Читать интересную книгу Я вижу солнце - Нодар Думбадзе

- У меня вопрос! - опять поднял руку Асало Гудавадзе. - Скажем так: вежливо ли заставлять человека слушать рассказ о вещах, которые его не интересуют?

- Нет, конечно! - ответил лектор и осекся. Он понял все. И поняв, крикнул: - Товарищи, да что вы, в самом деле! Не сам же я к вам приехал! Мне поручено!.. А вы...

Я... - он смешался, замолчал и потянулся к графину с водой.

- Да ты не волнуйся, сынок! - сказал ему Герасим. - Учить нас вежливости - это дело десятое... Вчера ветром добило и повалило всю нашу кукурузу. У нас нет купороса, нечем опрыскать виноградники. Вот ты научи нас, как быть? Посоветуй, помоги нам! А чихать громко или не чихать, извиняться при этом или нет, это мы решим сами, без вашей помощи, твоей и твоего начальника...

Лектор стоял как пораженный громом.

- Ты, сынок, приехал из города. Так расскажи нам про дела на фронте. Когда же кончится эта проклятая война? До каких пор мы будем преследовать Гитлера? - -спросил теперь Теофанэ Цуладзе.

- Вот-вот! Скажи что-нибудь радостное для сердца!

- О новостях расскажи! - раздались возгласы.

Лектор растерялся окончательно.

- Что же я вам расскажу? Вам все известно лучше меня...

- Ты скажи свое, мы - свое... А читать седовласым старикам лекцию о ножах и вилках... неудобно даже, сынок!

- Так вы же не дали договорить! - постарался оправдаться лентор.

- До пустых ли нам сейчас разговоров, сынок? - улыбнулся Беглар. - Ты скажи нам доброе, утешительное, Дельное слово, мы и послушаем тебя с удовольствием!

- Ну, дела на фронте, товарищи, идут хорошо! Не в этом году, так весной сорок пятого война кончится...

Судьба Германии решена!

- Кто первыми вступят в Берлин - наши или союзники?

- Наши! Теперь уже нас не остановить!

- Говорят, какую-то бомбу новую Гитлер выдумал...

- Вранье! Такого, как у нас, оружия сейчас нет ни у кого!

- Дай бог тебе здоровья!.. А как с Англией и Америкой? Не отступятся ли они от нас? Можно им верить?

- Сейчас не отступятся. А вообще-то, конечно, главные силы Германии сосредоточены на нашем фронте. Союзникам сдают они города без боя. Но все равно ничего теперь из этого не получится! Не на таких напали!

- Ясно, Германии выгоднее иметь дело с ними...

- А как будет дело с германским правительством?

- Будет суд. Уже готовятся материалы!

- А если они сбегут к американцам? Что ты попишешь?

- Мы потребуем, чтобы передали их нам.

- А они откажутся! Что тогда?

- Как это откажутся? Да вы не беспокойтесь, товарищи! Все будет так, как надо! Все, кто нам причинил столько зла и несчастий, все до одного ответят головой!

Никто не уйдет от заслуженной кары! А как же! Мы еще встанем на ноги! Вернется радость в каждый наш дом!

Вы не бойтесь, друзья! Столько вы вытерпели, столько совершили героических дел! Потерпите еще немного, еще самую малость, и воздастся вам за все ваши лишения и труды. Потерпите еще чуточку, прошу вас! - попросил лектор так, словно исход войны решали мы - сотня стариков, женщин, детей и инвалидов...

Я обвел взглядом собравшихся и убедился, что это было именно так, что именно от них, - от этих суровых, грубых, добрых людей зависела всецело судьба войны и моей страны.

Лектор замолчал и неловко улыбнулся.

- Лекция окончена! - объявил Кишварди.

- Народ стал расходиться. Я взял Хатию под руку и подошел к балкону.

- Да ты, оказывается, отличный парень! - говорил Герасим лектору, похлопывая его по плечу. - Кишварди, сегодня вы - мои гости! Ты, наш уважаемый гость, и ты, Макар, и ты, Асало, и ты...

- Что вы, что вы... Спасибо... - стал отнекиваться лектор.

- Никаких "что вы"! Пойдешь ко мне, только... есть придется руками! - и Герасим по-дружески обнял лектора.

...Со двора дяди Герасима до утра доносились веселый шум, громкие возгласы и застольные песни.

ДАНКЕ ШЁН

И опять в нашем доме опустел ларь, опять остыл кеци.

А до осени - рукой подать. Еще неделя, и поспеет молодая кукуруза! И село ждало исхода этой недели, как мать в конце шестого месяца ждет прорезания первого зуба у своего первенца. Но пока кукуруза еще не поспела... А голод сосет, сосет под ложечкой...

- Сосойя, сбегай к Мине, возьми взаймы горшок муки! - попросила тетя.

- Никуда я не пойду, стыдно мне! Ступай сама!

- Я пока разогрею кеци, - нашла тетя причину.

- Кеци разогрею я.

- А кто наколет дрова?

- И дрова наколю я!

- Ольхи надо нарвать [Для выпечки мчади кеци выстилают листьями ольхи]...

- Я нарву!

Тетя задумалась. Я понимал, что ей не хочется идти к Мине, неудобно просить муку у матери своего ученика.

Но я боялся, что мне Мина может и отказать, а с тетей поделится последним куском мчади каждый, к кому бы она ни обратилась с просьбой Сосойя... - начала тетя.

- Не проси, тетя, все равно не цойду! - прервал я ее. - Пойми, стыдно мне, стыдно, стыдно!

- А мне не стыдно?

- Мне еще больше стыдно!

Тетя взяла горшочек и вышла из кухни. Я выбежал во двор, выдернул из плетня несколько кольев, развел в очаге огонь, сунул туда кеци, поставил рядом медный кувшинчик с водой, набрал сухих ольховых листьев и стал дожидаться тети. Она скоро вернулась, поставила горшочек У очага и стала засучивать рукава.

- Что сказала Мина? - спросил я.

Тетя высыпала муку в корыто.

- А, тетя?

- Налей воды!

Я налил.

- Скажи, тетя!

Тетя стала месить тесто.

- Пусть, говорит, Сосойя снимет с огня кеци!

Я выполнил поручение.

- А еще что?

- Пусть говорит, Сосойя выстелит кеци листьями.

Я выполнил и это поручение. Тетя положила тесто на

раскаленный кеци. Тесто зашипело. Я проглотил слюну.

- А еще что?

- Еще? Не смей, говорит, кормить этим мчади бессовестного Сосойю!

Тетя накрыла кеци куском жести и посыпала горячей золой.

- А ты что ей сказала?

- Сказала, что не посмею!

- А что она сказала?

- Если, говорит, Сосойя не заткнется, сунь ему в рот горячую головешку! - и тетя поднесла к моему носу головню.

Я заткнулся.

Трудно, очень трудно голодному мальчику сидеть у очага и ждатьг пока выпечется мчади! Как медленно тянется время! А под ложечкой сосет, ох как сосет... Рот наполняется слюной, не успеваешь глотать ее!.. Я не в силах больше сдерживать себя. Я приподнимаю кусок жести. Из-под нее вырывается горячий, ароматный пар.

- Не лезь, Сосойя! Тесто еще сырое! - прикрикнула на меня тетя.

- Ну и что? Свиней и индюшек специально кормят сырым тестом! оправдался я.

- Мчади не только для тебя! Уйди, говорю!

Я пересел. И опять потянулись невыносимые минуты.

Чаша терпения переполнилась. Не устояв перед соблазном, тетя сама приподняла жесть.

- Рано еще, тетя! - сказал я.

- Слава богу, готово! - проговорила тетя и вынула из кеци полусырой мчади.

Я приволок низкий столик. Тетя сбросила на столик дымящийся мчади, достала из банки последнюю головку сыра. Я принес бутылку вина, солонку с солью, несколько головок лука-порея и сел. Тетя разломила мчади пополам, потом одну половинку - еще на две части.

- Ну ешь, бездельник!

Я схватил свою порцию мчади и уже впился было в него зубами, как во дворе раздался чей-то робкий кашель.

Я и тетя обернулись к распахнутой двери.

Во дворе стоял и искательно улыбался худой, гладковыбритый, голубоглазый немец в зеленом вылинявшем форменном кителе и огромных чувяках.

- Немец, плен! - произнес он на ломаном русском языке.

Я вспомнил: ребята говорили, что в район на стройку пригнали двести немецких военнопленных. Люди со всех окрестных сел толпами валили поглядеть на диковинку - живых немцев. Для меня же это был первый "настоящий"

немец, увиденный в жизни. Почему-то я встал. Встала и тетя.

- Гутен морген! - сказал немец и вежливо поклонился.

- Это военнопленный! - сказала тетя и невольно поправила волосы.

- Гутен морген! - повторил немец и еще раз поклонился.

- Гутен морген! - ответил я.

- Что ему нужно, Сосойя? - спросила растерявшаяся тетя.

- Не знаю. Пока что он только желает нам доброго утра... Чего тебе, фриц? - помахал я рукой.

- Гитлер капут! - выпалил немец, сложил правую ладонь наподобие револьвера и приставил к виску указательный палец.

- Это нам известно, газеты читаем. Ты скажи, что тебе нужно?

- Не понимай! - немец пожал плечами.

- Что нужно? - спросил теперь я по-русски.

- Иоган... Их бин Иоган! - немец несколько раз ткнул рукой себя в грудь.

- Чего он привязался? - повернулся я к тете.

- А я почем знаю... - развела она руками.

- Хенде хох! - вспомнил я уроки военного дела.

Немец испуганно взглянул на меня и поднял руки.

- Гитлер капут! - добавил я.

- Гитлер капут! - тотчас же подтвердил он, не опуская рук.

Я не знал, как по-немецки звучит команда "отставить", поэтому подошел к немцу и почти насилу заставил его опустить руки вниз.

- Что ты хочешь, что? - повторил я вопрос.

- Хлеб... - произнес тихо немец.

- А-а, хлеб? Белый или черный?