Герцог был ее покровителем, и Катерина отлично понимала Дзанетту, которая охотно оставила герцога Орлеанского ради мужчины настолько привлекательного, настолько красивого и настолько неотразимого.
«Я люблю его», — сказала себе Катерина в темноте и всем своим существом почувствовала, что герцог от нее всего в нескольких дюймах, его широкие плечи, казалось, занимают больше его половины кровати.
«Я люблю тебя! Я люблю тебя!!!» — прошептала она в своем сердце и подумала, что какие бы лишения, какие бы страдания ни пришлось им пережить в Тунисе, по крайней мере, они будут вместе.
Она сможет говорить с герцогом, сможет видеть его и приложит все усилия, чтобы и дальше развлекать и интересовать его.
Она нарочно предложила сыграть в карты, чтобы герцог осознал, что она именно тот компаньон, какой нужен в подобной ситуации.
Из того, что она слышала раньше, Катерина не сомневалась, что Одетта жаловалась бы и, возможно, из-за своего низкого происхождения вопила бы от страха и рыдала при мысли о том, что ждет впереди.
«Что бы ни случилось, — сказала себе Катерина, — я должна вести себя с достоинством. Я должна помнить, что люди, в которых течет благородная кровь, сгорали на кострах без единого крика, терпели невыразимые пытки, но не предавали своих товарищей, умирали, но не отрекались от своей веры!»
Девушка молилась, чтобы ей хватило мужества быть столь же храброй, если понадобится, молилась, чтобы герцогу никогда не было стыдно за нее!
Катерина отчаянно хотела, чтобы герцог восхищался ею. Когда он поднял за нее тост с бокалом воды из ванной комнаты, девушка почувствовала странную нервную дрожь.
«Возможно, я все же нравлюсь ему капельку», — утешила она себя.
— Вы в порядке?
Голос герцога испугал ее. Но не успела Катерина ответить, как его ладонь накрыла ее руки.
— Мне невыносимо думать, что это по моей вине вы оказались здесь и в такой опасной ситуации, — сказал он тихо.
— По вашей вине? — удивленно спросила девушка, стараясь не дать волнению, которое охватило ее при прикосновении руки герцога, отразиться в ее голосе.
— Если бы я отвез вас обратно в Венецию, как должен был сделать, — ответил герцог, — вы были бы сейчас в безопасности во дворце вашего деда.
— Не думаю, что вы… поверите мне, — сказала Катерина, — но я… предпочитаю быть… здесь.
Глава 7
— Мы входим в гавань, — сообщил герцог, стоя у иллюминатора.
Катерина похолодела от страха.
Было трудно весь день не говорить герцогу, как она беспокоится и как страшится той минуты, когда они прибудут в порт и нужно будет оставить яхту.
Сейчас, оглядывая каюту, девушка подумала, что, несмотря на присутствие солдата, она служила им безопасным убежищем.
Катерина знала, что герцог не преувеличивал, описывая ужасы трюма, в котором держали их команду на корабле пиратов.
Герцог спас ее от этого. По теперь настал момент, когда они должны встретиться лицом к лицу со своими пленителями.
Все истории, которые девушка слышала о банъо — берберских тюрьмах для рабов, — пронеслись в ее памяти, вызывая желание кричать.
Но Катерина знала, что должна быть храброй! Она не вынесла бы презрение в глазах герцога, если бы своим поведением напомнила ему, что он не хотел брать ее с собой, но она навязалась ему.
Оба мало спали этой ночью. Катерина удалилась в ванную комнату, чтобы умыться, а вернувшись в каюту, обнаружила, что герцог переоделся.
Он надел чистую льняную рубашку с вышитой монограммой, так же искусно, как это сделал бы Хедли, повязал свой хрустящий белый галстук и сменил сюртук.
Герцог выглядит так, подумала Катерина, будто собрался пройтись по Сент-Джеймс-стрит, встречаясь с приятелями по дороге в клуб.
Сравнивая себя с ним, девушка остро осознала, что ее платье помялось, и фишю не выглядит таким свежим, как в первый день, когда она надела его.
Все же Катерина радовалась, что платье Одетты великовато ей, иначе не удалось бы спрятать драгоценности, а так бугорки от жемчуга закрывались фишю.
— Я собираюсь записать имена всей моей команды и их описание, так что когда я пошлю деньги для выкупа, освободить их будет нетрудно, — сказал ей утром герцог.
— Беда в том, — продолжил он, сев за стол, — что в берберском флоте, как я полагаю, огромная нехватка квалифицированных людей, поэтому им предложат много соблазнов, или даже применят силу, чтобы оставить у себя парусного мастера или человека, имеющего опыт в кораблестроении.
Герцог составил список. Потом сказал Катерине как бы между прочим:
— Может, вы бы сохранили его для меня!
Он встал из-за стола, и девушка поняла, что герцог хочет, чтобы она спрятала список в платье к остальным ценностям.
Потом они играли в шахматы и разные карточные игры, чтобы не думать о том, что ждет впереди.
Но это было не так-то просто. Часто возникали более долгие, чем нужно, паузы, прежде чем герцог ходил пешкой, или Катерина замирала в нерешительности над картой, когда в действительности ее мысли убегали вперед, и она пыталась представить, что может случиться, когда они достигнут Туниса.
И вот они в порту, и девушка с трудом сдержалась, чтобы не броситься к герцогу и не спрятаться в его объятиях.
Катерина скрыла вдруг охвативший ее страх, что их могут разделить. Герцог сказал, что она его жена, но поверят ли ему? А вдруг их в любом случае поместят в разные тюрьмы?
Ее лицо было очень бледным, когда герцог отвернулся от иллюминатора и протянул ей руку.
— Вы очень храбрая, Катерина, — тихо сказал он, и когда девушка подала ему руку, поднес ее к губам.
«Он просто любезен», — подумала Катерина, но от прикосновения губ герцога ее всю обдало жаром.
Неожиданно над головой грянул пушечный выстрел, за ним — второй, третий и загрохотали мушкеты.
Катерина испугалась.
— Что… происходит?
— Все в порядке, — ответил герцог. — У пиратов так принято объявлять о своем успехе, когда они входят в гавань с добычей!
Гром пушек стих. Теперь слышались голоса, выкрикивающие приказы, шум падающих парусов, и вскоре яхта пришвартовалась к молу.
Ни герцог, ни Катерина не разговаривали. Казалось, им больше нечего сказать друг другу, они могли только ждать и спрашивать себя, что будет дальше.
Довольно долгое время они оставались в каюте со своим стражем, который менялся несколько раз в течение дня. Солдат удобно сидел, скрестив ноги и привалившись к двери.
Бормотание голосов наверху все продолжалось. Но вот, наконец, дверь открылась, и на пороге каюты появился янычар.
— Я пришел отвести вас на берег, — сказал он герцогу по-французски.