стали собираться по домам. Матанцев был уже еле тёплый, но на ногах стоял и до «Волги», под чутким руководством Димы, добрался. Володя уехал с ними, а мы загрузились в «девяносто девятую» Валеры. Надо отметить, что Володя весь вечер наливал Валере меньше, чем им с Матанцевым, учитывая, что тому надо было добираться за рулём, про себя я вообще молчу. Судя по моим ощущениям, выпил я максимум пол-литра.
— Валер, а что такое с Матанцевым и этой стрельбой?
— Это у него после Афгана… Как напьётся, пострелять ему надо, прихоть у мужика такая… Все уже привыкли, знают, что надо делать.
— А ты где так стрелять научился?
— Там, Лёха, где Макар телят не пас…
Глава 6
В понедельник утром, добираясь в академию, я думал, как мне дальше вести себя с Евгенией. Она мне очень нравилась, а в том, что это чувство взаимно, я не только не сомневался, но и «чувствовал». Первая часть конфетно-букетного периода, по моему мнению, уже прошла, пора было двигаться дальше. Но это было только моё мнение, девушка могла считать абсолютно иначе. В силу своего настоящего возраста, я был не готов продолжать отношения в таком русле, но как сказать об этом Евгении, я не представлял — был очень велик шанс того, что девушка, в силу своего возраста и жизненного опыта, не сможет адекватно отреагировать на мои слова.
В любом случае, с Евгенией придётся встречаться, по телефону такие вопросы не решаются, а до этой встречи надо ещё дожить, может быть мысль какая умная в голову придёт, а если не придёт — будем решать по ситуации.
Вечером я позвонил Жене:
— Как время в воскресенье провёл? — спросила она ехидно, после того, как я с ней поздоровался.
— Работал! — бодро ответил я.
Дело было всё в том, что когда мы встретились с девушкой в четверг, я сообщил ей о том, что в воскресенье не смогу с ней провести время, как мы договаривались. Женя на меня тут же обиделась, заявив, что она уже всё распланировала, подружкам, которые её звали по магазинам, отказала, и вообще, если я настоящий мужчина, раз обещал, то должен сделать, иначе грош мне цена. Я, конечно, обалдел от такой логики, высказывать, что думаю по этому поводу, не стал, тем более и не стал вестись на эти женские штучки. Наше свидание после этого оказалось скомкано, Женя начала строить из себя обиженку, видимо ожидая от меня полного раскаяния с извинениями и заверениями в том, что это воскресение я, несмотря на какие-то там дела, посвящу только ей, а она меня милостиво простит. Я же просто предложил ей проводить до дома, в ответ же услышал презрительное фырканье. Всю дорогу до подъезда Евгения сохраняла гордое молчание, открыла дверь, и, не попрощавшись, скрылась в подъезде. Отнёсся я к такому поведению девушки довольно-таки философски — с одной стороны, молодые красивые девушки, которые себя «уважают» и «знают себе цену», именно так себя и ведут, с другой, ей явно никто никогда не объяснял, что в отношениях, помимо её хотелок, есть ещё и другая сторона, уже со своими хотелками. Выход из этой ситуации — поиск компромисса.
В пятницу я и звонить не стал — девушка должна была успокоиться, в субботу и воскресенье позвонить не получилось, я был занят. Оставалась надежда, что к понедельнику девушка придёт в норму.
— Как поработалось? — продолжила Женя в таком же тоне.
— Отлично.
— Так зачем тогда звонишь, если у тебя всё отлично? — ехидство в голосе не пропадало.
— Я соскучился, и хотел узнать, как твои дела. — не обращая внимания на ехидство, поинтересовался я.
— У меня всё отлично. — тон был тот же.
— Я очень рад! Может быть встретимся?
— Я буду очень занята в ближайшее время диссертацией и не смогу с тобой встречаться.
— Хорошо, Женя. Удачи! Пока! — я отключил трубку радиотелефона.
А про себя подумал — «Да и пошла ты накуй!»
Вот и строй после этого планы, придумывай план разговора, договаривайся о встрече. Если бы я просто хотел переспать с Женей, то в последнюю нашу встречу, в четверг, вёл бы себя несколько по-иному: придумал бы какую-нибудь отмазку, да и представил бы все несколько в ином свете — не просто сообщил девушке о том, что занят воскресение и пойти с ней никуда не смогу, а что «всё пропало, клиент уезжает, гипс снимают!», напел бы, что я даже не представляю, как проведу без неё этот день. А что от меня ждала Женя, демонстративно обидевшись? Она ждала извинений, заверений в том, что больше такого не повторится, испытывала меня на то, готов ли я исполнять все её желания. Надо было просто ей это дать, и тупо терпеть все её капризы до того момента, когда бы я с ней не переспал. Но цель у меня была другая — отношения, но отношения на моих условиях в силу занятости в моём бизнесе. Если бы я позволил девушке устраивать истерики по таким поводам в самом начале, дальше будет больше, позволишь один раз — в следующий осаживать будет труднее. Вот и получается, что мне дальше проще жить без Жени, без её истерик и хотелок. Звонить ей снова я не собирался, встречи искать тоже. Будем руководствоваться поговоркой — баба с воза, кобыле легче.
На следующий день рассказал свою душещипательную историю Валере.
— Ну что могу сказать, сочувствую, баба реально была красивая, но, видимо, такая же ебапутая, как и все они. — философски прокомментировал Валера. — Не переживай, ты себе лучше купишь! — он ухмыльнулся. —