Он говорил долго, совершенно забылся, увлекся, поддался порыву охватившей его внезапно тоски. Он был растроган, голос его притих, и глаза были влажны от слез.
Все слушали не перебивая, уносясь мечтой в чудные видения, а Дэзи, гладя черный лоб пантеры, смотрела на него и как бы сквозь него на те далекие волшебные горизонты; странно-тоскливая улыбка расцвела на ее горячих губах, и синие глаза, как те далекие моря, покрылись солнечной паутиной меланхолии, а по бледному чудному лицу проплывали легкие тени внезапно расцветшей тоски. Мечты, и желания, и страстный немой зов пробуждались в ней, она была как глубокая вода, на поверхности спокойная, но бурная в глубине, и сквозь зеркальную гладь вставали, как призраки, черты таинственного дна.
— Вы так увлекательно рассказываете, что мне захотелось познакомиться с этими чудесами.
— Вам? Но ведь вы видели чудеснейшую сказку нашего мира — Индию!
— Всегда больше влечет то, чего еще не знаешь.
— Но оно может также и разочаровать.
— О нет, я бы на все глядела вашими глазами — глазами поэта, — а под этим углом зрения все кажется чудом и волшебной сказкой.
Слова эти, произнесенные особенным, гипнотизирующим тоном, ошеломили его как невыразимо-сладостный удар; он поднял на нее благодарные, ослепленные глаза, взгляды их встретились и утонули друг в друге, как две сияющие бездны. Вдруг пантера зевнула, спрыгнула на пол и, оскалив страшные зубы, поползла к его ногам.
— Не бойтесь, я за нее ручаюсь.
Ба положила тяжелую голову ему на колени. Он опасливо притронулся к ней — она была без намордника, и красно-зеленый блеск ее глаз будил невольный страх.
Дэзи, шепча какие-то ласковые слова, стала гладить ее по спине и при этом склонилась перед ним так низко, что он почти касался губами ее медных волос. Перед его глазами была белая шея, отделившаяся от воротничка; он охватил ее взглядом, желая найти следы бичевания, но пантера грозно зарычала, и Дэзи, быстро выпрямившись, поймала направление ее глаз.
— Тише, Ба!.. Она все знает, все предчувствует и готова мстить за каждую обиду, причиненную мне, — произнесла Дэзи с ледяной улыбкой, пронзая его дикими, острыми как нож глазами.
Зенон не понял слов, но почувствовал, что они относятся к нему и грозят ему.
Он невольно встал, глубоко задетый этим.
— Мисс Дэзи, я вас не обидел ни единым словом, — покорно шепнул он.
— Бывают взгляды более оскорбительные, чем самые грубые слова.
— Разве те, которые обнажают старательно скрываемые тайны, — добавил он еще тише.
— Или те, которые, как гады, оскорбляют грязным прикосновением.
— Это ко мне относится, ко мне! — произнес он строго.
— У вас в глазах молнии, — сказала она с прежней улыбкой.
— Больше всего ранит и оскорбляет несправедливость.
— Несправедливость невольная, которая превращается в просьбу о прощении, — говорила она тихо и ласково.
Буря миновала, но прежнее свободное, веселое настроение уже не вернулось.
Они сидели молча, даже мистрис Трэси не знала, о чем говорить.
Зенон вышел из комнаты, воспользовавшись тем, что профессора во главе с Магатмой переходили в библиотеку, крича и ссорясь уже не на шутку.
Джо до сих пор не вернулся из дворца Бертелет. Было еще довольно рано, около десяти часов, но Зенону совсем не хотелось туда ехать, он чувствовал необыкновенную усталость, и эта последняя сцена с Дэзи окончательно расстроила его.
Думая о ее странном, неуравновешенном поведении, то ледяном равнодушии по отношению к нему, то об ее ласково-вызывающих взглядах, за которыми таилось, может быть, еще нечто большее, он терялся в догадках, не в силах понять ее.
Он не стал зажигать свет, без сил упал в первое попавшееся ему кресло и, глядя в мутную серую ночь, сквозь которую просачивались золотистым блеском уличные фонари, задумался, следя глазами за тенью черных деревьев, сонно скользившей по оконным стеклам.
«А все-таки она была там», — думал он, снова видя ее перед собой всю в рубцах, обвивавших ее тело, как целый рой кровавых ужей.
«Она была там, была!» — повторял он, мысленно наслаждаясь ее красотой, бесстыдством ее наготы, как бы мстя ей за что-то и в то же время чувствуя себя ближе к ней на одну похищенную тайну.
— Медиум для бичеваний! — шепнул он с ядовитым презрением и вдруг вскочил: входная дверь хлопнула и сразу засветились все люстры.
Он удивленно огляделся: дверь была заперта и в комнате никого не было, только на письменном столе белела развернутая железнодорожная карта; некоторые пункты на ней были подчеркнуты толстым красным карандашом, а рядом лежал путеводитель по Италии, открытый на Амальфи, также размеченный во многих местах.
Зенон смотрел на это с напряженным любопытством, не понимая, кто и когда мог это сделать. Кто-то только что сейчас находился здесь… может быть, еще был здесь… Тяжелые портьеры колебались последним затихающим движением, как будто только что прошел кто-то… в другой комнате скрипнул паркет… стукнул отодвигаемый стул… кто-то точно был там, кто-то шел из комнаты в комнату… ясно был слышен шорох тихих шагов.
— Ани! — позвал он, думая, что это прислуга.
Ответа не последовало, шорох затих, но зато откуда-то, будто из последней комнаты, донеслось далекое, тихое пение.
Он лихорадочно бросился туда. Там тоже никого не было, но пение усилилось и громко раздавалось в тишине квартиры. Он узнал голос Дэзи и ту странную, таинственную мелодию.
В тихом ужасе он обвел квартиру настороженным, ожидающим взглядом.
Но никого не было, только звуки все еще лились, уже неизвестно откуда — то раздавались рядом с ним, то подымались кверху, то кружились по комнате ленивой, затихающей волной и снова звенели полнее и громче где-то дальше, как будто в первой комнате… Он инстинктивно бросился за ними, но они раздавались уже в какой-то дали, словно за окном, в ветвях деревьев, утонувших в ночной темноте… а может быть, в нем самом?..
Зенон был в полном сознании и отдавал себе отчет решительно во всем, что происходило с ним в эту минуту, он решил во что бы то ни стало узнать, откуда доносится это пение. Он предположил, что Дэзи находится у себя, в соседней квартире.
На его решительный стук в дверь ответил короткий и злой рык пантеры, а затем горничная, не открывая дверей, стала уверять, что мисс Дэзи уехала в город.
Он не поверил и пошел в читальный зал.
— Уверяю вас, что она уехала в город, я сама проводила ее на лестницу, — объясняла, отведя его несколько в сторону, мистрис Трэси, удивленная его настойчивыми вопросами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});