Читать интересную книгу Сахаров В.И. Воин Яровита. - Неизвестно

Глава 10.

Ладожское озеро. 6651 С.М.З.Х.

Переход через Венедское море прошел без происшествий. Погода была хорошей, а попутный ветер наполнял паруса моих шнеккеров и тянул их вперед. Пиратов нигде не наблюдалось, поскольку все они сейчас в районе Зеландии и Швеции бьются против варягов. Так что до Котлин-озера (восточная часть Финского залива) наше посольство добралось легко. Оттуда варяжские корабли перешли в Ладожское озеро и, двигаясь вдоль берега, направились к устью Волхова и городу Ладоге, где я собирался сделать остановку и встретиться со своими однофамильцами Соколами. К городским причалам мы должны были подойти к вечеру, а пока полдень. Варяги, пользуясь попутным ветром, отдыхают и копят силы для тяжелой гребли вверх по Волхову. Тяжелые суда дипломатической эскадры от легких шнеккеров отстали и их украшенные красными свастиками и древними рунами паруса виднеются за нашей кормой. Вокруг тишина и мимо проплывает покрытый густым лесом берег. В борт мягко бьется волна, над кораблем летают чайки, а я сижу под мачтой “Яровита”, любуюсь прекрасными окрестными пейзажами и пытаюсь предположить, что ждет меня в Ладоге, а затем и в Новом городе. Думается легко. Вот только думы тяжкие и перспективы у нашего посольства далеко не самые радужные. Хотя Бранко Ростич уверен, что поставленных целей мы все же добьемся. Итак, Новгород. С недавних пор этот город с многочисленными городками-саттелитами, вотчинами и пятинами отделился от погрязшей в междоусобной розни Киевской Руси и стал практически независимой торговой республикой. Новгород богат, силен и многолюден, а его территориальные владения простираются на тысячи километров. Фактории республики есть на Венедском море, а местные разведчики-первопроходцы, храбрые повольники, давно уже вышли к Студеному (Белому) морю и добрались до Перми. Русские князья, которые грызутся между собой за киевский стол, ищут дружбы новгородцев и не редкость, что они, благородные Рюриковичи, женятся на дочерях богатых посадников. На торге в городе присутствуют купцы со всех окрестных земель, а в пределах города находится Готский двор (Готенгард), в котором заморские торгаши имеют свое постоянное представительство. Северные меха, мед, воск, пенька, промысловая кость, китовый жир и новгородское стекло уходят в Европу и Азию, а взамен республика закупала цветные металлы, ткани и предметы роскоши. Железо, которое выплавлялось в поселениях за городом, давало северянам возможность ковать мечи и одевать свое войско в броню, а в окрестных лесах рос превосходный корабельный лес. В общем, примерно так этот город, не ради красного словца прозванный Великим, выглядит со стороны. Однако я не зря подолгу беседовал с беглым волхвом Берестом, и вчитывался в донесения варяжских купцов с Руяна исправно передающих в ОБК все городские новости. Поэтому о положении дел в республике мне известно гораздо больше, чем простому мореходу, и я понимаю, что у Новгорода проблем хватает. Ну, а раз так, то мы этим постараемся воспользоваться. Например, в минувшие два года новгородцы потеряли несколько торговых насадов, которые ограбили шведы, и если бы варяги не атаковали Сигтуну и не прикончили короля Сверкера Кольссона, то новгородцы лишились бы фактории на острове Готланд, а так же всех своих поселений в Южной Финляндии. И хотя эта беда прошла стороной, зато остальные все здесь. Не так давно дикари из племени емь атаковали Ладогу, убили много местных жителей, на время блокировали Волхов и, понеся большие потери, отступили на север. Теперь против них выступили карелы, давние союзники Новгорода, и ополчение из самых отъявленных ладожских и новгородских головорезов. Кроме того, минувшей зимой город в очередной раз поменял князя. Был Ростислав Юрьевич сын Юрия Долгорукого, а теперь вместо него ставленник Всеволода Ольговича князь Святополк Мстиславич сын покойного Мстислава Великого и родной брат непонятно куда исчезнувшей Ингеборг Мстиславны. На этой почве в городе между сторонниками Мономашичей и Ольговичей идет необъявленная “холодная война”, и если бы не новый посадник Судило Иванкович, то в Новгороде могла бы разгореться кровавая битва. Однако городской глава всех держит в кулаке, да и епископ Нифонт ему помогает, и потому в Новгороде относительно спокойно, кулачные бои случаются, не без этого, но до покушений на князя или убийства дружинников, не доходит. Вот такая вот нездоровая суета, которая дополняется тем, что несколько лет назад от Новгорода в очередной раз на недолгий срок отпали Псков, Опочка, Остров и Изборск, и теперь между двумя торговыми республиками идет активная дележка границы. К этому же можно добавить предстоящую свадьбу князя Святополка, к которому едет невеста, двадцатидевятилетняя дочь Оломуцкого владетеля Оттона Черного по имени Евфимия. Плюс ко всему развивается спор за суздальскую пятину, которую князь Гюрги (под этим именем по всей Руси известен Юрий Долгорукий), не желает передавать новому новгородскому правителю. И совсем уж пустяком на общем фоне смотрится уничтожение весенним половодьем Великого моста через Волхов, который соединял Софийскую и Торговую стороны города. Интересно Новгород живет. Правда? Да, не заскучаешь, а теперь в этот бурлящий котел из страстей, амбиций и природных катаклизмов, еще и наше посольство добавится. Это, значит, чтобы новгородцам совсем нескучно стало. Ну, а поскольку в городе три основные партии: княжеская, владычная и торговая, то рады нам будут, конечно же, не все. Нынешний князь сам по себе не особо силен, да и ума у него не шибко много. Поэтому все, что ему остается, это примкнуть к одной из сильных группировок, которые бьются за Киев. Мстиславич свою сторону выбрал и теперь заносит хвосты Ольговичам, и значит, он наш противник, а для меня особенно. Я-то думал, когда назначал передачу выкупа за князя Игоря в Новгороде, что Ростислав Юрьевич посидит на севере еще годик-другой, а он не потянул. И теперь ведуну Вадиму придется постоянно оглядываться, как бы ему княжеские дружинники голову не оторвали. Вторая партия, владычная и возглавляет ее епископ Нифонт, старый, но еще очень даже крепенький мужичок, который язычников, страсть как не любит. Так что если его прижмет, то владыка может поднять против варягов “темные народные массы” или подослать к нам своих тревожных людей, тех самых, которые ножом орудуют лучше, чем ложкой. Впрочем, монахи и князь не страшны, пока за нас посадник и Совет Господ. Именно они руководят городом, и только от них будет зависеть, как нас встретят. И учитывая то обстоятельство, что недавно мы примерно наказали шведов и данов, а значит, можем прикрыть новгородцам всю торговлю в пределах Венедского моря и с помощью суомов шамана Коскенена выбить их из Финляндии, ничего плохого с нами не случится. Тем более что правая рука Судилы Иванковича, купец Нежата Твердятич, побратим Бранко Ростича, они по молодости вместе шведов невдалеке от берегов Скандии гоняли, и не одного разбойного ярла рыбам скормили. Так он заранее заверил своего названного брата в том, что все пройдет тихо и в интересах обеих договаривающихся сторон. Однако на всякий случай с нами две полные сотни витязей, которые могут такой гай-гуй в городе устроить, что никому мало не покажется... Прерывая мои размышления, с борта идущего рядом с нами “Креса” раздался крик наблюдателя: – По правому борту дым! Поднявшись, я прошел на нос и посмотрел в сторону берега. Действительно, немного впереди на берегу что-то горело. Густой смолистый дым поднимался ввысь и образовывал почти ровный черный столб. Грозная картина, а главное, не добрая. И прислушавшись к себе, я понял, что это не просто пожар. Нет. Это горела деревня, где гибли люди, не воины, а мирные крестьяне и рыбаки, которым требовалась немедленная помощь. Пока ведовская суть меня никогда не обманывала, так что сомнений в этом не было. Я обернулся назад. Варяги на палубе прервали свой отдых, а Ранко Самород теребил рукоять меча. Ватажники были готовы выполнить любой мой приказ, но, скорее всего, большинство варягов и примкнувшие к нам на время рыбаки, думало об одном и том же. Мол, зачем нам местные разборки, особенно там, где с этого не будет прибытка? Это верно, мы сюда прибыли исключительно с мирными намерениями. Однако решение уже было принято, а ведун, как известно, от своего не отступается. Поэтому, повысив голос, я обратился к капитану “Яровита”: – Всем вздеть брони и на весла! Арбалеты зарядить! Парус спустить! Поворачиваем к берегу! Посмотрим, что там творится! Быть готовыми к бою! Многие воины были недовольны моим решением. Но вслух мне никто не возразил. Самород стал отдавать приказы, и люди забегали. На “Кресе” меня услышали, там тоже пошла суета, и сонное настроение людей быстро сменялось предбоевым азартом. Взводились самострелы и доставались кольчуги, шлемы и щиты. Подобно всем остальным бойцам, я тоже приготовился к драке и вскоре, когда парус “Яровита” был спущен, а варяги сели на весла, мы повернули к берегу. Тем временем к первому дыму прибавилось еще два, а затем еще один. Черные столбы закрыли большой кусок неба и перевалившее за полдень солнце. И от этого, глядя на светило, казалось, что оно плачет потоками черных слез, и хотя я, да и все остальные варяги прекрасно понимали, что это всего лишь иллюзия, от вида потемневшего и горюющего солнца нам становилось не по себе. Берег стремительно приближался. Шнеккеры скользнули в неприметную бухточку, а когда мы поворачивали, то вдали со стороны Ладоги, показался белый парус. Видать, горожане спешат на помощь землякам, хотя, может быть, это обычный купец в сторону моря идет. Неважно, в любом случае, ни ладожане, ни наши витязи к битве не успевают, так что основная работа ляжет на нас. Впереди был небольшой галечный пляж, на котором стояло несколько рыбацких лодок, и от него вверх по покатому склону петляла широкая тропка, которая скрывалась в лесной чащобе. Да, я не ошибся, кто-то атаковал одну из местных деревень, а раз душа кричит “Помоги им!”, значит, там свои, ведь за чужаков она молчала бы, это мне известно. – Дух-х! Хр-р-р! Не дойдя до берега каких-то двадцать метров, “Яровит” завис на мелководье. И решив, что мы стащим его после боя, я выкрикнул: – Вперед! После этого, не дожидаясь варягов, со щитом на левой руке, я выпрыгнул за борт. – Гу-гу-хх! – Удар об воду. Фонтан брызг бьет в лицо, и подошвы ног ударяются об камень. Уровень воды мне по грудь, и хорошо, что не с головой ушел. Затем, найдя опору, я без промедления начинаю движение в сторону пляжа. Позади меня идет высадка воинов. Самород оставляет несколько самых слабых рыбаков и Немого, который караулит князя Игоря, на борту шнеккера, а остальные готовы вступить в бой. Грудью я рассекаю упругую водную массу и вскоре оказываюсь на берегу. С меня потоками льется воды, в ботинках хлюпает, а подошвы скользят на гальке. “Чепуха! – оскалившись и вгоняя тело в боевое состояние, подбодрил я сам себя, и отдал команду: – Давай, ведун! Наверх! Там люди гибнут!” Бросив быстрый взгляд назад, я убедился, что воины все ближе, вынул Змиулан и попробовал бегом рвануться к деревеньке. Однако бежать получалось плохо, так как мокрая одежда стесняла движения, а ботинки скользили. Поэтому пришлось перейти на быстрый шаг, и спустя минуту я уже взобрался наверх, а затем вошел в чистый и светлый лес. Где-то передо мной были слышны выкрики, в основном женские, треск горящего дерева и перезвон металла. Кто-то еще сопротивлялся, и я снова прибавил ходу. Стволы деревьев пролетали мимо меня, а я мчался вперед. Нос стал улавливать запах гари, а звуки приближались, и когда до опушки, за которой должно было открыться поселение, оставалось всего ничего, метров пятнадцать, я принял свой первый на сегодня бой. Мне навстречу спешила темноволосая девчушка лет двенадцати в разорванном на груди платье, а за ней мчался крепкий и слегка скуластый мужик в добротной кожаной кирасе и расстегнутыми полосатыми портками. По виду, насильник выглядел как финн из племени Хяме (по нашему емь). Ну, а раз так, то понятно, кто напал на рыбаков. Девчушка, не заметив меня, наскочила на дядю Вадима и сильно ударилась об щит. После этого подняла взгляд, увидела перед собой страшного мокрого мужика в шлеме, кольчуге и с мечом в правой руке, и ее голубые глаза округлились, то ли от испуга, то ли от удивления. Затем она стала оседать наземь, а я обошел ее и встретил разогнавшегося противника клинком, на который он сам себя и насадил. Было, финн попробовал достать из ножен короткий широкий клинок. Но ослабевшие пальцы лишь слегка зацепили оплетенную кожаными полосками рукоять, и опали, а его глаза стали быстро мутнеть. Смерть пришла к нему и, левой ногой столкнув мертвеца с клинка, я обернулся к испуганной девчонке, и спросил ее: – Как деревня называется? – Водька, – не растерялась малышка. – Сколько врагов налетело? – Десятков пять. “Считать умеет”, – мысленно отметил я, и кивнул ей в сторону леса: – Прячься, сейчас здесь будет опасно. Девчушка кивнула, молча кинулась под ближайшую ольху и скрылась из глаз. За спиной я чувствовал приближение варягов и, не дожидаясь подмоги, выскочил из леса на просторную поляну, которая была покрыта горящими длинными домами. Между ними с криками бегали люди, дети и женщины, которых ловили Хаме, а невдалеке, на чистом пятачке стояло сразу полтора десятка врагов, которые были похожи на моего первого противника. Они вязали пленных, а пара человек, словно так и надо, повалив наземь связанных баб, насиловала их. “Суки! – почему-то без всякой злобы, подумал я и, направляясь к ним, добавил: – Конец вам!” – Хей! – ко мне обернулся один из финнов, который из-за дыма не заметил мое приближение и не сразу понял, кто я таков. Наверное, он хотел сказать что-то еще, но я его заткнул. Удар клинком в бок разворотил ему все внутренности, а кожаная броня защитить своего диковатого владельца не смогла. Он вскрикнул и упал. Его крик привлек внимание остальных Хаме, и на меня кинулось сразу несколько человек. Однако я их не боялся. Сила предков, которая есть в каждом из нас, через кровь дала мне повышенную скорость реакции. Мышцы переполняла доселе скрытая мощь, а в душе была уверенность, что здесь и сейчас я убью любого врага. Щит встретил удар палицы, а Змиулан по самое плечо отсек врагу руку. Алая кровь хлынула на изгвазданную копотью и мусором землю, после чего враг отшатнулся и с диким воплем завалился набок. Прыжок вперед, на следующего противника и мое закованное в броню тело сшибает его. Он падает, а мой меч разворачивается клинком вниз, и острие клинка входит в раскрытый рот финна. Затем шаг вперед. Передо мной широкий, словно столитровая бочка, русоволосый крепыш, который бросает копье. Я пригнулся и древко, просвистев над головой, улетает за спину. Подъем. Очередной прыжок и четкий вертикальный удар. Стальная полоска клинка рассекает воздух и устремляется в голову. Однако копьеносец, видимо, по наитию, отклонился, и вместо черепа лезвие врубилось в ключицу. Смазал, но это неважно. Все равно он труп. Слышится хруст костей. Враг кричит и падает. Меч на себя. Замах, я слегка присел, и вспорол его объемное брюхо острой сталью. Кишки валятся вниз, а я продолжаю движение к основной группе. Рывок. Передо мной сразу двое, один справа, а другой слева. Пугаю клинком правого и он прикрывается толстым и тяжелым щитом из дуба. Пусть. Поворот на второго, и базовым диагональным ударом я крою ему череп. Кровь и мозги расплескиваются вокруг, а я не останавливаюсь. Всей массой наваливаюсь на щитоносца и плечом сбиваю его наземь. Он катится по траве, словно бревно, но мой меч останавливает его движение. После чего я замечаю перед собой лучников. За их спинами что-то выкрикивает вождь и в голову приходит перевод: – Это демон! Демон! Человек не может так драться! Стреляйте! Убейте его! Скорее! “Демон это хорошо, – думаю я, – репутация мне нужна. Ну, а ваши охотничьи стрелы, ребята из племени емь, я вам сейчас в задницу затолкаю, все равно они мой щит и броню не пробьют, да и скорость у меня повыше вашей раза в полтора минимум”. Однако от опушки ударили арбалетчики, и короткие болты бросают лучников на землю. Они валятся и освобождают мне дорогу, а я высматриваю вражеского командира, и быстро его нахожу. Пожилой сухопарый мужчина в расшитой бисером и какими-то металлическими бляшками куртке, которая сразу же бросается в глаза, сжимая в руке кривой клинок, пытался организовать своих воинов и дать нам отпор. Но варяги обладают гораздо большим опытом, чем племенное ополчение, которое выползло из своих чащоб за добычей, а про вооружение и говорить нечего. Поэтому для Хеме все сложилось очень печально. Один за другим они погибали, а вождь, оглядевшись, решил сбежать. Вот только я его уже приметил, и отпускать не собирался. Бегом, не обращая внимания на мокрую одежду, которая прилипла к телу, я рванулся за ним. Уже в движении, пропустил мимо себя одного из вражеских бойцов, который хотел рубануть меня топором по голове, и подсек ему ногу. Затем добил противника и щитом встретил еще один топор, метательный. Защита выдержала. Но килограммовый топор глубоко вонзился в щит, поэтому я его сбросил и только тогда продолжил погоню. Совершенно незаметно, увлеченный погоней, я пересек горящую деревню. От жаркого пламени кольчуга нагрелась, а от одежды повалил пар. Однако я на это внимания не обращал, поскольку видел спину убегающего врага и чувствовал его страх. Я хищник, а он моя добыча. Азарт гнал меня по его следам, и вскоре, уже за околицей, он остановился и обернулся. Что он ожидал увидеть? Двух-трех преданных ему бойцов, которые последовали за командиром? Может быть. Но перед ним предстал я. Пышущий жаром, оскалившийся, словно волк, ведун, в руках которого был превосходный булатный клинок. Я остановился, кивнул на его кривую саблю и произнес: – Бейся и умри! Слова досель незнакомого языка вырвались из меня легко и свободно. Вражеский командир меня понял, вот только биться этот налетчик не пожелал. Видимо, он на что-то понадеялся, возможно, на мое благородство. Поэтому вожак Хеме медленно вложил саблю в ножны и опустился на колени. После этого он склонил голову, снял с себя пояс с оружием, положил его перед собой, а затем прошептал: – Прости демон. Мы не знали, что эта деревня может быть твоей. Сделай меня рабом, но оставь жить. Что себе нафантазировал лесной дикарь, который, может быть хапнул перед боем отвара из мухоморов, и теперь глюки ловит, не знаю. Однако я его щадить не собирался. Змиулан приподнялся и был готов к тому, чтобы раскроить голову супостата. Но за спиной послышался шум, а интуиция подсказала, что позади враги. Я отступил в сторону и увидел, что из деревни выскочили еще два финна, молодые парни в кожаных доспехах, которые были обшиты деревянными чешуйками, и с однолезвийными топорами в руках. Наверное, они не имели страха передо мной, а может быть, не столкнулись с варягами, поэтому на защиту своего командира бросились сразу же. Передового противника я свалил встречным выпадом под богатырский замах и клинок, скользнув в щель между деревянными пластинами, вошел под его ребра. Далее, без остановки, я бросился на следующего врага, встретил его топор мечом и мы зависли. Противник был необычайно силен, а его топор имел хитрый зацеп, который блокировал клинок Змиулана. Мы стали топтаться на месте, словно медведи, и тогда я шлемом ударил его в голову. Бац! Удар! И я разбил ему переносицу. Из ран противника моментально полилась кровь, которая заливала ему глаза. Он немного потерялся и ослабил хватку, а моя левая рука выхватила из ножен кинжал, и воткнула ему в живот. Раз! Другой! Третий! Сталь погружалась в мягкое тело, кромсала и резала мясо, кишки и желудок, и вскоре он рухнул. Змиулан снова оказался в моей ладони, и я обернулся. Вражеский командир, который мог бы попытаться напасть на меня со спины, на драку не решился. Зато ему хватило смелости на побег и, бросив свой пояс с оружием, он улепетывал в лес. Спина Хеме удалялась очень быстро, а бежать за ним мне уже не хотелось. “Пусть драпает”, – решил я и, подняв его пояс, зашагал в сторону реки. Ну, а поскольку через деревушку, где пожар охватывал все больше построек, пройти было нельзя, то я обогнул ее с наименее задымленной стороны и соединился с ватагой. Потерь среди моих ватажников не было, трое легкораненых, вот и все. Помимо финского командира сбежало еще несколько рядовых воинов, но догонять их не стали, ибо деревенских выручили, и ладненько, а в следопытов пускай ладожане играют. Кстати, только подумал про ладожан, как они и появились. Три десятка крепких мужиков, кто в чем, от тулупов, до превосходных ламелляров и кольчуг, и с разномастным оружием, а среди них обнаружился мой полный тезка купец Вадим Сокол. – Эй! -окликнул меня звонкий голос. Я огляделся и увидел знакомое румяное лицо, которое было прикрыто круглым степным шлемом с меховой оторочкой. – Здрав будь, купец, – подходя к ладожанину, поприветствовал я тезку. – И тебе здоровьица крепкого, воин, – ответил он и кивнул на трупы Хеме: – Это вы их так? – Да, – подтвердил я. – А вы тут откуда и как емь смогла к вам так близко подобраться? – Наши воины вместе с карелами и водью в поход пошли, отомстить еми за прошлогодний налет, а один отряд лесовиков мимо них проскочил и к озеру вышел. Вчера их заметили, и мы поплыли их искать. Глядь, Водька горит. Сюда свернули, а тут вы. Такая вот история. – Понятно, – я кивнул, отметил, что варяги с ладожанами общий язык нашли, а конфликтов нет, и спросил тезку: – Как насчет моего дела? Купец, который думал о налете Хеме, не сразу понял, о чем я спрашиваю, и потому уточнил: – Ты про людей из Киева? – О них самых. – Ждут тебя, триста человек за Новгородом, в Рюриковом городище. Там же и батя мой. – Хорошо. Вы тут еще долго будете? – Нет. Раз вы лесовиков разгромили, то нам здесь делать нечего. Оставим в деревне десяток мужей, чтобы помогли селянам разор прибрать и спасти добро, которое уцелело, а потом в Ладогу. – Значит, вечером увидимся? – Обязательно. Наш дом невдалеке от кремля, тебе на него любой укажет. Приходи, будем ждать. – А кто-то еще будет? – Братья мои, сестры, мать, дедушка и два дяди. – Ясно. Приду. – Я повернулся к своим ватажникам и взглядом отыскал Саморода: – Ранко! Уходим! Что взяли, то взяли, а мелочь бросьте, селянам пригодится. – Добро! – отозвался капитан, резко свистнул и повернулся к воинам: – Всем на корабли! Нам их еще с мели снимать! Варяги, которые успели собрать с дикарей все более-менее ценное, стянулись в кучку и по уже знакомой тропе ватага двинулась к озеру. Так бы мы и ушли и, возможно, вскоре я навсегда бы забыл про этот случай. Ведь потерь не было, а драка так себе, лично для меня она ничего не решала и влияния на мировую историю не оказывала. Однако, когда я уже входил в лес, меня задержали: – Витязь, постой, – услышал я приятный девичий голос и остановился. Из кустов вынырнула спасенная мной девчонка. Большие голубые глаза смотрели на меня, словно она ожидала какого-то чуда, и я спросил ее: – Тебе чего, девица? – Возьми, – она протянула мне свой кулачок и разжала его. По воздуху закружился слегка припорошенный гарью расшитый красными и черными нитками кусочек материи с изображением хищной птицы, которая в атаке падает на змею. Я его подхватил и посмотрел на девчонку: – Что это? – Платок. Я услышала, что тебя Сокол зовут, вот и решила за спасение отдариться. – Благодарю. Рука опустила платок за ворот кольчуги, а девчонка неожиданно кокетливо улыбнулась и добавила: – Меня Дарья зовут. Будешь в наших краях, заходи обязательно, я буду ждать и не только платком отблагодарю. Сказав это, она смутилась, покраснела и побежала в деревню, а я зашагал вслед за ватажниками, и подумал, что вот же пигалица, ей не больше тринадцати лет, а уже флиртует и намеки двусмысленные делает. Откуда что берется? Не знаю. И что у них, у женщин, в голове может твориться, есть великая тайна, разгадывать которую я не хочу, а иначе все очарование и шарм исчезнут, и жить станет скучно. Ну, а про девчонку Дарью из деревушки Водька, я забыл сразу, как только добрался до озера, ибо других забот-хлопот превеликое множество. Правда, потом, уже на шнеккере, скидывая броню, я обнаружил платок, и в памяти всплыло ее лицо. Да и после, в морях и лесах, где мне приходилось бродить, бывало, вытащу из сумки этот платок с затейливой вышивкой, посмотрю на него и улыбнусь. Но это уже другая история, а пока курс на Ладогу и далее в Новгород.