сохраняли: чипы извлекали, детали демонтировали, провода отрезали. То, что оставалось, разбивали и пускали под пресс. Это называлось снижением издержек и экономией материалов, и все соглашались, что так лучше. Такая практика не создает угрозы для режима секретности, если в конце дня все пересчитывается. В лаборатории «Вектаррей-Британия» в Кремниевой лощине под Эдинбургом так и делали. Имелась книга учета, куда заносили все: сколько чипов вернули в коробки, сколько уничтожили. Дежурный инженер и сотрудник службы безопасности расписывались в книге в конце каждого рабочего дня. Йейтс сперва подумывал заменить исправные микросхемы в коробках на бракованные и собрать устройство целиком, но потом решил, что это опасно: если некондиционных деталей окажется слишком много, будет расследование.
Йейтс приобрел партию ИСов в магазинах электроники: одном лондонском, одном ливерпульском. В двух, чтобы покупка в одном месте не получилась слишком крупной, но только в двух, чтобы минимизировать число продавцов, способных его опознать. По большей части он покупал случайные микросхемы из коробок с уценкой, некоторые пришлось подбирать по спецификации. На самом деле значение имело только число штырьков.
Пронести их в лабораторию не составило труда. Йейтс разложил их в полиэтиленовые пакетики по числу штырьков, пакетики убрал в жестяную коробку из-под конфет, жестянку – в «дипломат» вместе со всегдашним мелким инструментом, справочниками, кроссвордами и леденцами. Затем он просто отправился с этим на работу. Охранник – порядочный, но глуповатый малый по фамилии Борден – глянул мельком (нельзя, чтобы кто-нибудь пронес бомбу или фотоаппарат, но что может быть плохого в таком безобидном хламе?) и пошутил, что все они барахольщики. «Как доктор Кто», – сказал Борден. Этим ограничивались его представления о науке.
Йейтс спрятал жестянку в подсобке складского помещения, где регистрировали и уничтожали неисправные детали. В бетонной подсобке стояла электропечь, рядом на стеллажах пылились части компьютерных корпусов, неработающая электроника и ненужные инструменты. Йейтс нисколько не опасался, что охрана найдет жестянку. В худшем случае на нее мог наткнуться кто-нибудь, ищущий собственную тайную заначку.
Итак, микросхемы он добыл. Теперь ему нужна была плата, куда их установить. Материнка модуля КОН-СВЕТ начиналась как покрытая медью пластина зеленого пластика четырнадцать на восемнадцать дюймов. Дальше на плату кислотоустойчивым материалом наносят желаемый рисунок дорожек и погружают ее в хлористый раствор для травления, который и убирает нежелательный металл.
На этом этапе в дело вступает инженер с электротестером. Электротестер – просто коробочка с двумя проводками, батарейкой и лампочкой. Она проверяет соединения. Платы VUC-2 имели сложный рисунок, и примерно одна получалась дефектной. Увидеть разрывы глазами было почти невозможно, однако такая плата ни на что не годилась.
Платы изготавливали партиями по три. Йейтсу поручили проверить VUC-2-MB-52 – VUC-2–54. Пятьдесят третья оказалась бракованной. Йейтс открыл журнал травильного помещения и записал: «Плата 54. Не прошла электротест».
Оклеветанная плата 54 отправилась прямиком на уничтожение. На платы без припаянных компонентов особого внимания не обращали: они не подлежали восстановлению и не представляли интереса для шпионов, промышленных либо других. Восстановить КОН-СВЕТ по рисунку дорожек на плате было не проще, чем собрать гоночный автомобиль «Формулы-1» по следу шин. Поэтому Йейтс записал, что она уничтожена, и это прокатило – хотя на самом деле он приклеил ее изолентой к стене за картонной таблицей соответствия транзисторов. Теперь у него была плата. Следующим этапом к ней должны были припаять чипы.
Йейтс предпочел бы сам собрать модуль на дефектной плате номер 53, но решил, что будет лучше и чище, если это сделают другие. Что они любезно и сделали. Микросхемные панельки и дискретные компоненты (по счастью, немного и самые что ни на есть обычные) припаяли, плату поместили на испытательный стенд… и ничего. Труп.
Плату унесли на склад для посмертного вскрытия и уничтожения. Йейтс сидел за столом, перед ним лежала плата, на коленях стояла жестянка из-под конфет. Он демонтировал чипы, заменял на похожие, помечал те красным маркером и складывал на уничтожение. Настоящие микросхемы отправлялись в жестянку из-под конфет.
Борден пришел точно по расписанию. Он сверил чипы со списком, ориентируясь по картинкам, – а чем еще ему было руководствоваться? Для него они все были просто черными детальками с золотыми ножками. Все контрольные циферки были написаны красным маркером. Йейтс включил электропечь и довел ее до температуры, при которой горит эпоксидка.
Борден помог Йейтсу убрать чипы в печь и спел что-то про каштаны, которые жарятся на решетке[52].
– Где плата? – спросил Борден.
– Вот. – Йейтс показал зеленую с золотом пластину. – Вы разобьете или я?
Борден с удовольствием разбил плату кувалдой. Осколки тоже отправились в печь.
После того как все детали сгорели, Борден и Йейтс расписались в гроссбухе. Йейтс подумал, что Борден – отличный малый для охранника, и сказал ему об этом. Борден рассмеялся, они вышли вместе и пропустили по кружечке.
– Надо будет повторить, – сказал Борден, когда они вышли из паба.
– Обязательно, – ответил Йейтс, зная, что не станет этого делать.
Он начал выносить чипы по нескольку штук, цепляя их к трусам как золотоногих вошек. Вынести плату, разумеется, было совершенно другое дело. Она бы влезла в «дипломат», но вещи всегда досматривали на проходной. Йейтс подумывал приделать «дипломату» двойное дно, однако Борден при всем своем техническим невежестве производил впечатление толкового охранника. Йейтс не мог избавиться от мысли, что Борден нутром почувствует изменившуюся глубину «дипломата».
В комнате отдыха рядом со столовой стояли два эппловских компьютера и лежала стопка дискет с ворованными играми. (Еще там стояли два пинбола – некоторые программисты не признавали всяких новомодных выдумок.)
Во время напряженного турнира в Elite Йейтс посетовал, что комната отдыха выглядит скучновато. Через два дня он принес плакаты с компьютерной графикой, зашел на склад взять моток изоленты (и кое-что еще) и украсил голые стены плакатами. За одним из них была спрятана плата модуля КОН-СВЕТ.
Через день Йейтс вошел в комнату отдыха, запер дверь и снял крышку с одного из Apple II. Внутри был блок питания и несколько печатных плат, установленных вертикально на материнке. Йейтс отвинтил и вынул материнку, положил плату КОН-СВЕТ, закрыл ее дорожки полиэтиленом, вернул эппловскую начинку на место и самым тщательным образом затянул все винты. Затем он вытащил штекер из контроллера дисковода, замазал штифты корректирующей жидкостью для пишущей машинки, воткнул штекер обратно и, наконец, закрыл крышку.
И вовремя: когда Йейтс открыл дверь, один из программистов как раз тянулся к ручке. В свободной руке у него был стаканчик с кофе и печенье. Идеально, подумал Йейтс.
Программист сказал:
– Привет, Лью.
– Привет, Джек. Никто