Девушка сглотнула.
— Ты говоришь так, словно уверен в победе над Луканом, а ведь именно он запер тебя в зеркале. — Она не могла не указать на это.
Злобная, язвительная усмешка искривила губы Кейона.
— Ах, Джессика, на этот раз победа будет за мной. В этом можешь не сомневаться, — с легкой угрозой в голосе ответил он.
От этих слов Джесси промерзла до костей. В его голосе была такая непоколебимая уверенность, что у нее не осталось ни малейших сомнений в том, что Кейон МакКелтар способен сохранить ей жизнь.
Она чувствовала, что в рукаве у него припрятана пара трюков. Несмотря на то что он застрял в зеркале. Трюков, которых она не могла себе представить. И Джесси снова почувствовала, что в нем есть кое-что еще.
О да, так или иначе, этот мужчина сможет защитить ее от опасности.
А как ты собираешься защититься от него?
Хороший вопрос.
Впереди двадцать дней. И он будет выходить из зеркала каждый день, пусть даже ненадолго.
Господи Боже, ну и что ей делать?
Кейон МакКелтар притягивал ее с такой силой, что логика и разум оказывались вне игры. Хотя опять же, скривившись, подумала Джесси, чему тут удивляться? В сложившейся ситуации логика и разум оказывались вне игры. Джесси с досадой подумала о том, что ее девственность до сих пор осталась нетронутой не благодаря нерушимым моральным принципам, а просто потому, что никогда раньше она не испытывала такого «крышесносного» гормонального взрыва. Случись такое раньше, ее не хватило бы надолго.
— Обслуживание номеров! — Жизнерадостный голос раздался одновременно с резким тра-та-та по двери.
Джесси отвернулась от зеркала.
— Слава Богу, — сказала она. — Я умираю от голода.
Кейон подался назад, скрылся за серебром так, чтобы видеть комнату, оставаясь при этом невидимым.
Джессика подошла к двери, а он не сводил глаз с ее аппетитной попки. Совсем недавно он держал эту попку в руках, наслаждаясь прикосновением к шелковистой коже. Он готов был сделать ее своей женщиной, наполнить ее собой, вбиться в нее. Он касался ее полной тяжелой груди, целовал пухлые губы, пробовал ту сладость, которой была Джессика Сент-Джеймс. И вскоре он попробует сладость между ее бедер, будет лизать и посасывать, пока она не начнет содрогаться в оргазме за оргазмом.
Приглушенный рык затрепетал в его горле. Господи, ему очень нравилось смотреть на то, как она двигается! Ее походка была уверенной и быстрой, но при этом грациозной и сексуальной. С таким телом, как у нее, невозможно не быть сексуальной. Коротко подстриженные темные кудряшки только придавали ей женственности, подчеркивая нежную кремовую шейку, тонкие ключицы, мягкий изгиб спины.
«Я не хочу говорить о том, что произошло», — сказала она.
«Я не против, женщина», — подумал Кейон, беззвучно рассмеявшись и пожав плечами. Им не нужны слова.
Их тела говорили на одном языке, одними и теми же словами.
Он смотрел на Джесси, и что-то горячее и властное зарождалось в его груди.
Дело было не в том, что он хотел переспать с ней. Он отвечал древнему непреодолимому зову.
Это была дикая, животная страсть. Это была потребность…
Есть. Черт побери. Его рот начал наполняться слюной. Он учуял запах мяса.
— Поставьте сюда, — говорила Джессика, показывая на столик у окна.
Стройная женщина, которой было слегка за тридцать, с каштановыми волосами до плеч, вкатила в комнату столик на колесиках и направила его по узкому проходу между кроватями и мебелью.
Красное мясо. Слава богу, девочка не заказала рыбу или птицу! Прошло более века с тех пор, как он ел в последний раз, и ему хотелось мяса с кровью. В последний раз, когда Лукан освободил его, Кейон жадно накинулся на обед из хлеба, сыра и эля. Для его вкусовых рецепторов это был праздник, но не хватало сочного, нежного, плотного мяса. Воспоминание о мясе преследовало его уже более четырехсот двадцати семи лет.
Находясь в зеркале, он не испытывал телесных нужд — ни голода, ни жажды, ни потребности спать, справлять нужду или мыться, — но это не означало, что у него не было психологических потребностей.
Он был голоден. Черт побери, как он был голоден! Он проводил много времени, погрузившись в воспоминания о вкусе и запахе любимых блюд.
Кейон закрыл глаза, наслаждаясь ароматами, проникавшими в зеркало, пока женщина разгружала столик.
И даже не понял, что привлекло его внимание.
Позже он решил, что намерения женщины были целенаправленными, что он непроизвольно учуял их даже сквозь стекло. Такое иногда случалось, когда эмоции Лукана становились ярче, поскольку он приходил в ярость по той или иной причине.
Как бы то ни было, Кейон среагировал без промедления.
Его рука скользнула к ножнам. Он выхватил оружие и прошипел заклинание, открывавшее вуаль серебра.
И метнул восьмидюймовое, невероятно острое лезвие сквозь стекло.
11
Мотая головой, Джесси попятилась и завопила. Миг назад она говорила с этой женщиной, а потом что-то горячее и мокрое окатило ее, расплескавшись по лицу и волосам, по свитеру и даже джинсам. Джесси непроизвольно зажмурилась.
А когда открыла глаза, то поняла, что горничная стоит, слепо глядя перед собой и беззвучно шевеля губами.
В ее горле торчал инкрустированный кинжал Кейона МакКелтара.
До Джесси не сразу дошло, что за жидкость ее окатила, и ее чуть не стошнило. Но когда она открыла рот, из него вырвался только крик.
— Джессика, немедленно прекрати орать! — раздался приказ из зеркала.
Она действительно собиралась перестать. Действительно.
Женщина попятилась к телевизору, с глухим звуком стукнулась об него головой и упала. Ее тело конвульсивно задергалось, а потом она замерла, полусидя, полулежа. Отельная униформа сбилась на ее бедрах.
Джесси в ужасе смотрела на то, как на губах горничной пузырится кровь, а ее глаза становятся жутко пустыми.
Господи, она была мертва, эта женщина была мертва! Кейон замолотил кулаками по поверхности зеркала.
— Прекрати кричать, Джессика! Черт возьми, послушай меня, если ты привлечешь чье-то внимание, люди подумают, что это ты ее убила. Никто не поверит твоей истории о человеке в зеркале, а я не покажусь. Я позволю тебе отправиться в тюрьму, Джессика!
Джесси вздрогнула. Его резкие слова подействовали на нее, как пощечина. Она перестала вопить так быстро, что крик перешел в икоту, а затем стало тихо.
Кейон был прав.
Если соседи сбегутся на ее крики, они увидят ее, залитую кровью, и краденый артефакт, а на полу — убитую женщину. Убитую другим артефактом, обладание которым Джесси никак не сможет объяснить.
Ее арестуют в мгновение ока.
И не только по обвинению в краже, о чем она волновалась, покидая кампус. Ее обвинят в убийстве.
А она ничего не сможет придумать, чтобы заставить Кейона показаться в зеркале и снять с нее обвинение.
Учитывая то, что ему достаточно прятаться на протяжении двадцати дней, чтобы совершить месть, которой он жаждал тысячу лет, он будет счастлив, оказавшись в полицейском участке Чикаго, в хранилище для украденных вещей и улик. Там он будет отлично спрятан и будет находиться под защитой полиции. Нет, он определенно не станет спасать ее задницу.
Черт, черт, черт.
Джесси крепко сжала губы, чтобы ненароком не издать еще одного вопля.
— Закрой дверь и запри ее, Джессика.
Девушка вскарабкалась на кровать так быстро, что скатилась с другой стороны. Она оставила входную дверь приоткрытой, язычок замка виднелся между дверью и косяком. Вскочив с пола, Джесси помчалась к двери, приоткрыла ее ровно настолько, чтобы прижать язычок, и, стараясь не оказаться в поле зрения тех, кто мог быть в коридоре, закрыла дверь и повернула замок. Она слышала, как из коридора доносятся голоса, а быстрые шаги приближаются к номеру.
И решила не отходить от двери. Пусть она кричала всего несколько секунд, но Джесси знала свои легкие и понимала, что это было очень громко.