Но так как нельзя же было все время говорить о самочувствии змей, то приходилось прибегать и к другим темам: тут являлись на помощь вопросы по хозяйству; они помогали друг другу советами. По вечерам затрагивались более широкие темы — философия и мораль, так как Лео и Зюлейка были до некоторой степени образованными слугами.
Зюлейка рассказывала чудесные истории о тех временах, когда люди еще были добрыми и могли по канату взбираться на небо, рассказывала, как потом люди испортились, как прилетела голубая птичка и перекусила канат; она говорила о злых духах, упоминая иногда вскользь и о невинных средствах, которыми их можно отогнать.
Лео любил слушать эти рассказы, хотя у него всегда являлось желание просветить Зюлейку; он упрекал ее в суеверии и повторял ей то, чему выучился в Святом Кресте. В запутанных речах Лео все-таки ясно проглядывали идеи христианства, и Зюлейка часто задумывалась над положениями этой религии, которые ей приходилось слышать впервые.
— Неужели есть такие люди? — спросила она однажды.
— Как ты можешь в этом сомневаться? — закричал почти возмущенный Лео, — взгляни на Белую Бороду; он хороший человек и живет по нашим убеждениям!
Зюлейка замолчала; с каждым днем возрастало ее уважение к Белой Бороде и расположение к Лео.
Белая Борода был удивлен, застав Лео у Зюлейки в такой ранний час. При появлении своего господина, последний постарался незаметно уйти. В руке он держал какую-то траву. На что она была ему? Негры вообще не дарят друг другу цветов, и Лео, и Зюлейка едва ли могли быть знакомы с этим обычаем, а между тем Лео старался скрыть эту травку.
Быть может, он получил от своей закованной в железо дамы сердца талисман на сегодняшний день? Зюлейка тоже несколько смутилась, когда заметила Белую Бороду.
К счастью, у последнего сегодня не было времени прочитать неграм лекцию о бессмысленности суеверия. В немногих словах дал он Зюлейке необходимые указания, а затем позвал Лео и приказал ему будить остальных негров; сделав эти распоряжения, он ушел к себе.
Гассан еще спал в соседней комнате; Белая Борода сел, дожидаясь, когда Зюлейка подаст завтрак.
У владельца Сансуси были сожители, непрошеные гости. По стене бегала изящная ящерица геко, такая смелая и доверчивая, что ела из рук. Против нее сидела другая — агама, потешно кивавшая головой, как молящийся турок. Фанатики-магометане в серибе Гассана ненавидели агаму, так как думали, что дьявол посредством этого животного издевается над их молитвами.
Высоко на потолке, под куполообразным сводом крыши, гнездились другие назойливые пришельцы; там осы построили себе гнездо в пять сантиметров длиной. Интересно было наблюдать за тем, как эти насекомые строили свои большие соты. Осы были очень красивы, с различными синевато-фиолетовыми крыльями, но больно жалились, и потому Белая Борода ловил их и немилосердно разорял их гнезда.
Для борьбы с крысами и здесь пришлось завести полуприрученных кошек, но против стай сверчков и птинид, портящих бамбук, человек оказывался бессильным. Здесь стены можно было буквально назвать живыми, и Белая Борода в ожидании завтрака занимался тем, что смахивал со стола мелкую желтую деревянную пыль, упавшую за ночь наподобие дождя.
Лео тем временем переходил из хижины в хижину, подымая лентяев с их своеобразных постелей: негры спят на золе.
Люди знали, почему их будят так рано. Сегодня предстояла большая охота в честь Гассана, охота за редким зверем — шимпанзе, и притом не по европейскому способу: хотели охотиться по обычаю дикарей.
Только вчера вечером заметили «длинноухого африканца». Кум шимпанзе решился выйти из густого девственного леса, и перебрался на отдельно стоящую группу деревьев. Здесь, на высоте двадцати-тридцати метров, увидел его зоркий глаз Лео, и тотчас же группа деревьев была оцеплена.
После было послано за подкреплением в Сансуси; человек пятнадцать окружили убежище обезьяны, развели огонь и шумели всю ночь, чтобы проворный скакун не решился сойти с оцепленных деревьев и не простился бы навсегда со своими преследователями.
В Сансуси до поздней ночи плели сети, и на рассвете было решено выступить, чтобы поймать резкого зверя.
Бедный шимпанзе! Ночь, проведенная им на оцепленных деревьях, была для него не из приятных! Лучше бы он никогда не выходил из чащи, где товарищи его устраивали себе гнезда! Там нога человеческая не может проникнуть через чащу растений; густая листва оказывается непроницаемой для человеческого взгляда. К сожалению, страсть к охоте так сильна в человеке, что даже Белая Борода-Нежное Сердце не задумывается зарядить ружье и ведет на шимпанзе вместе с Гассаном целую толпу охотников. А между тем жаль беднягу! Вспомните, как умно он смотрит на нас в зоологических садах, как ласково обращается со служителем!
Вновь прибывшие охотники окружили группу деревьев. Ружья были только у Белой Бороды и у Гассана; негры вооружились копьями.
Мастера лазить принялись за работу: они взобрались высоко на деревья и укрепили тенета. Потом спустились и перешли на другую сторону, чтобы начать оттуда травлю.
— Может быть, он запутается в сетях, — говорил Лео, — тогда мы его снимем с деревьев живого; в противном случае придется убить его копьем. Но он иногда защищается и идет на человека. Поэтому смотрите, господин, выручайте нас ружьем, если опасность окажется большой.
С этими словами он убежал и вместе с другими неграми залез на дерево.
Началась травля; обезьяну гнали с сучка на сучок, с дерева на дерево; наконец, ее загнали на тот край, где были растянуты сети. Обезьяна смотрела вниз, на открытое место, но и там ее взгляд встречал противников. Совсем затравленный шимпанзе сел на сучковатую ветку отдохнуть; при этом он скалил зубы и в бешенстве ударял передними руками о сук.
В первый раз Белая Борода видел этого зверя на воле. Но недолго ему пришлось его рассматривать. В трех метрах от шимпанзе вдруг появилось на противоположном суку гибкое черное тело — это был Лео. Отважность Лео сегодня не знала границ; он хотел ранить шимпанзе, но копье было коротко и им нельзя было нанести верного удара. Вдруг роли переменились — преследуемый обратился в преследователя; быстрым движением шимпанзе вырвал у Лео копье, сделал большой скачок и очутился перед негром, высоко занеся над ним оружие.
Белая Борода прицелился. Тут Гассан воскликнул:
— Какое лицо! Совсем как у Акки!
Тут охотник побледнел, верная рука его дрогнула, он опустил ружье.
Действительно, карлик был получеловек-полуобезьяна, и Белой Бороде показалось, что он видит высоко на ветвях самого Акку.