- Ты помешался, Давид. Черт тебя дери, ты долбанный маньяк, - усмехнулся своему заключению.
Ее притяжение даже спустя полгода разлуки не ослабило своего влияния. Но оно отчего-то больше не пугает, а заводит. Подстёгивает, стимулирует. Рядом с этой змеючкой я ощущаю себя живым, настоящим. Это чувство дурманит. Каждый ее выплеск эмоций, как разряд дефибриллятора. Как укол адреналина прямо в сердце.
Меня так долго ломало без неё, что теперь хрен его знает смогу ли завязать. Ни работа, ни другие женщины не смогли вычистить эту потребность в ней. Приворожила меня что ли, одурманила, заколдовала.
Ведьмочка...
Встречается, значит, с этим сопляком. Он мне не соперник. Даже руки об него пачкать не стану. Если он за три дня не приехал к своей возлюбленной, чтобы сразить дракона и высвободить ее из башни, значит херовый из него принц. Пусть только сунется и я за себя не ручаюсь. Расфасую по пакетам.
На губах заиграла улыбка, когда я снова вспомнил ее бешенный взгляд аквамариновых глаз. Приперся весь в помаде. Ничего этим доказывать не собирался, просто забыл о случайной встрече с Юлей. А она как завелась... Ревнует. Уж я-то девичью ревность разгляжу и с завязанными глазами. Сколько женщин было за всю жизнь - не сосчитать. А вот так, чтобы цепляло, ни одной. Они старались удивить меня, запасть в душу, запомниться, а я заискрил на той, что удрала, гордо задрав носик.
Холостяцкая жизнь... свобода...
Ты не трахнул девчонку, которая уже сидела на твоих коленях. О какой свободе ты толкуешь, Давид? Нету у тебя ее. Твои яйца зажаты в тех маленьких ладошках очень крепко.
Я ударил по тормозам и съехал на обочину. Открыл настежь окна, впуская влажную прохладу в салон. Аня ненавидит меня, оно и понятно. Посадил под замок, забрал имущество, сослал семью, хамил. Возможно разрушил отношения с парнем. За последнее мне конечно же не стыдно, а вот за остальное...
Вырубил музыку и заглушил двигатель. Вокруг лес. Тишина, только мерное шуршание дождя. Оно успокаивает, убаюкивает. Я откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Память тут же услужливо подкинула образ Ани, а я не стал его прогонять. Пусть хоть в моей голове она будет послушной и покорной.
Давид
На шесть вечера была назначена встреча с Ольховским. Новый ментовской начальник сам отыскал меня и попросил уделить ему немного времени. Что ж, я наперёд знал о чем пойдёт речь. Мы две противоположности, но общая точка соприкосновения у нас все же есть: нам обоим нужен порядок. Никакого открытого сопротивления, стенки на стенку, как в девяностые, и пальбы средь бела дня. Я обеспечиваю мирное течение жизни, а он не лезет в мои дела. По мне так идеальная сделка, где каждый выигрывает.
Но не зря Викторович твёрдом о его дотошности. Даниил, мать его, Альбертович по своим старым каналам пробил все и вся. Ну и конечно же зацепился за Березовский бордель. Для него Эммануэль прям бельмо на глазу. Дело принципа или чести - не знаю. Сказал убрать нахрен весь вертеп из города, иначе устану девочек из кутузки вызволять. Делать мне больше нечего, конечно, как по обезьянникам ездить.
Я ему по всякому объяснял, что у девочек паспорта не отбирали, не принуждали. Что это их собственный выбор и в стенах Эммануэль они, по крайней мере, в безопасности. А что станет с ними на улице - неизвестно. Сонечку Мармеладову в пример приводил. Но доводы разума в его упрямую головешку хрен просачивались. Упёрся, как баран: нет и все. Жить мирно не будем, пока вот такое безобразие в центре города процветает.
Эх, не знаком он с классикой, наверное...
Не стал я ему говорить, что после закрытая сего заведения возрастёт процент агрессивных мужиков, а отсюда драки, насилие и поножовщина. Но это, как говорится, уже не мое поле деятельности. Пусть сам с этим разбирается.
А может не бился я так сильно за этот бизнес, потому что от него одни проблемы? Закрыть ведь проще простого. И перед Анной объясниться, мол ничего не смог противопоставить новому главе. А что? Идея ведь неплохая. Злые бандюги отвалят от меня наконец и перестанут капать жадной слюной. Эммануэль я ей все равно вернуть не смогу. По легенде ведь я именно из-за притона этого Таро застрелил. А легенду, как известно, нужно поддерживать до последнего. Тем более брат мой женился наконец-то, остепенился. Глядишь, и племянники скоро пойдут...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Так о чем это я? Ах, Эммануэль...
Короче, рад я, что мне такое условие Альбертович поставил. Я вроде бы как и уступил ему, но и выиграл от этого одновременно. Осталось только Ане все на пальцах растолковать. Это-то и сложнее всего... После нашего «инцидента» с поцелуем, она из комнаты почти не выходит. То ли я так плохо целуюсь, то ли чужая помада ее так задела. Уповаю на последнее, честно говоря.
Почти две недели прошло, а она все ещё дуется. Упрямая до тошноты.
Зато я с головой погрузился в поиски Тагира. Эта гнида покинула страну, но, когда вернётся, я узнаю об этом первым. Весть о его временном отсутствии в городе меня радовала, как минимум потому что я могу вывезти Аню куда-нибудь за пределы дома. Думаю, она будет в восторге от перспективы сменить картинку, окружающую ее.
Пятница. Вокруг каменный стояк. Еле движемся. Жара стала сильнее донимать, хорошо хоть человечество додумалось сделать кондиционеры в машине. На соседнем сидении лежит белая коробочка с драгоценностями. Аня не пошутила, когда решила заложить все свои цацки за копейки, которые ей предложил ломбардщик. Старый пройдоха надеялся хорошо заработать на ее безвыходном положении, как жаль, что ничего не вышло. Он отдал мне все до последнего кольца совершенно бесплатно.
До дома доехал, когда уже солнце зашло за горизонт. По дороге прикупил еды в ресторане на вынос. Может, хоть сегодня поужинает со мной. Сомнения есть на этот счёт, но кто мне запретит помечтать?
Вошёл в дом и замер на пороге. Это что? Аромат мяса? Серьезно? Скинул обувь и осторожно, подобно заправскому коту, прошёл на кухню. Моргнул несколько раз, не веря собственным глазам. Аня готовит? Сама?
Анна
Гордость гордостью, но женщина должна быть мудрой. Если я не налажу отношения со своим тюремщиком, то умру от тоски. Две недели одиночества сделали из меня философа и чуть ли ни тибетского монаха по уровню принятия жизни. Я могу противиться обстоятельствам сколько угодно, но это ничего не изменит. Женщина - вода. А она, как известно, и камень точит.
У меня есть цель - уговорить Давида отпустить пленницу на работу.
У меня есть путь - долгий и тернистый.
У меня есть средство - вкусная еда, красивый комплект шорт с топиком и рубашкой. Немного обаяния, просящего взгляда, капля женственности и запертое в подвале нутро. Порыкивающее на меня правда весь день. Но это оставим за скобками.
Итак, сегодня в меню Анны Березовской целых три блюда! На первое - чихиртма, на второе - чкмерули, ну и на десерт сладкая выпечка. Последнее, каюсь, заказала. Но и без того сил потратила немерено. Потела у плиты часов пять, и, если Давид опять не вернётся домой вовремя или завалится пьяный, то утоплю его в бассейне. Суд меня оправдает.
Когда все уже было готово и я посыпала рубленной зеленью мясо, за спиной раздалось три размеренных стука. Таких удивлённо-шутливых. Обернувшись, я столкнулась с озорным взглядом ореховых глаз. Давид всунул руки в лёгкие хлопковые брюки и облокотился плечом о дверной косяк.
- Привет, - с большим трудом мне далось это слово. Боевой настрой как-то быстро испарился и появилось некое смущение что ли. Забыть о нашем поцелуе не получалось, да и что скрывать, не хотелось. Прокручивала его слова, вспоминала взгляд и... улыбалась, закусывая губу. А теперь, когда он стоял передо мной красивый, довольный и расслабленный, я испытала неловкость. Этот мужчина - моя кара, честное слово.
Он глубоко вдохнул воздух, насыщенный ароматом специй, и изогнул одну бровь.