чьем доме он находится. И то, что, как я говорил, ему сопутствует Солнце и что Солнце находится в доме Юпитера, означает, что все его пути и его завоевания будут исполнены успешно[102].
Существует много рациональных, стратегических причин, по которым кто-либо может призвать на помощь Вселенную для совершения своих завоеваний. Вы можете напасть ночью в новолуние, в наиболее темное время – как было сделано в начале операции «Буря в пустыне» в 1991 году. Можете тщательно отслеживать уровень лунных приливов во время морского вторжения, чтобы удостовериться, что ваши суда не сядут на мель. Можете атаковать в фазе наибольшей активности полярных сияний, которые нарушат радиосвязь в войсках противника. Причины воинственности принца Генриха коренились в лженауке астрологии и не были ни рациональными, ни стратегическими.
Уже в то время было совершенно ясно, что принц Генрих – магистр могущественного ордена Христа, пришедшего на смену не менее могущественным тамплиерам, – предпринимает не что иное, как крестовый поход, по своей сути, сплав войны, погони за прибылью, исследовательской экспедиции и насильственного установления чуждой другим народам идеологии. Американский журналист Уильям Берроуз, писавший в XX веке об исследовании космоса, называл его «процессом, который на всех уровнях определялся и вдохновлялся политикой и соперничеством» – именно это можно было бы сказать и о мотивах принца Генриха. Берроуз говорит: «Мотивы исследований всегда оказывались неверными. Но главное в том, что эти исследования проводились»[103]. Он, конечно, имеет в виду, что независимо от того, является ли исследователь истинным исследователем, исследование почти никогда не имеет своей движущей силой чистое стремление к познанию. Уберите покров любопытства, и вы обнаружите людей, стремящихся к политическому, культурному или экономическому доминированию, – они-то и выделяют средства на вашу экспедицию.
Генрих и капитаны его судов не могли бы предпринять свои походы без помощи астрономии. Этот факт ясно виден в вычурном декоре славных произведений португальской архитектуры, появившихся в его эпоху и вскоре после его кончины. В роскошном лепном обрамлении оконных проемов и арок, мозаичных полах и росписи потолков в величественном монастырском здании Конвенту де Кришту[104] и во многих других сооружениях многократно повторяется изображение астрономической армиллярной сферы, сплетенное с крестом крестоносцев[105] или с растениями экзотических земель. Историк Хорхе Канизарес-Эсгуэрра указывает на связь между астрономическим знанием и завоеваниями принца Генриха и последующих поколений колонизаторов с Иберийского полуострова: «[К]осмограф в роли рыцаря или рыцарь в роли космографа – это было отличительным признаком португальской и испанской колониальной экспансии в XV и XVI столетиях». Собирание знаний, утверждает он, было «продолжением добродетелей крестоносца». В авторитетном в середине XVI века труде королевского космографа Арте де Навегара кормчие представляются в виде «новых рыцарей, чьи боевые кони – их суда и чьи мечи и щиты – их компасы, карты, эккеры и астролябии»[106].
Первым завоеванием принца Генриха была Сеута, средиземноморский город на территории нынешнего Марокко, идентифицируемый с южным Геркулесовым столбом и до краев заполненный африканскими товарами огромной красоты и ценности. По приказу Генриха и на его деньги многие острова Атлантики, такие как Азоры, Канары и Мадейра, были превращены в плодородные земли. Мореходы, состоявшие на службе у принца, проложили далеко в море, в стороне от опасных ветров и течений, маршрут вокруг наводящего на моряков страх мыса Буждур. Они также обогнули самую западную точку Африки, дойдя до самого Сьерра-Леоне. В пути капитаны записывали высоту звезд на значительных мысах, островах и в устьях рек; по возвращении в Португалию астрономы пересчитывали их в таблицы широт. На пятидесятый год исполнения Генрихом своей астрологической судьбы его брат, король Португалии, даровал ему исключительные права на все открытые земли и все их население, которое с этой минуты считалось его рабами. Смерть Генриха в 1460 году почти не повлияла на путешествия португальцев. В 1473 году Лопеш Гонсалвеш пересек экватор; в 1488-м Бартоломеу Диаш обогнул мыс Бурь, южную оконечность Африки; в 1498-м Васко да Гама по морю достиг Южной Индии; в 1500-м, восемь лет спустя после того, как Колумб впервые пересек Атлантический океан, Педро Альвареш Кабрал приплыл в Бразилию. Их целью, так же как целью Генриха и конкистадоров, последовавших за ними, было «служить Богу и Его Величеству, просветить тех, кто обретается во тьме, и разбогатеть, чего желают все люди»[107]. Короче, они закладывали фундамент империи.
Нельзя сказать, что торговля уже не сделала многих богатыми, к тому же благодаря ей была построена глобальная экономика, охватывающая все пространство Старого Света. Подумайте вот о чем: у мусульманских воинов, сражавшихся на Среднем Востоке против участников крестового похода, кольчуги были с Кавказа, а сталь для их мечей была выплавлена в Южной Азии из железной руды, привезенной из окрестностей Сахары. Османские халифы взимали с купцов налоги, китайские императоры собирали дань (и изобрели бумажные деньги), а купцы знай себе возили товары с рынка в порт и из порта на рынок. Большая часть межконтинентальной торговли была паназиатской, частной и выполнявшейся диаспорами одной крови, языка или веры: иудеи, индийцы, мусульмане, армяне, ливанцы, китайцы из Фуцьзяня, жители Гуджарата. Индийский океан был перекрестком путей, соединявших сеть торговых центров, которая раскинулась на тысячи миль, и местные правители от Восточно-Китайского моря до восточных берегов Африки обычно не препятствовали купцам любого подданства и цвета кожи заходить в их порты. Но при этом средневековые торговые сети Среднего Востока и Азии, хоть и распространялись во все стороны света, не были колониальными империями. Мусульманский халифат собирал достаточно налогов, чтобы оплачивать армию, охранявшую безопасность торговых путей, по которым стекались ценные товары. И китайская держава, в чьих пределах производилось достаточно сахара и тропических деликатесов, не имела причин тратить деньги, силы и человеческие ресурсы на создание заморских колоний[108].
А вот португальцам, их королю, державе и богу, власть и колонии были необходимы. Крепкие быстроходные суда и новенькие ружья давали португальцам преимущество. Они возродили искусство строительства крепостей, блокировали торговые пути, объявляли торговые монополии, брали на абордаж иноземные корабли и вообще стремились господствовать в открытом море и гавани. Ключевым пунктом их программы было найти морские пути, свободные от оттоманского контроля, а значит, и от оттоманских сборщиков податей[109],
В XV веке, когда португальцы стали удаляться вглубь Атлантического и Индийского океанов, они начали нуждаться в знаниях и инструментах, более сложных, чем те, какими пользовался обычный капитан, привыкший пересекать во всех направлениях Средиземное море, исследовать восточный берег Африки или измерять глубины, брать пробы грунта со дна и отслеживать высоту приливов в туманном Английском канале или на Балтике. Может, простые португальские моряки и