были сильнее. Но в последние сотни лет они стали не просто вырождаться, но и слабеть. Их сила уже не такая огромная, как была еще семьсот лет назад. И всё-таки истинные пары еще не до конца изжили себя. Есть те, кто упорно ищет свою особенную оборотницу, желая постичь наивысшую благодать покровительницы-Луны. Кстати, все альфы пределов — это потомки истинных.
— Вот как? Интересно.
— Интересно. Еще интереснее сверхвозможности, которые в этих удивительных парах возникают. Вы представляете? Муж и жена чувствуют друг друга на расстоянии, некоторые даже мысли могут передавать и таким образом общаться.
— Ничего себе! — восхищаюсь искренне.
Матушка-Луна, как же ты щедра в милости. И как жаль, что я, являясь оборотнем, узнаю об этом не от родных или соплеменников, а от человека.
— Профессор, а что же с омегами? — возвращаю беседу в нужное русло.
Всё же эта информация мне пока более интересна.
— Омеги — это универсальные самки, Анила, — широко улыбается Куфин, замечая мои нахмуренные брови. — Да-да, именно так. Они подходят всем без исключения оборотням и каждому могут составить пару, практически равную истинной. То есть, вступая в союз с оборотнем, они усиливают возможности последнего. Их потомство стопроцентно будет большим и, главное, сильным. Не ниже уровня бет.
— А омеги как-то выделяются среди других волчиц? Как их определяют?
— Эти самки в период созревания получают в наследство от своей покровительницы очень притягательный для самцов запах. Оборотни не могут на него не реагировать. Омеги манят и чаруют, не прилагая для этого усилий. Мать-Луна постаралась за них.
«Сладкая девочка», «М-мм, какая ты вкусная человечка», «красавица, так бы и съел» — вспоминаю я обращенные ко мне слова двуликих.
А взгляды. И Лин, и Хорн, и Раф Вулич то и дело прожигают меня давящими оценивающими взглядами. Сканируют. Рассматривают.
И принюхиваются…
Точно. Все они ко мне принюхиваются с первого дня. Глубоко втягивают запах, приближаясь, а потом будто на стену натыкаются, понимая, что я — слабая человечка.
Вот же… неожиданность: мой дефект чудесным образом превратился в моё спасение. Неизвестно, как бы поступили бандиты, узнай они о наличии у меня второй ипостаси.
— Но к Вам привезли омег-детей, а значит, есть еще что, — размышляю логически, потому что кое-что не сходится. — Эти девочки еще не могли «созреть».
— Я знал, Анила! Я знал, что Вы не пропустите этот нюанс. Восхищен. Приятно восхищен, — распинается в комплиментах старик.
Я же с нетерпением жду раскрытия главного секрета: как чужаки узнали, что девочки особенные?
Не верю, что родные могли проболтаться. Нет. Ни в кое случае. Даже дальняя родня у двуликих не пошла бы на предательство.
Но что-то же есть… Я чувствую.
Жалуюсь волчице.
Тогда его нужно дожать! А вдруг это поможет спасти и других омег в будущем?
Подкидывает умную мысль Золя.
Верно.
— Профессор, пожалуйста, — складываю руки лодочкой в умоляющем жесте и делаю грустное лицо, — Вы так меня заинтриговали. Я же ночью спать не смогу, пытаясь разгадать эту загадку.
— Право слово, Вы очаровательны. Потому не смею Вас дольше мучить, — соглашается Куфин. Он подходит к дальнему стеллажу и отодвигает стеклянную панель, за которой виднеется вмонтированный в стену сейф. Хм, вот как даже. Интересно. — Анила, все дети рождаются в клиниках. Ну, скажем так, за редким исключением. Согласны?
— Конечно.
— В роддоме детей осматривают врачи и медперсонал и берут анализы, чтобы удостовериться, что ребенок здоров. Так?
— Так.
— Дальше — элементарно. У омег немного другой состав крови. Отличия минимальны, но, зная, что нужно искать и какой несложный тест провести, выявить особенных девочек становится в разы легче.
— А об этом несложном тесте, конечно же, знают очень немногие, — продолжаю уже сама, наблюдая, как из открытого сейфа появляется небольшой серебристый контейнер. — Не сомневаюсь, это Вы придумали уникальный метод вычленения из общей массы двуликих особенных омег.
— Совершенно верно, дорогая. Я долго бился с этой дилеммой и, наконец-то, ее разрешил.
Отвернувшись от меня, Куфин распаковывает одноразовые шприцы и наполняет их каким-то непонятным составом, извлеченным из контейнера. Мутновато-розовая жидкость не внушает доверия. А три шприца ложатся на маленький поднос рядом со спиртовым раствором и ватными тампонами.
Три, матушка-Луна.
Для кого предназначаются инъекции догадаться несложно.
Загрррызу.
Рычит Золотинка.
Не знаю, что предприму, но не дам обижать омежек.
Вторю ей.
— Вы — гений, — заставляю себя продолжить разговор и растягиваю губы в неестественно широкой улыбке.
— Благодарю, — не подозревающий о моих мыслях профессор оборачивается и слегка кивает. — Пойдемте, Анила, поможете мне. Нашим гостьям пора делать повторные инъекции.
Куфин отодвигает легкую ширму на колесиках и открывает до сей минуты невидимую дверь в соседнее помещение.
— Конечно.
Опускаю руку в карман и до боли в суставах сжимаю скальпель, приближаясь к врачу. Первый шаг дается с трудом, второй чуть легче.
Матушка-Луна, неужели я стану убийцей?
Ужасаюсь собственной судьбе. Но и отступать, позволяя издеваться над беззащитными детьми, не собираюсь.
— О, как я вовремя! — веселый, звенящий колокольчиком голосок Узаны из-за спины заставляет вздрогнуть. Чудом не режу пальцы, сжимающие нож, который прячу в кулаке. — Никос, дорогой, я освободилась и безумно хочу Вам ассистировать. А эту, — оборотница подходит ко мне вплотную, тщательно осматривая и жадно втягивая воздух рядом с виском, — вкусную девочку пока отпустим наверх. Ваша самая мелкая пациентка никак без нее не успокаивается.
Волчица ловит мой взгляд и не отпускает, будто пытается пробиться в сознание. Нет, никаких ощущений, кроме дискомфорта от нахождения близко к ней, не испытываю. И в висках не ломит. А вот от ледяной улыбки пробирает дрожь, как и от прикосновения к щеке узкой холодной ладони с ярко-алым маникюром.
— Узана, великолепная моя, я очень рад, что Вы ко мне вернулись, — Куфин отставляет поднос с лекарством на стол и с сияющими глазами устремляется к двуликой, — и буду счастлив работать в Вашей компании. А Анила, да, пусть идет. Пока я без нее справлюсь. А безымянную, если будет шуметь и доставлять хлопоты, можно усыпить.
Распинается ученый, обхватывая двумя руками женскую ладошку и припадая к ней губами.
Что? Усыпить? Да я тебя сама усыплю!
Скалит зубы Золотинка.
И я ей мысленно поддакиваю.
Ни за что не дам колоть кнопочку.
— Надеюсь, дорогу сама найдешь и провожатого звать не понадобится? — прищуривается волчица с