у меня на груди? Неловко похлопав по спине, я слегка отстранил ее от себя, выпустив, наконец, из захвата ее руку с ножницами.
— Что здесь произошло? — Татьяна еще пару раз шмыгнула, сунула свое оружие в карман, потерла глаза и тихо ответила.
— Я пришла на работу пораньше, мы с Михаилом Олеговичем договорились, что я приду раньше на час и уйду тоже на час раньше. Пашка здесь был. Он дежурил сегодня, и пока я переодевалась, сказал, что сегодня ночка адова была. Как-будто я с луны свалилась, и не знаю, что какая-то ерунда ночью творилась. Он снимал конечности того парня... — она замолчала и всхлипнула. — В общем, он попросил меня проявить снимки, потому что уже плохо соображал, после такой-то ночки. Ну, я и ушла в проявочную. Там мне стало нехорошо, сильная рябь перед глазами, вообще почти ничего видно не было. В проявочной итак темень стоит, а тут еще и рябит. Я постояла немного, пытаясь привыкнуть к мельтешне перед глазами, а потом прямо в голове заговорил голос и сообщил, что пришла какая-то Система и что я теперь игрок в какой-то игре. Я пока в темноте глазами хлопала и думала, что у меня такие забавные глюки на фоне ряби, и что пора уже нашего неуловимого мозгоправа поймать и заставить разобраться, что со мной такое приключилось, закричал Пашка. Так страшно закричал... — она замолчала, но буквально сразу же продолжила. — Я в щелку выглянула и увидела, что тот парень бьет Пашку ножом. И что сам он изменился, сильно изменился, а его глаза стали на бельма походить. Я едва не обмочилась от страха, но сумела тихонько дверь закрыть, и ключ повернуть. Этот, после того как Пашку прикончил, пару раз в дверь толкнулся и ушел. Он даже не попытался дверь открыть, просто чуть ли ни лбом ткнулся в нее. Тогда-то я поняла, что тот голос был прав, и что игра не игра, а вот Апокалипсис точно наступил. И что сейчас снаружи полно таких вот тварей, зомбаков чертовых, как тот, который Пашку... — Она в очередной раз всхлипнула, но реветь больше не стала. — Что это, Алексей Владимирович? Какой-то вирус, который людей в зомби превращает?
— Нет, Таня. Наверное, в этом случае нам было бы полегче что ли. Во всяком случае, у нас была бы цель, найти лекарство. А также осознание того, что когда-нибудь все это так или иначе закончится. Только вот это действительно игра. И мы в ней в роле кукол, которыми и играет эта самая Система, хотя, подозреваю, что все же кто-то, кто за ней стоит. Но, хотя бы нам думалку не убрали, и играем мы сами за себя, в том смысле, что самостоятельно принимаем решения. Могло быть и хуже, только представь, что кто-то нам руку в задницу засунул бы и давай двигать, как ему вздумается. Правда, и здесь мы ограничены определенными правилами, но тут уж ничего не поделаешь. — Таня зашла в приоткрытую дверь, из которой выскочила, поплескала себе на лицо водой из крана, и посмотрела на меня.
— А что это на вас надето, Алексей Владимирович? — надо же, она первая, кто заметил мою немного странную экипировку сразу же, как только увидела.
— А на что это похоже? — я был уверен, что здесь, во всяком случае, на этом этаже никого нет. Уж на наши вопли любой неигрок давно бы прибежал, им же тоже нужно развиваться.
— На форму наемника в средние века, — уверенно ответила Таня. — Только в джинсах.
— Ты романов перечитала. Лучше скажи мне, здесь никого такого, как тот парень, не было больше?
— Недавно какой-то был, я его не разглядела, но он с тем самым ножом шел. А как меня увидел, заорал и убежал. Испугался такой неземной красоты, наверное. И больше никого я не видела. Ну, а потом вы пришли. Да, Алексей Владимирович, Пашка, его тело, оно исчезло. Просто исчезло, представляете?
— Представляю, — хотя я не видел ни одного исчезающего тела, но примерно механизм вполне мог себе представить. — У функционалистов никто не мог обосноваться? — уж кому знать, как ни ей, соседи все-таки.
— Не-а, — Татьяна покачала головой. — У них же неделю назад кто-то пеленки одноразовые спер. Всю катушку. А может и не спер, может из наших кто взял, отмотать хотел, а вернуть забыл. Так-то кому они, кроме нас нужны? — я пожал плечами, возможно, что кому-то и нужны, мало ли на свете людей со странностями. — Только после этого функционалисты стали запирать дверь в отделение. Из них никто на работу еще не приходил, когда вся эта жуть началась, — она замолчала, глядя перед собой. — И не придет, похоже, уже никогда. Что же это творится-то, а?
— Не истери, — я предупреждающе поднял руку. — Пошли, найдем того перепуганного, и я тебя в безопасное место отправлю, где сейчас Михаил Олегович по идее должен находится. Вот у него на груди и всплакнешь. Она у Мишки мягкая, не то что моя.
— А вы как будто немного помолодели, Алексей Владимирович, — тихо проговорила Татьяна. — Седины в волосах намного меньше стало, морщинки с шеи почти ушли, да и на лице их меньше стало. А руки и раньше никогда возраст не выдавали, а сейчас так вообще, как у молодого мужика, не старше сорока.
— Вот как, — я задумался. Надо же. Больше чем уверен, что совсем молодым не стану, но даже, если немного, то это все же хорошо будет, наверное. Чисто теоретически, и сила без очков увеличится, да и выносливость, что уж говорить. — Надеюсь не превращусь в итоге в папкин сперматозоид, если все время молодеть буду. — Татьяна не выдержала и хихикнула.
Выйти на лестницу мы не успели, потому что в отделение ворвались, подбадривая себя грозным мычанием, горе-вояки.
— Алексей Владимирович, мы к вам на помо... — Данила резко затормозил. — Э-э-э, похоже, помощь вам не требуется.
— Да, похоже на то, — я не смотрел на него, разглядывая Толяна. — А ты чего сбежал-то? Мог бы и помочь девушке. Все-таки помоложе меня будешь, поактивнее.
— Как это помочь? И где чудище? — Толян недоуменно оглядывался по сторонам.
— Вот чудище. Ты, когда Татьяну увидел, должен был в охапку ее сграбастать и целовать начать,