Читать интересную книгу Самоучитель Игры - Алексей Синицын

– Вы правильно заметили, что появление «белого» – случай маловероятный, но в принципе возможный. Когда число игроков увеличилось примерно до семисот человек, многие стали беспокоиться, что, ввиду возросшего числа еженедельных поединков, опасность появления абсолютного Господина среди игроков стала реальной. Конечно же, всё это чушь собачья! Однако именно тогда в Игре возникла очередная поправка, которая гласила, что Белый Игрок, если таковой имелся, подвергался опасности потерять всё своё могущество, наткнувшись на «Чёрную Пустышку» или попросту «чёрного». Как вы полагаете, откуда мог взяться «чёрный»? – Клеопатра выжидающе посмотрела на него.

– Вы меня спрашиваете? – удивился Ричард.

– Ну да, откуда бы его взяли именно Вы?

Корреспондент, раздумывая, долго тёр сигарету о днище хрустальной пепельницы.

– Если следовать законам жанра… Это должен быть какой-то патологический неудачник… безнадёжный раб! – догадка осенила его как молния.

– Вот теперь я окончательно поверила, что Вы русский, – она с удовлетворением выхватила из вазочки какой-то особенно витиеватый крендель. – Всё верно! Чёрная пустышка – это «красный», которому его красный цвет доставался семь раз подряд. Если Белый Игрок нарвётся на «чёрного» он тут же становится «красным» с потерей всех своих рабов. Представляете, какое разочарование?

– Надо полагать. И что, такое уже случалось?

– Трудно сказать. Исходы поединков как я уже говорила, официально держатся в строжайшем секрете. – Клеопатра доела крендель и вытерла салфеткой свои длинные тонкие пальцы. – О многом можно только догадываться. Не смотря на то, что все победы и поражения в Игре строго индивидуальны, на деле мир игроков полнится слухами, сплетнями, всевозможными предположениями, складываются тактические коалиции…

– Коалиции? Как это, для чего?

– Хм, ну, простейший пример. Напрямую раскрывать исход поединка запрещает регламент. Но Игра не запрещает нечто во всеуслышание или приватно заявлять о своём цветовом достоинстве. Более того, придя в собрание в «Судный день», так называется день, в который происходит розыгрыш радужных купонов, – это происходит по воскресеньям, – я могу тем людям, которым по каким-то причинам доверяю, предложить «всплытие». Это похоже на добровольное открытие карт в преферансе, когда игроки «ложатся» пытаясь совместно действовать против своего общего противника. Обнаруживая свои радужные купоны друг перед другом, игроки как бы обязываются не вступать ни в какие поединки между собой, то есть внутри образовавшейся коалиции. Естественно, могут быть и «предатели», решившие вероломно воспользоваться представившейся информацией. Но, как правило, такого не происходит. Любой игрок понимает, что впредь он утратит доверие не только тех, кого обманул.

– И что даёт коалиция объединившимся игрокам? – Ричарду снова захотелось курить, но он решил переждать.

– Допустим, один из членов вашей коалиции – «фазан». Его вызывает на поединок некто, и вот когда поединок состоялся, Вы видите по его потерянному лицу, что он проиграл. Вам и говорить ничего не нужно для того, чтобы понять, что соперником «подстреленного фазана» был «красный». Я не беру сейчас в расчёт случай с Белым Игроком, вероятность такой встречи ничтожна…

– Да, а если он был «синим», то его обыграл наверняка «фиолетовый», – легко догадался корреспондент.

– Именно! – Подтвердила Клеопатра. – Коалиция – вещь тонкая, всего так сразу не объяснишь…

«Именно, именно… Она говорит совсем как Джозеф Кроуз!». От этой мысли у Ричарда сильно закололо в селезёнке. Пришлось срочно менять позу и просить воды.

– Вам плохо? – женщина заметила, что он побледнел.

– Не беспокойтесь, всё в порядке… Пару глотков чистой воды, и всё пройдёт. Ну вот, мне уже лучше, – он попытался ей улыбнуться, отставляя бокал на скатерть. – Вы обещали рассказать, откуда берутся новые игроки.

– Да, действительно, обещала…

Ему показалось, что она и в первый раз, и сейчас неохотно касалась этой темы.

– Довольно долго Игра не выходила за пределы ложи. Я уже говорила, что она пропагандировалась Советом 12-ти в качестве действительного воплощения концепции Призмы.

– Я помню, – Ричард снова сделал глоток воды из бокала.

– Но с тех пор, когда ни у кого уже не осталось сомнений, что Игра – это только она сама, возник вопрос о её естественном расширении. Вы когда-нибудь встречали игру, которая не захотела бы иметь большее число поклонников?

– Есть элитарные игры для избранных, – засомневался корреспондент.

– А история пинг-понга Вам ни о чём не говорит? Помяните моё слово, когда-нибудь гольф станет доступным банковским клеркам в обеденный перерыв. – Клеопатра от души посмеялась то ли над будущими клерками, разносящими вдребезги окна своих опостылевших контор неловкими ударами, то ли над ним.

– Не стану спорить, возможно.

– Так вот, привлекать новых игроков могут только «рабы», – заговорила она вдруг неожиданно жёстко, – это делается с одной целью: раб может потребовать у привлекаемого им игрока вызвать на поединок своего Господина.

– Но ведь, если я не ошибаюсь, «раб» и сам вправе сделать такой вызов в ближайший «Судный день»?

– Может, но он также не застрахован от очередного проигрыша, а с «новичком» шансы избавиться от рабской зависимости удваиваются. Если «новичок» выигрывает, то он не только избавляет от рабства того, кто его привлёк, но и приобретает собственного раба. В противном случае, его самого ждёт, как минимум, недельное рабство.

– И Вы решили привлечь в Игру меня и поручить мне своё освобождение?

Он с удивлением обнаружил, что неожиданно для себя бросился играть ва-банк, и теперь ему ничего не оставалось, кроме как внимательно наблюдать за её реакцией, попутно осуждая себя за поспешность.

– Да, всё к этому и шло, – спокойно подтвердила Клеопатра и поправила лёгким движением руки свою причёску а ля Кэтрин Хеппборн, – но Вам, Ричард, я бы не стала, как Вы изволили выразиться, «поручать» своё освобождение из заурядного недельного рабства. Поверьте, у меня много влиятельных покровителей, и оно бы меня, в любом случае, не обременило.

– Так о чём же идёт речь? – корреспондент решил продолжать игру в почти елейную учтивость.

– А Вы ещё не догадались? У меня есть серьёзные основания полагать, что я попала в рабство к Белому Господину!

Ричард глазам не поверил, её голос на ровном месте сорвался, а по щеке весенним талым ручейком быстро потекла крупная слеза. «И когда она успела?».

– Я Вас умоляю, ради Бога успокойтесь… Вот, возьмите платок.

Стремительная перемена в её состоянии привела его в полное замешательство. Клеопатра? Жестокая и властная дьяволица, умело пользующаяся своей неотразимостью? Слабая женщина, жертва? Всё вместе и что-то ещё?

– Но я совершенно не понимаю, чем бы я мог быть в этой ситуации Вам полезен? И потом, с чего Вы решили, что он «белый»?

Женщина остервенело комкала в руках квадратный кусок ни в чём не повинной белой материи.

– Я уже четыре недели подряд не могу у него выиграть, – она снова дала волю слезам.

– Подождите, ну, в конце-концов, четыре поединка – это ещё не показатель. Однажды я играл в рулетку, упорно удваивая ставки на чёрное, – ну, знаете, есть такая стратегия, – но красное, как назло, выпало шесть раз подряд, а на седьмое удвоение у меня просто не осталось фишек. Я не предполагал, что мне в этот день так не повезёт. Представляете, чтобы шесть раз подряд…

– Ричард, это ужасный человек! И моё сердце мне подсказывает, что случилось наихудшее.

Корреспондент нервно забарабанил пальцами по столу.

– Фиолетовый! Вам за четыре недели выпадал фиолетовый купон?

– В том-то и дело, что на третий неделе я была «фазаном» и думала – вот оно! Наконец, я смогу избавиться от него. Не тут-то было, я опять проиграла!

– Постойте, постойте… Это тоже ещё ничего не доказывает. По роковому стечению обстоятельств он на третьей неделе тоже мог получить фиолетовое достоинство! А так как на поединок его вызвали Вы, то…

– Да, я думала об этом, – она теперь утирала платком свой подраскисший и раскрасневшийся безупречный римский нос, – однако слишком, слишком много совпадений. И я не могу передать Вам, как он смотрит на меня. Он смотрит на меня так, как будто уверен в том, что вечно будет наслаждаться моей беспомощностью.

– А Вы не можете просто взять и выйти из Игры? Ну, куда-нибудь уехать из Гонконга, например. – Ричард и сам чувствовал, что говорит не то, что-то глупое, неуместное и тщетное.

– Знаете, Вам это может показаться чудачеством, странностью, но дело в том, что я происхожу из старинного аристократического рода, и для меня это вопрос чести. Ну, если хотите, это как карточный долг, – женщина немного помедлила, – и потом, он мой муж.

– Как-как Вы сказали? Муж?! – корреспондент, как гром среди ясного неба, разразился неприличным, гомерическим хохотом.