Читать интересную книгу Твари, в воде живущие (сборник) - Виктор Точинов

Умершего полгода назад и оставившего наследство деда Леша Виноградов никогда в жизни не видел. Он и с отцом-то встречался в сознательном возрасте раз пять-шесть, не больше, и последняя встреча состоялась семнадцать лет назад — а ежемесячные переводы, как выяснилось, присылал со своей ветеранской пенсии опять же дед, испытывавший чувство неловкости за своего непутевого сына. Хороший был, судя по всему, мужик дедушка Яша…

Леша наконец поднялся с травы и массировал затекшую левую руку (и сам не заметил, как успел отлежать), когда, радостно виляя хвостом и подпрыгивая словно резиновый мячик, к нему подбежал лохматый песик неизвестной породы. Дедуля, похоже, его в свое время подкармливал и теперь кобелек продолжал по старой памяти визиты на их участок. Леша познакомился с ним в позапрошлый приезд, легко подружился и, не мудрствуя лукаво, окрестил Бобиком.

Бобик, похоже, привык к его посещениям и сейчас весело припустил к машине впереди Леши, рассчитывая на очередное угощение.

— А что, Бобик-бобырик, — сказал ему Леша, достав из салона потрепанной “четверки” припасенный кусок колбасы. — Вот поселимся мы с Иркой здесь, на лоне природы — пойдешь к нам в сторожа? Служебную жилплощадь предоставим — будку сладим со всеми удобствами, паек выделим, раз в неделю выходной, зимой — оплачиваемый отпуск… Не возражаешь?

Песик торопливо доедал угощение и никаких возражений не высказывал. Леша даже огляделся вокруг, прикидывая, куда лучше поставить конуру, он почему-то представил ее очень зримо — небольшую, уютную, сколоченную из свежеструганных сосновых досок… Потом так же зримо представил, как отреагирует на его идею Ирина — вздохнул уныло, сел в машину и завел двигатель…

3

— Алексей, вы ездили вчера в агентство? — Елизавета Васильевна всегда проводила в жизнь пришедшие ей в голову идеи с неторопливой целеустремленностью асфальтового катка, управляемого глухонемым водителем — спорить, возражать и пытаться изменить направление движения абсолютно бесполезно. Хотя, возможно, это еще не самый худший из возможных вариантов тещи — по крайней мере, с зятем общалась с холодной корректностью, звала всегда Алексеем и исключительно на “вы”…

— Ездил… — безрадостно подтвердил Леша. И добавил, не дожидаясь следующих вопросов:

— Ничего хорошего… агент назвал примерную цену … очень мало… на однокомнатную никак не хватает… В лучшем случае на комнату в малонаселенной коммуналке…

Сейчас самое время сказать, что гораздо лучше молодой семье жить в своем доме, чем ютиться в коммуналке, пусть и малонаселенной; что эти двадцать пять километров от города при наличии машины сущая ерунда, даже работу им менять не придется — люди из какой-нибудь Сосновой Поляны, городского якобы района, вдвое дольше до центра едут; что дом не так уж сложно расширить и перестроить, что в нем стоит телефон, а в ближайшие два года обещают дотянуть ветку с горячей и холодной водой…

Он не сказал ничего.

Сидел, понуро ковыряясь в тарелке с завтраком — жутко полезные для здоровья залитые молоком овсяные хлопья Леша тихо ненавидел. Он начнет этот разговор, но не теперь, попозже, надо постараться и как-то перетянуть на свою сторону Ирку, и тогда…

А несокрушимый каток надвигался:

— Ничего, мы с ее отцом (кивок в сторону дочери) тоже не с отдельных хором начинали… Тут ведь главное — самостоятельная жизнь, я и сама понимаю, что вам, молодым, жить со старухой совсем не сахар.

И теща картинно сгорбилась, изображая, какая она старая и немощная. Кокетничала, конечно — для своих сорока пяти сохранилась на удивление. А последний ее пассаж надлежало понимать так: уматывайте-ка, дорогой Алексей, с моей законной жилплощади, и дочь непутевую забирайте, коли уж приспичило ей выскочить за недоумка, не способного к двадцати семи годам заработать на квартиру — и это в наше время, когда деньги вокруг текут ручьями и потоками. Пускай поживет в коммуналочке, может образумится, поймет, что жизнь еще не кончена и можно начать все с начала. Уматывайтесь и не мешайте строить личную жизнь в отсуженном у бывшего мужа двухкомнатном кооперативе.

Благоверная, понятное дело, тоже не смогла остаться в стороне от разговора:

— Я узнавала — в бюллетене недвижимости объявление с цветным снимком четыре на четыре стоит всего сотню. Но говорят, что лучше пригласить их фотографа, чтоб выбрал самый выгодный ракурс, они на этом деле собаку съели…

Леша тоскливо думал: как, какими словами предложить Ирине поселиться в пригороде — дитя асфальта, к свежему воздуху и красотам природы она равнодушна, а к рыболовно-туристским увлечениям мужа относится в высшей степени подозрительно, свято уверенная, что единственная их цель — попить вдали от жены водку и завалиться в палатку с разомлевшей от песен под гитару девицей… В лодочные походы все три года брака Леша не ходил, а от трофеев редких рыбалок Ирина воротила нос подчеркнуто брезгливо, презрительно именуя рыбу всех пород “селедками”. Самое удивительное — жену Леша любил и верил, что стоит им отделаться от вконец опостылевшей опеки тещи — и все наладится само собой, Ирина поймет, как много потеряла за эти годы, посвященные тому, что она называла без тени иронии “светской жизнью”…

— Алексей, — заявила теща в конце завтрака. — Я в пятницу уезжаю на неделю в Грузино — подготовьте, пожалуйста, машину…

Это звучало отнюдь не как просьба — как приказ, простой и ясный.

— Хорошо, Елизавета Васильевна.

— Ириша меня проводит и останется на уик-энд. Останьтесь и вы, если хотите.

— К сожалению, не могу, Елизавета Васильевна, — я… я обещал съездить к матери в Тихвин… на эти выходные… — не моргнув глазом соврал Леша, вдохновленный перспективой остаться наконец в одиночестве. Но потом с грустью подумал, что до пятницы придется посвятить женщин в свои планы — иначе оправдать недельное бездействие в продаже недвижимости будет просто нечем.

4

Воспользовавшись нежданной свободой, в субботу он опять отправился в Спасовку, надо поправить кое-что в старом доме — неважно, для продажи или для собственного житья.

Заменил прогнившую и развалившуюся ступеньку крыльца — получилось, кстати, кривовато, отнюдь не красивее, чем у дедушки; с четвертой или пятой попытки вставил стекло взамен потемневшей от непогоды фанерки — у деда перед смертью руки до всего этого явно не доходили; тоскливо прикинул, какие материалы нужны для ремонта ветхого, разваливающегося сарая — в общем, до обеда время пролетело незаметно.

В доме обедать Алексей не захотел — вытащил на улицу легкий столик и табуретку, установил в самом живописном месте, под яблоней у пруда.

Привезенные с собой котлеты оказались на диво вкусными, уж что-что, а отлично готовить Елизавета Васильевна дочку научила. Под такую закуску и после такой ударной работы не грех и принять сто грамм — Леша крутанул винтовую пробку с четвертинки “Столичной” — выпил, закусил ароматной поджаристой котлеткой, мысленно похвалил жену и тут же погрустнел, вспомнив вчерашний разговор перед своим отъездом из Грузино…

… Разговор получился тяжелым. Ирина немедленно встала на дыбы, не желая слушать никаких доводов — поддержала Лешу, как ни странно, теща — впрочем, достаточно вяло. Надо понимать, Елизавете Васильевне по большому счету все равно, куда выпихнуть дочку с зятем, а процесс продажи дома и покупки другого жилья мог затянуться. Но и при поддержке тещи добиться удалось немногого: договорились через неделю приехать втроем в Спасовку, осмотреть как следует дом с участком и принять окончательное решение — и он предчувствовал, что это будет за решение.

Он обвел взглядом сад, старые березы, начинающие зеленеть ряской берега пруда — похоже, не судьба пожить в этом приглянувшемся месте… Стал наливать вторую стопку и тут произошло то, что напрочь вымело из головы все мысли о грядущей семейной баталии.

Все повторилось один к одному. Только на месте стрекозы теперь оказалась птица — крохотная трясогузка, разгуливавшая по краю обрамлявшей берег ряски. Мгновенное, почти неразличимое движение, всплеск и растопырившая крылья птичка исчезла под водой, не успев ничего сделать, не издав ни звука…

Алексей ошалело глядел на то место, где только что суетилась серая длиннохвостая попрыгунья и не замечал, что водка льется мимо пластиковой стопки; снял очки, стал протирать и сразу нацепил обратно — почти на то же место села другая трясогузка, точная копия первой. Или та самая? Он ведь не следил за ней специально, скользил по берегу рассеянным взглядом…

Затаив дыхание, Леша смотрел, как птичка шустро пробежала по чуть прогибающемуся под ней ковру ряски, клюнула пару раз каких-то личинок-козявочек и… И улетела. Вполне можно списать исчезновение первой на банальный обман зрения, если бы… если бы не характерное возмущение поверхности, небольшой такой бурунчик точно в момент взлета второй птицы — словно что-то собралось метнуться за ней, не успело и в последний миг остановило стремительное движение…