вечно, отходит вышеуказанный процент, в то время как…
Ага, в договоре, который умудрился заключить мой драгоценный муж, процент, полагающийся держателю патента, почему-то тоже делился между ним и казной, как будто халифат выступает совладельцем изобретения. Я проверяла патент — ничего подобного! Вышло такое — тебе половину и мне половину, твою половину еще пополам…
— Уверена, это просто ошибка писаря! Ведь не могло же так быть и в исходном договоре? — я с самым наивным видом уставилась в глаза визирю. Ага, благородному — аж дальше некуда. Обманывать старика, пользуясь тем, что тому безразличны деньги — отличный показатель благородства. Наверняка этот… государственный муж себя оправдывает тем, что делает все не для себя, а для халифа, и Зенаилу деньги куда нужнее, чем полоумному изобретателю… а может, и вовсе считает, что не нуждается в оправданиях. Не зря ведь он занимает такой высокий пост. Наверняка это пятно — не единственное на его совести. Все исключительно на благо государства!
Ой, а глазки-то у визиря как кровью налились! Возразить-то нечего. Все логично. И хуже того — если признать сейчас, что договор был переписан в точности, и “ошибочка вышла” еще в первом, то окажется, что халифат должен Ирмаину огромную неустойку за два года… ха!
— Я разберусь, — процедил он, подтягивая к себе сразу оба экземпляра договора — старый и новый. — И все же, почтенный Ирмаин-ала, вы напрасно доверяете дела своей супруге. Женский ум не способен охватить картину в целости…
Ага, сейчас он, похоже, постарается заморочить голову изобретателю так, чтобы тот готов был подписать вообще что угодно. Бедный старик и так уже страдает — вон, глаза совершенно стеклянные. Его все эти расшаркивания и обсуждения буквально мучают. Он бы сейчас с огромным удовольствием заперся в своей мастерской, предоставив мне разбираться с визирем. И визирь готов этим воспользоваться.
Что ж, в таком случае — кто ему доктор? Девочки тоже умеют пудрить мозги!
— Изволите ли испить шербета, благородный господин? — низкий вкрадчивый голос оказался неожиданностью даже для меня. Над столиком с чарующей улыбкой склонилась Джарис.
Ого, она так умеет?
Интересно все же, что за школу наемниц она закончила. Джарис говорила об этом вскользь, упомянув, что школе была обязана платить отчисления от каждого своего заработка по специальности.
А еще — что ее предали свои.
Никаких подробностей Джарис уточнять не пожелала, а я не стала лезть ей в душу. Захочет — сама расскажет. Просто, наверное, пока не время. Для меня главное — что я могу ей доверять.
Одета девушка почти как эрти — в просторный балахон, и даже голова у нее покрыта. Вот только ткань ее одеяния настолько тонкая, так колышется и обрисовывает фигуру при каждом движении, что не столько скрывает, сколько будит воображение. А из-под платка на голове будто случайно выбиваются ярко-рыжие пряди.
Это тоже режиссерская задумка Маруфа, ради которой Айсылу специально шила особые наряды. Не смотреть сейчас на Джарис было просто невозможно. И, само собой, визирь сбился с мысли.
— Из рук такой прекрасной пери — что угодно, — чуть улыбнулся ай-Джариф и потянулся к бокалу на подносе.
Зря он так… что-то мне подсказывает, из рук этой конкретной пери можно получить такое, чему не обрадуешься. Впрочем, сейчас она принесла действительно всего лишь шербет.
— Вижу, Ирмаин-ала, вы все же уделили должное внимание своему гарему и отыскали для него истинные жемчужины.
— Д-да, конечно, — рассеянно кивнул Ирмаин. Его взгляд как раз остановился на дереве, и глаза слегка округлились.
Тем временем откуда-то зазвучала негромкая музыка — Рами со своим танбуром пристроился за одной из драпировок, чтобы не оскорблять взор благородного гостя видом презренного евнуха. Ну и не отвлекать внимание.
Кажется, старшей жене самое время испариться — настал черед развлекательной программы. И прихватить с собой старый экземпляр договора — чтобы этот крокодил под шумок не подсунул его Ирмаину на подпись. Благо сейчас ай-Джариф на меня не смотрит — сложно оторвать взгляд от Джарис, которая удаляется, слегка покачивая бедрами в такт музыке. А потом замирает посреди зала и медленно оборачивается.
А рядом с ней откуда-то из-за дерева появляется вторая женская фигура в точно таком же одеянии. И еще одна. Одновременно девушки сдергивают верхние покрывала — и по плечам рассыпаются светлые, темные и рыжие локоны. В центре пока Джарис, по обе стороны от нее танцуют Айсылу и Тария.
Успела, умница. Надеюсь, и нашу гулену привела за шкирку.
Ай-Джариф даже поперхнулся. Ну да, в Зенаиле нечасто увидишь блондинку и рыжую, да еще рядом. Такое классическое трио из разномастных красавиц вряд ли в каком-то еще аифальском гареме увидишь.
Я тем временем спокойно никем не замеченная просочилась в нишу за одной из занавесей. Удобная штука — все эти драпировки. Вот поэтому в моих комнатах никаких лишних тряпок нигде не висит.
Маруф оказался уже здесь — переминающийся с ноги на ногу и еще более нервный, чем раньше.
Тем временем музыка — тягучая, томная — ускоряла темп. Девушки синхронно изогнулись — и на первый план вышла четвертая красавица. Айсылу тотчас скользнула за ее спину.
Отточенными движениями танцовщицы продолжали медленно сбрасывать с себя покрывала — одно за другим. Да-да, их наряды “почти как у эрти” — сборно-разборные. Конечно, до настоящего стриптиза дело не дойдет — все-таки у нас тут не бордель. Но постепенно они разоблачатся до допустимого для невольниц минимума.
Все, кроме Заремы.
Зарема оставалась не просто укутанной до пят — у нее по-прежнему была покрыта голова и закрыто тонкой вуалью даже лицо. И в то же время струящаяся ткань в танце обрисовывала ее плавно двигающуюся фигуру, а в грамотно сделанных разрезах то и дело мелькала то обнаженная до плеча рука, то лодыжка босой ножки с золотым браслетом, а то и округлое бедро в полупрозрачных кисейных шальварах.
Интрига всегда интереснее уже разгаданной тайны. И если по обе стороны от загадочной пери танцуют белокурая и рыжеволосая красавицы, столь редкие в Зенаиле, то какова же должна быть она — та, которую они призваны лишь оттенять?
Я осторожно выглянула из-за занавеси. Ирмаин под тягучую музыку, кажется, начал слегка задремывать. А вот наш гость не отрывал глаз от танцовщиц. Точнее уже — от одной конкретной танцовщицы.
Вообще-то такие домашние представления редко смотрят, не отрываясь. Мужчины могут обсуждать свои дела или вести светскую беседу, а танцовщицы или певицы из гарема — просто создают приятный фон. Это такой обязательный элемент гостеприимства в