Читать интересную книгу Лекарство от измены - Кэролайн Роу

— Ради бога, идиот, сделай ты хоть что-нибудь. — Это был новый голос, который показался более воспитанным и раздраженным. Ракель с любопытством нагнулась и увидела изящно одетого человека, стоявшего в открытом дверном проеме. Он улыбался ей наглой, хитрой улыбкой. — Принесите им воду и все, что им нужно. Мы же не хотим, чтобы девочка умерла, не так ли?

Ракель медленно подтянула доску на чердак.

— Ты действительно можешь наложить на них проклятие, чтобы не дать их курицам нестись? — спросила донья Исабель после того, как им принесли воду, свежее молоко и хлеб, и даже кувшин кипятка, в который Ракель опустила травы из своей корзины.

— Нет, моя донья, — серьезно ответила Ракель. — Я сказала это, чтобы напугать нескольких безграмотных крестьян, но человек в дверном проеме, с его хитрой, проницательной улыбкой, испугал меня. Я даже не знаю, как к нему подступиться. Я ведь была настолько сердита, что сказала первое, что пришло мне на ум.

— Ты очень умна.

— Не знаю, было ли это очень умно, — сказала Ракель, — но это заставило их принести нам пищу и питье. Кто они, донья? Вы их знаете?

Донья Исабель слабо качнула головой.

— Враги моего отца, — прошептала она. — Или вассалы хозяина земель, соседних с моими. Или те и другие вместе. Скорее всего, последнее. — Она закрыла глаза и, казалось, заснула. — Если мне придется выйти замуж за уродливого старика, который хочет получить мое состояние, — пробормотала она, — пусть уж это лучше будет кто-то из друзей моего отца, чем моего дяди. — Она отвернулась от света и задремала.

Чуть свет Томас повел Блавету назад к дороге. Когда от злосчастной фермы их уже отделяли два холма, стремительно налетел ливень и вымочил их обоих. Затем из-за туч вырвалось солнце; Томас шел пешком, пока дорога не начала высыхать, а затем сел верхом на свою несчастную, одеревеневшую кобылу. Они двигались в спокойном темпе, пока шум вздувшегося от дождя ручья не напомнил Томасу, что оба вспотели, покрылись пылью и измучены жаждой. Человек и лошадь с трудом добрались до небольшого лужка на берегу реки. Томас подумал и решил, что, поскольку он уже и так опаздывал на встречу почти на день, то лишний час опоздания уже не будет иметь значения. Он прополоскал свою пропитанную потом и дождем рубашку и развесил ее на ветвях для просушки, энергично вымылся и растянулся на мягкой траве, решив прикончить хлеб, оставшийся от ужина.

То, что Томас заснул, было понятно и, возможно, даже простительно. Прошлую ночь он спал урывками, с обнаженным мечом в руке, ощущая жадное внимание хозяина к своей особе и помня о его остром ноже. Несколько небольших кустиков, растущих между дорогой и рекой, скрыли их от взгляда случайных прохожих; солнце, хотя и не успевшее высоко подняться на востоке, пригревало ему лицо. Блавета мирно щипала траву, река тихо напевала ему на ухо свою колыбельную.

Он проснулся, когда солнце уже было в зените, и услышал перестук копыт. Блавета дремала под деревом. Томас перевернулся на живот, чтобы понаблюдать за случайной процессией.

Впереди ехал неприветливый малый в простой одежде. Он был верхом на лошади, которая выглядела слишком хорошей для него, и вел в поводу прекрасную каштановую кобылу, на которой ехала знатная молодая дама. Завершал процессию господин на великолепном карем жеребце. В его прекрасном костюме сочетались алый и черный цвета, рукоять меча блестела на солнце. В середине две крепкие серые лошадки несли паланкин, их вел молодой крестьянин в потертых башмаках и грязной тунике. Томас решил, что господин в паланкине был слишком сильно болен, чтобы следить за внешним видом своих слуг.

Процессия подъехала ближе, и Томас ругнулся. Кастанья! Он узнал бы этого каштанового жеребца где угодно, как и его наездника Ромео. Ромео, одетый как знатный господин, и с мечом.

Поначалу он решил встать и окликнуть его. Однако затем он решил проявить осторожность. Он снова внимательно посмотрел на процессию и, к своему ужасу, увидел, что у девушки руки крепко связаны и прикручены к седлу.

Она стрельнула глазами в его сторону.

— Остановитесь! Нам нужна вода, — произнесла она.

— Мы остановимся, когда я сам решу остановиться, — сказал Ромео.

Томас был оскорблен. Это было то, что его дядя называл сопровождением благородных заключенных, — два неряшливых крестьянина и его собственный слуга сопровождают даму, привязанную к седлу, и беспомощного джентльмена в паланкине. Позорное занятие для рыцаря! Томас решил, что это иностранные заложники, или, в худшем случае, мятежники благородного происхождения. Присев, он торопливо оделся и, не вкладывая меч в ножны, начал взбираться вверх по холму.

Глаза Ракели, а это была она, на мгновение расширились, и она повернулась к Ромео.

— Вы — мужлан, — громко сказала она. — Моя подопечная нуждается в помощи. И независимо от причин, заставивших вас похитить нас, не в ваших интересах плохо обращаться с нами. Уверяю вас, у нас есть друзья…

— Сиди тихо, — резко сказал Ромео.

Томас случайно задел маленький камешек, который шумно покатился вниз с холма.

— … которые сделают вашу жизнь сплошной мукой, — продолжила Ракель как могла громко. — Я настаиваю на том, чтобы вы позволили мне спешиться. Если вы желаете…

— Тихо! — проревел Ромео, слезая с коня. — Я что-то слышу.

— Ерунда, — быстро произнесла Ракель.

— Ромео, друг мой, — спокойно произнес, показавшись, Томас. — Повернись и оправдайся, прежде чем я продырявлю тебе спину мечом.

Когда Ромео повернулся к нему лицом, его меч уже был наготове.

— Молодой хозяин, — высокомерно процедил он.

— Брось оружие и освободи эту женщину, — спокойно произнес Томас.

— Сейчас, сейчас, молодой хозяин. Позвольте мне дать вам совет. Не рискуйте своей такой юной жизнью. Идите домой, и забудем обо всем этом. Вы вмешиваетесь в дела, в которых ничего не понимаете.

— Бросьте оружие, Ромео, — повторил Томас тем же ровным тоном.

— Ну, хватит! — рассердился Ромео и сделал выпад.

Но, хотя Ромео был столь же быстр и силен, как и Томас, и намного более изощрен в политических интригах, его не отсылали в семилетнем возрасте, как Томаса, изучать манеры, этику и искусство войны к дяде Томаса со стороны отца. В тринадцать лет Томас приплыл вместе с дядей на Майорку, чтобы помочь захватить этот остров для короля. В семнадцать он уже самостоятельно отправился сражаться против союзов в Валенсии и был ранен, защищая права дона Педро на трон. Он залечивал раны дома, когда его дядя, граф Кастельбо, нашел для него новый пост, где ему пришлось неумело барахтаться в странной и враждебной ему придворной среде. Так что действовать с мечом в руке он умел отлично.

Он напал со всей той холодной расчетливостью, которой выучился у лучших мастеров, со всем гневом и неудовлетворенностью, которые скапливались в нем в течение последних четырех дней, и с дикой радостью, что наконец-то он оказался лицом к лицу с врагом, которого он мог видеть воочию. Первый глубокий выпад Ромео он парировал довольно легко, отступив на шаг. При втором выпаде Томас контратаковал, выполняя обманные удары, двигаясь легко и быстро по тщательно выверенной линии.

Ромео был опытен, но ему сильно помешало ощущение собственного превосходства и уверенность в том, что его хозяин — беспомощный простак. Томас отогнал его к краю дороги и резанул по левой руке. Ромео отступил, и Томас последовал за ним на каменистое поле. Томас запнулся о камень и получил незначительную рану в предплечье. Он сменил позицию, сделал обманное движение и ударил Ромео по лбу над бровью. С удивленным взглядом Ромео поднял руку, чтобы коснуться кровоточащей раны, и тогда Томас нанес удар.

Ромео упал, получив смертельный удар в грудь. Томас вытащил меч, медленно вытер его от крови и вложил в ножны.

— Вот что бывает с теми, кто поднимает против меня оружие, — холодно сказал он. — И ты зря вовлек меня в свое предательство. — Топот копыт ненадолго отвлек его. Он успел повернуть голову, чтобы увидеть угрюмого мужика на отличной лошади, улепетывающего в панике. Парня, который шел пешком, нигде не было видно. Он снова повернулся к Ромео. — Это ты убил Санксию?

— Нет, молодой мастер, — задыхаясь, сказал Ромео. — И я не знаю, кто это сделал. Она не должна была умереть. Не тогда. — Он закашлялся, изо рта побежала струйка крови, и он широко раскрыл глаза. — И я не знаю, кто убил Марию, — прошептал он. — Она находилась с противоположной стороны от нашего места встречи. Она предала меня и, наверно, была убита каким-то случайным вором. — Он попытался сардонически засмеяться, закашлялся и окончательно затих.

Бельмонте сложил руки Ромео на груди, перекрестился, пробормотал молитву и поспешил к сердитой молодой особе.