Читать интересную книгу Золото Серебряной горы - Алла Озорнина

— Этот? — тетя Маша недоверчиво посмотрела на Дашу, потом обошла вокруг Бумажкина и всплеснула руками: — Я-то думала, москвичи какие-то особенные, а они, смотри-ка, ничем от нашенских не отличаются! Ты смотри-ка, деревня и деревня!

«Ну спасибо вам, дядя Миша, — подумал Петька. — Позаботился на славу, чтобы я был деревенскее всех деревенских…»

— Ну ладно, я пошла, — сказала тетя Маша. — Дел по горло. Дяде Мише привет.

— Передам, — пообещала Даша.

Петька повернулся в сторону дома Саянского, чтобы еще раз убедиться в том, что он не ошибся и что это на самом деле Гималайский Медведь. Однако там никого уже не было.

— Странно, — сказала Даша. — Ведь сам Саянский куда-то уехал. Я его служебный «уазик» видела, еще когда в школу шли. Значит, зайти к нему тот мужик просто не мог. В таком случае, куда же он мог деться? Ты посмотри-ка, улица пуста, до соседних домов идти прилично, а разговаривали с тетей Машей мы… Как ты думаешь, сколько?

— Минуты две, не больше. А может, и меньше.

— А может… Может, это оборотень? — предположила Даша. — Ведьмак и оборотень, посмотри, какая хорошая парочка…

— Ладно, пошли, — сказал Петька, вспомнив, что им же с дядей Мишей идти на шахту. — Дел еще невпроворот…

Глава 20. Встреча с коллегой

— Посмотри-ка, Петь, — сказала Даша, едва они завернули за угол, — возле нашей калитки какая-то машина стоит. Странно… И смотри-ка, сбоку что-то написано…

Петькин взгляд тоже был прикован к желтому «уазику». Что же там написано? Для аббревиатуры, типа ЛДПР, которые весьма часто встречаются в Москве, явно длинновато.

— Те-ле-ви-де-ни-е! Телевидение! — в голос прочитали ребята.

— Интересно, что здесь делает телевидение? — удивилась Даша.

— Пошли скорей! — сказал Петька и чуть ли не бегом устремился к дому. И хотя он понимал, что вряд ли встретит Смирнова, ноги сами несли его вперед. Еще несколько шагов, — и он уже видит каких-то людей, сидящих в кабине «уазика», а настороженный слух уже улавливает доносящийся со двора голос дяди Миши. А вот и второй голос… Неужели послышалось?

Петька рывком открыл калитку и обомлел. Перед ним стоял… Смирнов! Собственной персоной! Мельком взглянув на Бумажкина тот как ни в чем ни бывало снова повернулся к дяде Мише и продолжал что-то обсуждать. Очень обидно стало Петьке. В Нижнем Новгороде он с Петькой небось были как родственники, а тут… Делает вид, что не знает…

— Познакомьтесь, — сказал дядя Миша. — Это — тележурналист Сергей Смирнов, а это — моя дочь Даша и племянник — Петр Бумажкин. Из Москвы, кстати…

— Петька! — воскликнул Смирнов и, поддавшись вперед, протянул Бумажкину руку. — Ну надо же, встретились! Ну кто же мог подумать! А впрочем, чего же тут удивляться. Земля-то круглая… Ну и обмундировали тебя, и не узнать.

— Я ж говорю, — вмешался дядя Миша, — он теперь у нас деревенскее всех деревенских…

— Постой-ка, — Смирнов обошел вокруг Петьки. — А это не ты разве сейчас с коромыслом по улице шел? Мы проезжали мимо.

— Да нет же!

— Надо же, какое сходство…

— Это — женщина, — пояснила Даша. — Тетя Маша.

— Оно и правда! — воскликнул дядя Миша, пристально вглядевшись в Петькино лицо. — Я все думаю, на кого же он своей физиономией походит? А оказывается, на Марью! Сотворит же природа!

Смирнов от души расхохотался.

— Ой, не могу, ребята! Ха-ха-ха! Дело в том, что я эту вашу тетю Машу за Петьку принял и предложил подвезти! Еще Петром назвал! Она на меня посмотрела, как на умалишенного… А я еще думаю, что это с Петей такое случилось, что своих не признает! Зато Петьку сейчас за эту вашу тетю Машу принял! Ой, умора! — Потом, немного успокоившись, взглянул на часы: — Ладно ребята, некогда. Ну что, едем, Михаил Дмитриевич?

— Едем! Петра возьмем?

— Естественно!

— Поедешь, Петьк, на старый рудник?

— Конечно!

— Вот видишь, Петьк, как говорится, на ловца и зверь бежит. Я тут с самого утра голову ломал, как бы нам поскорее туда добраться, а тут вон — карета целая подъехала!

Петька был вне себя от счастья. Вот это здорово! Нет, все-таки стоило ему перестать таскать за собой эту сумку с прилипшей к ее дну книгой, как судьба тотчас же повернулась к нему лицом.

— И я с вами! — послышался голос Даши.

— Нет, Даша, ты останешься дома, — тоном не допускающим возражений сказал дядя Миша.

— Тогда пусть и Петя останется, — настаивала Даша.

— Ты что, с ума сошла, что ли! — закричал Петька. — Да, может, я только для того сюда и приехал, чтобы по руднику походить!

— Да по руднику ты все равно не походишь, — вмешался дядя Миша. — Это однозначно.

Он заговорчески подмигнул Петьке.

Нет, что ни говори, а дядька у Петьки все-таки — человек. Свой в доску. Другой бы на его месте начал бы пальцы гнуть — мол, мы одни с корреспондентом съездим, тебе, мол, нечего там делать, опасно. Ну как обычно взрослые поступают: сначала подговорят ребенка на что-то, а потом вдруг раз — и передумают!

— Отойдем на минутку, — потянула Бумажкина за рукав Даша.

Петька сделал шаг в сторону.

— Разве ты не помнишь, о чем предупреждала тебя баба Груша?

— А о чем она предупреждала? — вытаращил глаза Петька. — Чтоб я тряпку, что ли, красную, с лица не убирал?

— Ну при чем тут тряпка красная? Разве не помнишь? Она сказала, ни под каким предлогом не ходить на Серебряную гору! А ведь там как раз и расположен старый рудник!

Петька что-то подобное очень смутно помнил, ведь челюсть тогда буквально разрывало от зубной боли.

— А… это… Тьфу ты, какие глупости.

И действительно, все сказанное бабой Груней казалось Петьке ерундой, даже не стоящей обсуждения.

— Да нет, не глупости, Петь, — голубые глаза Даши стали темными и глубокими, — не глупости. То, что говорит баба Груня, — все сбывается.

— Ну что, молодежь, долго еще любезничать будете? — подал голос дядя Миша. — Ты, Петька, едешь или шуры-муры разводить будешь?

— Еду, конечно…

— Ну, тогда — вперед!

— Дядя Миша! — воскликнула Даша, но Петька так посмотрел на нее, что она не осмелилась продолжать дальше.

— К половине третьего, Даша, мы приедем, — сказал дядя Миша. — Нужно, чтобы к этому времени пельмени уже дымились на столе. Поняла?

Петька запрыгнул в «уазик», выглянул в окно. Девочка, не отрываясь, смотрела на него тревожным взглядом. «О, женщины!..» — только и успел подумать Петька.

Глава 21. Серебряная гора

Машина рванула с места и помчалась по поселку. Теперь Петька сумел рассмотреть незнакомцев, а точнее — их головы, поскольку те находились в кабине, а Бумажкин, дядя Миша и Смирнов — в салоне. Одна голова была длинная и неподвижная и принадлежала водителю, другая — круглая и вертящаяся. Но вот «уазик» выехал из Благодатного и Петька перестал разглядывать головы сидевших впереди. Он вспомнил, как еще только вчера они с Геннадием Борисовичем из последних сил пересекали это самое поле, по которому сейчас мчались. А вот и дорога, по которой жители поселка предпочитают не ходить в темное время суток… Слева — лес, справа — белоснежная равнина, окаймленная вдалеке грядой сопок. И одна из них — Серебряная гора. Петька понял, что в его путешествии начинается новый, головокружительный этап. Уж теперь-то ему наверняка будет чем доводить этого несносного толстяка Попова.

Вдруг вспомнилась Даша, ее тревожный взгляд. Петьке стало не по себе. Девочка волнуется, а он так грубо с ней обошелся. Нужно будет обязательно извиниться. Ни с того ни с сего в памяти выплыло лицо Самохваловой — узкие злые глазки, тонкие губы. И что только он в ней нашел? Вот уж верно, что все познается в сравнении.

Погруженный в свои мысли, Петька и не слышал, о чем шептались дядя Миша и Смирнов. Лишь однажды его слух уловил слова Сергея:

— Бывшая разведчица… Так вот она рассказывала, что если во время выполнения задания кто-нибудь из разведчиков попадал в руки фашистов, то обязательно старался на том месте хоть что-нибудь оставить. Листок бумаги… Огрызок карандаша… Какой-нибудь амулет… Да мало ли. Конечно, это не всегда находили. Но если находили, то уже точно знали, что именно здесь их товарища подкараулил неприятель…

Петька понял, что об этом поведала Смирнову Столетник, но в целом и этот обрывок разговора прошел как бы мимо его сознания. И лишь когда послышался громкий голос дяди Миши, Петька встрепенулся и вернулся к реальной действительности.

— А теперь — направо! Во-он к той сопке! Ее еще называют здесь Серебряной горой. Вот так… Теперь поверните головы — видите, разрушенное здание? Это — бывшее рудоуправление. Там, говорят…

— Туда? — грубо перебил дядю Мишу водитель. Его голос и манера разговаривать явно не нравились Петьке.