Давид Ковальзон от заграничной жизни мог ожидать что угодно, но пойти ведущим на русскую службу Би-би-си — об этом он не мечтал, даже испугался. Поп-музыки он не знал, и о чем рассказывать? Ехал он к тете в Израиль, там вроде бы свои, знакомые обещали помочь на первых порах, а здесь, если выгонят из Би-би-си, то это навсегда, и вряд ли израильская тетка чем-то поможет, и куда потом бедному еврею деться? Ночь промучился — что делать? Утром пошел побродить в окрестностях Вены, точнее, того общежития, где жил.
Заграница, конечно, удивляла. Он, Давид Израилевич Ковальзон, здесь, в центре Европы. Светло, уютно, чисто. Москва где-то там, в другой жизни, которой уже не будет. Вместо Израиля ехать в Лондон, там уж точно тетки и никого из родственников не будет. Он не понял, как рядом с ним оказалась Барбара, она два дня с ним беседовала, предложила поехать в Лондон только вчера. Как оказалась она на небольшой венской улочке, Давид понять не мог. Догадался, что она вышла из какого-то переулка.
— Давид Израилевич, здравствуйте, — только и сказала она ему.
Он только и прошептал:
— Здравствуйте.
Встрече был не рад, Барбару начинал бояться.
— Вам, кстати, привет от Саши Маркова, — только и сказала она.
Ковальзон оживился:
— Вот, кстати, кто вам нужен, Марков, он-то все знает. Где он? Как он? Он тоже в Вене?
— Нет, — ответила сухо Барбара, — он остался в Москве, в отличие от вас у него хорошая работа, и покидать свою родину ему не захотелось.
— А ему предлагали? — с надеждой в голосе сказал Ковальзон.
Они стояли на перекрестке небольшой улочки на окраине Вены. Вокруг уютные двухэтажные домики.
Услыхав вопрос про Маркова, Барбара холодно посмотрела на Ковальзона.
— Маркову никто ничего не предлагал, он — птица не того полета.
Сбитый с толку Ковальзон хотел пошутить, но потом передумал. Только и спросил:
— А мне от кого предложение?
Симпатичная, высокая, длинноногая Барбара посмотрела на Давида, поджала губы и без тени какого-либо выражения на лице сказала:
— МИ-6. — Повернулась и пошла прочь от Додика.
На следующем перекрестке ее ждал БМВ. Молча села, не оборачиваясь на эмигранта. Машина резко сорвалась с места и исчезла за поворотом. В этот момент она еще больше зауважала Маркова, а к Ковальзону испытала чувство брезгливости, которого накануне не испытывала. Откинувшись на спинку заднего сиденья, только и сказала по-английски:
— Засранец…
Ковальзон посмотрел вслед, как ему показалось, стройной девушке, видел, как она села в БМВ и уехала.
Слова «МИ-6» на Додика особого впечатления не произвело, скорее, БМВ произвел впечатление. Улица с уютными домиками тоже не произвела впечатление. Он на Западе, он мечтал об этом. Развернулся и пошел назад в свое общежитие, где жил в Вене, повторяя при этом на ходу: «Я на Западе. Я на Западе».
* * *
Утром, в 10.00, за Ковальзоном заехала Барбара.
— Собирайтесь, Додик, берите свои вещи, в Вену вы больше не вернетесь. Мы летим в Лондон, рейс через два часа.
Додик собрался быстро, до аэропорта их довез все тот же БМВ, на котором Барбара уехала вчера.
«Я на Западе. Я на Западе», — только и повторял Додик, пораженный Венским аэропортом.
Барбара всю дорогу молчала. Оживилась только в Лондоне. Их уже ждали. Все формальности благодаря Барбаре оказались незамеченными Давидом Израилевичем Ковальзоном. В машину он сел с двумя молодыми людьми. Один из них неплохо говорил по-русски.
— Зовите меня Дэйв, — только и сказал.
Минут через 40 добрались до Лондона. Где он,
на какой улице, Давид не знал, правда, ему сказали, но он не запомнил.
— Вот это ваша квартира, — сказал Дэйв, — жить пока будете здесь. Завтра в десять мы за вами заедем. Ну, в общем, добро пожаловать в Лондон.
Когда он ушел, Додик обнаружил, что дверь не имеет ни замка, ни ручки. Открыть изнутри невозможно.
На следующий день в помещении Би-би-си с ним беседовали Барбара, Дэйв и Клифф Мак-Фарен. Для Ковальзона они — все сотрудники русской службы Би-би-си. Попробовали даже записать голос — ничего, понравилось.
Через неделю начались регулярные занятия, каждый день по 6 часов. История музыки, история КПСС, новые и старые английские пластинки. Барбара строго следила, чтобы он пополнял свои музыкальные знания, Дэйв занимался политикой. Пробовали сделать несколько программ, так называемых пилотов. Сказать честно — не очень-то получалось. Стали еще упорнее работать. Додик не выдерживал, впадал в истерику, рвался к тетке в Израиль. Барбара в одну из таких истерик принесла расписание авиарейсов на маршруте Лондон — Тель-Авив и предложила выбрать рейс и сообщить тетке о дате приезда. Барбара не церемонилась с Додиком, честно, ей никогда не нравились предатели. Додик — это работа, борьба идеологий. И победить должны были они, Барбара, Дэйв, Мак-Фарен, Би-би-си и МИ-6.
Москва. Июнь 1974 года
Как-то в конце июня выйдя из метро «Смоленская», рядом с которым жил, Марков лоб в лоб столкнулся с Зайцевым. Тот работал в МИДе, иногда виделись, но не часто. Оба были рады встрече. Зайцев почти взахлеб рассказал о том, что на днях с друзьями по работе был в ресторане «Столичный», видел Толика Минаева, у него отличная группа. Договорились в ближайшую субботу взять жен и поехать в ресторан «Столичный» отдохнуть, потанцевать. Зайцев пообещал позвонить Минаеву, попросить заказать столик.
Жена Зайцева, длинноногая блондинка Лена, хорошо танцевала, свободно владела английским и была совершенно без какого-то снобизма, присущего женам мидовских сотрудников. Наташа, жена Маркова, была немногословна, но при всем при этом умела интересно рассказывать — сказывалась, наверное, преподавательская деятельность аспирантки и будущего врача-стоматолога. Несмотря на свою скромность, отлично танцевала рок-н-ролл.
Группа в ресторане была отличная, а народу в субботу — яблоку негде упасть: фарцовщики, путаны с иностранцами, «деловые люди», продавщицы и продавцы из «Березки», слесаря и мастера станций ремонта автомобилей. Все с женами, а скорее всего, с подругами — кто же жен возьмет с собой в разгул страстей и безудержного веселья, с подругами в такой обстановке проще.
Музыкантам, конечно, доставалось по полной — играли без перерыва и, кстати, играли практически все, что хотели, это вам не официальная эстрада, не Москонцерт и филармония — это кабак. Здесь деньги и музыка. Кстати о деньгах: Минаеву плохо-бедно, но удалось, работая в кабаке, скроить на «Жигули» 1-й модели, благо теще на работе выделили машину как передовику производства. А экзамены на водительское удостоверение помог сдать замначальника ГАИ на «Подкопаевке», который, кстати, в гражданской одежде и в компании, тоже, наверное, милиционеров, отмечал день рождения какой-то своей знакомой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});