Читать интересную книгу Быки, медведи и миллионеры - Роберт Коппел

Дэвид: Совершенно верно. Тяжелым способом я узнал правдивость пословицы: «медвежий рынок учит тебя торговать, бычий — удерживать акции». В конечном итоге я продал на уровне на 50 процентов ниже. Ужас!

Вопрос: Чему Вы научились?

Дэвид: Остановкам. Пользоваться ими. Знать, когда выходить из сделки, чтобы защитить прибыли и основной капитал. Итак, Урок №1 будет таков: Сохраняй терпение до завершения. А Урок №2 будет уроком смирения — я могу ошибаться, поэтому действуй быстро, когда тебе велит рынок, потому что рынок не лжет.

Вопрос: Что, на Ваш взгляд, является Вашей самой сильной чертой как трейдера?

Дэвид: Дисциплинированность. Даже если я предполагаю, что фонд пойдет резко вверх, когда я оцениваю высшую цену, я заплачу, и тогда это все, что мне придется заплатить. То же самое касается и движения вниз; если он переходит мой стоп, я выхожу из игры.

Вопрос: Около года назад Вы пережили трагическое событие в своей жизни. Вы можете об этом говорить?

Дэвид: Конечно. Это случилось в марте 1995 года. У меня был замечательный год в том, что касается биржевой торговли. Каждый год я начинаю, ставя перед собой цель заработать по крайней мере 100 процентов, а в марте я уже достиг 100 процентов.

Вопрос: И Вам удавалось достигать такого уровня КПД каждый год, начиная с 1989 года?

Дэвид: Каждый год, кроме 1992. Но этого легко достичь, когда начинаешь каждый год с 1000 долларов.

Однако, чтобы ответить на Ваш вопрос, мне придется вернуться на шаг назад. Когда я учился в средней школе, у меня был такой необъяснимый страх, что я могу ослепнуть. Из всех своих чувств, которые я мог потерять, больше всего я боялся потерять зрение. Это было именно беспокойство, что я потеряю зрение до того, как прочитаю все книги или съезжу во все места в мире, которые я хотел бы увидеть.

Итак однажды в марте 1995 года я ехал из Палм Спрингз со своей невестой, Клодин и ее родителями, которые приехали из Бельгии навестить ее. Я вел машину, как вдруг все вокруг стало несколько непонятным. Предметы находили друг на друга, как будто я окосел, по крайней мере, казалось именно так. Я снял очки для дали и поехал дальше. За выходные мое зрение слегка ухудшилось. Когда мы ехали домой, я держал голову под острым углом и на 100 процентов сконцентрировал свое внимание на Дороге. Все казалось в некотором роде нелепым. Все выглядело одновременно так и не так.

Слава Богу, мы доехали до дома. На следующее утро, в понедельник, я проснулся, вышел к переднему подъезду, чтобы забрать газеты и. глядя вверх по улице, по направлению к основному бульвару, я обнаружил, что все выглядит темнее, чем должно было быть. И все сливалось. Я получал двойные смутные образы. Я с трудом добрался до газет и пережил этот день. На следующий день все стало еще хуже, настолько плохо, что я побежал в Калифорнийский Университет на прием к знакомому глазному хирургу. Хирург прописал мне новые очки, чтобы компенсировать мне недостаток зрения. Через два дня окулист изготовил новые очки, и я ринулся их забирать, но они оказались бесполезными. Они не помогли. Окулист был изумлен; он никогда ни с чем подобным не сталкивался. Мое зрение теперь ухудшалось настолько стремительно, что врачи не могли за ним угнаться.

Сначала я пошел к офтальмологу, который направил меня к невропатологу, специалисту в этой сфере, шаг за шагом. Мой обычный врач провел несколько дополнительных анализов, включая 20 или 30 различных анализов крови. Ничего. Ответа нет. Они назвали это идиопатией. Позднее я выяснил, что это значит, что патологоанатом идиот, он не знает причины.

Я потерял 90 процентов зрения по левому глазу и около 60 процентов — по правому, и ни один из специалистов не знал, что происходит. Один врач порекомендовал мне немедленно сделать операцию, но другой сказал, что это глупо, потому что они не знают, чем вызвано такое состояние и не знают, может ли оно самооткорректироваться. И если может, а мне сделают операцию, тогда оно может вернуться и привести к необходимости новой операции, чтобы вернуть изначальное состояние. А я спрашиваю у врачей, это психосоматическое? Возможно, я сам с собой это сделал! Если нет медицинского объяснения, возможно, это я что–то сделал. В конце концов, это был мой самый большой страх.

Не могу выразить, насколько ужасно все это для меня было. Я хочу сказать, и что мне теперь делать? Должен ли я каким–то образом компенсировать недостаток зрения и внести соответствующие изменения в свою биржевую торговлю? И как мне это сделать? Кого просить о помощи? Или мне просто сидеть и ждать, не торговать, а надеяться, что ко мне вернется зрение или что врачи смогут что–то сделать, чтобы его нормализовать? Будем говорить о заключении сделок эмоционально: с одной стороны, у меня был страх, с другой — надежда!

Вопрос: И удивительно, так же внезапно, как Ваше зрение исчезло в марте, оно появилось вновь в середине мая!

Дэвид: Да, мне повезло.

Вопрос: Теперь, когда Вы вновь обрели зрение, но так и не открыли причину своей слепоты, считаете ли Вы, что она явилась реакцией Вашего тела на эмоциональные стрессы биржевой торговли?

Дэвид: Мы с Вами говорили об этом в Лас Вегасе и я об этом думал, и даже консультировался у своего терапевта. У меня очень целостное отношение к биржевой торговле и своей личной жизни. Мне хотелось бы думать, что между этими двумя вещами есть какая–то связь, но мне сказали, что ее нет.

Вопрос: Мне кажется, что Вы по–прежнему сомневаетесь.

Дэвид: Совершенно верно! Это была черная полоса в моей жизни. Я претворил в жизнь свой величайший страх в жизни–страх ослепнуть. Если врачи не смогли найти физического объяснения, тогда должно быть психическое или эмоциональное. Вы именно тот человек, который заставил меня так считать.

Вопрос: И к какому выводу Вы пришли?

Дэвид: Что связь была. Пожалуйста, поймите, по моему мнению, торговая жизнь успешного трейдера вмешивается в его личную жизнь, и наоборот. После моего ужасного падения в 1992 году, когда у меня был еще один решающий момент, я отошел от того, что мне больше всего нравилось в инвестировании: от нахождения акций быстрорастущих компаний, у которых был продукт или которые предоставляли услуги, которые в корне меняли то, как мы живем. Теперь я торговал моделями, чистыми и простыми. Не имело значения, какая это компания, пока модель выглядела привлекательной. В конечном итоге я начал заключать сделки с чрезвычайно высокой прибыльностью и очень низким уровнем риска — это была спираль, готовая взорваться в любой момент.

Вопрос: И?

Дэвид: Это было прямо как мои модели: спираль, готовая взорваться в любой момент. Моя жизнь постепенно выходила из–под контроля. Я слишком зажал себя в тиски. Я становился раздражительным, просто ослом. Даже мелкие жизненные неприятности вызывали у меня чрезвычайно сильную реакцию. Я даже орал на других водителей на дороге.

Вопрос: Не Вы один!

Дэвид: Но я вышел из–под контроля. Я слишком сильно контролировал свою биржевую торговлю и я думал, что и свою жизнь тоже! Боже мой, я себе больше не нравился, мне не нравилось то, как я заключаю сделки. Мне нужно было измениться.

Вопрос: Как, на Ваш взгляд, это связано с потерей Вами зрения?

Дэвид: Что–то должно было измениться и, к счастью, это случилось со мной, это не я сделал что–то с кем–то другим. Теперь я хочу получить больше равновесия в жизни, это значит — больше равновесия в моей биржевой торговле, что, в свою очередь, может означать, что я не могу подходить к рынку со своей обычной клинической отстраненностью. Я должен захотеть переждать новые колебания. Потому что если в твоей жизни есть эмоции, то они включают в себя радость и страх, отвращение, привязанности и любови, жадность, даже тоску. Если ты заключаешь сделки бесстрастно, в некотором роде это означает, что тебе просто все равно!

Вопрос: Ты в некотором роде не видишь, что происходит вокруг тебя!

Дэвид: Да! У тебя есть правила. И, знаете, жизнь не похожа на графическую модель, это не рынок с его непреложными правилами. Жизнь — не белое и черное. Она — серое. Ты не можешь, споря со своей супругой, сказать: «Я даю минимальную цену!»

Полагаю, я хочу сказать, что нельзя не обращать внимания на эти чувства. Чтобы быть хорошим трейдером, ты должен быть человеком, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ты просто должен быть открытым и доступным всему, что с тобой происходит, хорошему и плохому.

И я говорю себе, с точки зрения интеллекта, если я хочу обогатить свою жизнь эмоциями, я должен позволять себе больше эмоций в своей биржевой торговле. А если я дам волю эмоциям в своей биржевой торговле, что ж, это колебание в ценах. Я должен принимать во внимание эти колебания, и вероятность более частых убытков. Мне этого не нужно, но именно таково мое сегодняшнее видение.