Читать интересную книгу Вне закона - Горчаков Овидий Александрович

Богомаз не прекращал подпольную работу в Могилеве. Но и там не обошлось без потерь. В апреле трех его помощников – молодых парней-комсомольцев, пытавшихся взорвать нефтебазу в поселке Лупалово, – схватили жандармы. Их публично повесили на главной площади Могилева.

О появлении нашего десанта под Могилевом Богомаз узнал в самом городе: начальник СД штурмбанфюрер Рихтер уже всерьез обеспокоен нашими боевыми действиями; он успел выяснить приметы Аксеныча, оценил его голову в десять тысяч марок, вскоре установил, что объединенным отрядом командует капитан-десантник Самсонов. За голову «командира банды» – «бандефюрера» Самсонова Рихтер обещает двадцать тысяч марок! О нашем десанте еще раньше успел доложить Богомазу наш первый связной – Бородач, как мы его все звали, – расстрелянный позднее немцами по доносу бургомистра Тарелкина. Богомаз вступил с нами в связь через подпольщика-большевика Кузенкова, жившего в Пчельне, недалеко от нашего леса. Первыми встретились с Богомазом Полевой и Аксеныч. «Этот человек – готовый разведотдел для нашего отряда!» – доложили они Самсонову.

Многие партизаны были свидетелями встречи Самсонова с Богомазом. Они стояли рядом, оба почти одинакового роста, но Богомаз, благодаря ореолу окружавшей его славы партизана-застрельщика, казался выше. Они протянули друг другу руки: Богомаз – с открытым лицом, но, как мне показалось, со смущением от природы застенчивого человека, а Самсонов – сдержанно, настороженно, с плохо скрытым, непонятным для нас недоброжелательством.

Командир наш долго расспрашивал Богомаза о положении в Могилеве и на Могилевщине, и мы поражались полноте и точности сведений, которыми располагал Богомаз.

– Третьего дня, – закончил Богомаз, – на Старо-Быховском аэродроме приземлились две эскадрильи бомбардировщиков Ю-88. Они вошли в состав второго воздушного флота рейха. От летчиков известно, что эти «юнкерсы» принимали участие в ударе по Мальте. Перебазирование авиачастей из бассейна Средиземного моря вызвано, очевидно, готовящимся летним наступлением немцев.

– Да ты, Илья Петрович, настоящий хозяин области, – заметил комиссар Полевой, дружески улыбаясь Богомазу.

Было видно, что неспроста разгладились глубокие морщины на лице Полевого, недаром улыбался своей редкой, прямодушной улыбкой этот суховатый человек. Комиссар и Богомаз как-то сразу потянулись друг к другу.

– Ого! – усмехнулся Самсонов, глядя на них. – Любовь с первого взгляда. Рыбак рыбака…

Он перевел глаза с Полевого на Богомаза, и в глазах его потухла усмешка.

– А что известно тебе, Памятнов, о положении за Днепром? – спросил он, встрепенувшись. – Есть ли партизаны в соседних с нами районах?

– В Могилеве, – отвечал Богомаз мягким и тихим голосом, – мы слышали о партизанах Правобережья. Судя по разговорам среди немцев, «рать подымается неисчислимая…». Но нам не удалось пока наладить связь с партизанами Заднепровья, хотя нам уже известны их люди в могилевском подполье. А жаль – за Днепром можно развернуться… Леса там большие, на Кличевщине, не то что этот пригородный кустарничек. Наши подпольщики в городе сильно обрадовались, узнав о вашем десанте. Ведь раньше могилевское гестапо – самое главное в Белоруссии – считало этот край своим заповедником, как бы «мертвой зоной», свободной от партизан. Мы просто задыхались без связи с Большой землей… Здесь в народе горы взрывчатки ждут только искры… Нам нужен в этом краю крепкий костяк, чтобы сплотить вокруг него все силы…

– В дальнейшем, – сухо перебил его Самсонов, – мы будем говорить о том, что нужно нам, а не вам… А пока пройдем-ка ко мне, сообщишь мне явки и агентуру в Могилеве.

– Нет, – не сходя с места, еще тише, но с непоколебимой твердостью проговорил Богомаз. – Это противоречит решению подпольной организации: из чисто конспиративных соображений мы не должны спешить с этим делом… Зато вы будете получать от организации все необходимые вам разведданные. И я смогу передать вам всех моих связных в сельских районах…

– Товарищ начштаба, укажи новичкам их шалаши! – хмуро приказал Самсонов, обрывая разговор. – Впрочем, постой-ка, Памятнов. Может быть, ты, как «хозяин области», поможешь нам раскрыть последнюю тайну Хачинского леса. – Богомаз сдвинул в недоумении брови: ему непонятны были эти иронические нотки в голосе Самсонова. А тот продолжал, улыбаясь: – У этого леса было много тайн. Мы раскрыли их все – и чей пулемет стучал в лесу, и почему в лес крестьяне не ходили… Одно неизвестно: кого искали немцы в этом лесу за несколько дней до нашей десантировки? Может быть, ты, «хозяин области», нам это расскажешь?

– Немцы искали вас, – немедля ответил Богомаз. – Ваш десант.

– Нас? – усмехнулся Самсонов. – Когда нас здесь еще и в помине не было?!

– Да, – сказал Богомаз. – За месяц до вас, в мае, здесь выбросились на парашютах два обкомовца из Могилева с радистом. У них были явки. Первая же явка – в Селец-Холопееве – оказалась проваленной. Оставленный там для подпольной работы человек успел стать предателем, он выдал немцам всю группу. В застенках Могилевского гестапо партийцы молчали до конца, а радист не выдержал пыток и все рассказал штурмбанфюреру Рихтеру. Рассказал и то, что этой группе поручено было подобрать подходящее место для десанта в районе Хачинского леса. Они подыскали поле у Смолицы, сообщили координаты в Москву. Больше радист ничего не знал – ни точную дату выброски десанта, ни его численность. Тогда по просьбе рейхскомиссара гитлеровское военное командование сняло отдыхавшие в Орше части и перебросило их в район Смолицы. Они ждали вас.

– Значит, – не выдержал Самсонов, – ошибка штурмана спасла нам жизнь! Нас сбросили у Рябиновки, по другую сторону леса… А сначала нас задержала в Москве нелетная погода…

Он молчал. Молчали и мы, десантники, потрясенные словами Богомаза. Выходит, мы летели на верную гибель и только случай спас нас!

– Можете идти! – тихо сказал Самсонов. – Остальным тоже разойтись!

Полевой проводил долгим взглядом Богомаза и обернулся к Самсонову.

– Мы с вами говорили о кандидатуре парторга, – начал комиссар сдержанно, подчеркнуто официально. – Илья Петрович – самая подходящая кандидатура. Лучшего парторга нам и пожелать нельзя. Он пользуется громадным авторитетом у своих людей – это сразу видно.

– Я еще ничего не знаю об этом человеке! – сухо прервал комиссара Самсонов. – Вы что, о бдительности забыли? Пока не проверю – будет у меня просто разведчиком. Авторитет его – ерунда! Отряд-то свой он растерял? Дешевая популярность! Заигрывает с бойцами, целоваться лезет… Штатское панибратство! Я, признаться, тоже поначалу демократией грешил. Что годится в небольшой группе, никак не годится в большом отряде! Тоже мне парторг – иконы малевал! – Заметив, что партизаны вокруг глядят на него недоуменно и неодобрительно, Самсонов осекся, шагнул порывисто к своему шалашу. – Это я, пожалуй, слишком, а вот что пудик соли надо нам сначала с этим Богомазом съесть – это точно. Верно, ребята?

Ребята нестройно поддакнули, а глаза Самсонова вдруг вспыхнули.

– Постой, комиссар! – воскликнул он. – Хороша ж твоя кандидатура! Ваш идеал сам у Кузенкова рассказал, что получил до войны в Минске строгий выговор с предупреждением и с занесением в личное дело. И за что? Пытался защитить исключенного из партии дружка – врага народа!

– Товарищ командир! – резко прервал комиссар Самсонова. – Мы с Аксенычем ясно объяснили вам: выговор снят обкомом в тридцать восьмом, после постановления ЦК о перегибах, тот товарищ восстановлен в партии, Памятнов был прав…

– Для меня ясно одно: он пошел против большинства, против всего обкома со своим особым мнением, а в партизанах мы такого не потерпим. Верно, ребята?

Ребята озадаченно, вразброд промычали разное:

– Это как посмотреть…

– Раз он прав был…

– Однако ж дисциплина…

– Одно дело партия, там демократия, а у нас дело военное…

– Большинству подчиняться надо…

Самсонов молча повернул к нам спину и ушел в свой шалаш.