Читать интересную книгу Зимнее обострение - Сергей Платов

Изя заботливо спрятал выкуренную трубку за пазуху и припустился бегом по заснеженному переулку в сторону «Чумных палат».

— В «Чумных» я никого не застал, разбудил Феофана, выслушал его ругань и понял, что до палат вы так и не добрались, — подошел к концу своего рассказа Изя. — Осмотрел прилегающую территорию и прямо перед воротами обнаружил твою рукавицу. На, держи, и в следующий раз следи за своими вещами.

Массивная меховая рукавица вернулась к своему хозяину, и Солнцевский тут же натянул ее на озябшую руку.

— А дальше что? — поинтересовалась Соловейка.

— Элементарно, Ватсон. Дальше дело техники! — радостно отозвался штатный сыщик. — Метнулся назад, во дворец, и с применением подручных средств разбудил Мотю. Кстати, если тебе кто-нибудь во дворце выставит счет за поломанную мебель — не вздумай платить. Направляй наглеца прямо ко мне, а я уж найду возможность провести ее по статье «Спецсредства, пришедшие в негодность в результате проведения розыскных мероприятий».

— Ты не рассказал, почему Мотя вначале был в такой ярости, а после того, как врагов прикончили, выглядел таким виноватым? — решил уточнить последний момент Солнцевский.

— Элемен… — начал было Изя, но натолкнулся на очень выразительный взгляд друга и обошелся без цитирования крылатой фразы. — Этот тип трехголовый поначалу наотрез отказался меня нести.

— Не понял, — честно признался старший богатырь.

— Чего ты не понял? — картинно удивился черт. — На лошадях мы бы ваших похитителей ни в жизни бы не догнали. Ты же знаешь, из меня возница никакой. А так, я очень популярно разъяснил Моте, что делают с часовыми, заснувшими на посту в военное время.

— Так он не на посту заснул! — заступился за друга Илюха. — Да и время нынче не военное.

— Неважно! — отмахнулся от друга Изя. — Главное то, что в результате моего командирского внушения наша боевая летная единица без звука взяла меня на борт и со всей старательностью махала крыльями в нужном направлении. Кстати, ребята, что вас похитили, оказались ушлые, и поначалу отправились совсем по другой дороге. Так что выследили мы их только благодаря зоркому зрению Моти, ну и моему умению ориентироваться в пространстве. Готов принять честно заслуженные овации и другие виды человеческой благодарности в свободно конвертируемом виде.

— С ума сошел, такой тушей на маленького взобрался, — крайне озабоченным тоном заметил Солнцевский, бросая тревожные взгляды на сопящего неподалеку любимца. — Вернемся в Киев, нужно будет его к лекарю сводить. Ты не знаешь, кто у нас по Змеям Горынычам специалист?

От возмущения у Изи даже дыхание перехватило. Он переводил полный праведного гнева взгляд с Илюхи на Мотю и обратно, пока из состояния оцепенения его не вывел голос Соловейки.

— Изя, спасибо тебе. Ты, как всегда, оказался вовремя.

— Да ладно, чего там, — деланно равнодушным тоном заметил Изя и, не дождавшись подобных слов от старшего богатыря, тут же перешел на повышенные тона: — Нет, Любава, ты скажи, есть справедливость на земле? Я его спасаю, а он вместо благодарности мне такие обвинения кидает! Это какой такой тушей? Да я нахожусь в прекрасной спортивной форме, ни одной жиринки, сплошные мускулы!

— Ты мне-то сказки не рассказывай, — отмахнулся Илюха от коллеги, не отводя озабоченного взгляда от мирно спящего Моти, — небось вместе в баню ходим.

— В бане пар, пиво, потому ты и не замечаешь очевидного! — окончательно обиделся на друга Изя. — И потом, сейчас зима, физических нагрузок не хватает, авитаминоз и прочая лабуда. Придет весна, тогда и верну свою классическую форму.

Солнцевский хотел было продолжить подкалывать обидчивого коллегу, но передумал. В конце концов, он действительно только что спас их с Соловейкой от больших неприятностей. И не важно, что основную работу сделал разбушевавшийся Мотя, за Изей, как обычно, оставалось общее руководство и организация.

— Да ладно, чего ты завелся-то? — примирительно бросил Илюха. — Спасибо тебе и прочее. А вес твой лишний мы в два счета сгоним. Дело знакомое, усиленные тренировки, диета и все та же баня.

— Только после окончания этого дела, — с выражением крайней муки на лице вынужден был пойти на попятную черт, — а то мне сейчас диета просто противопоказана, на голодный желудок мои мозги категорически отказываются работать. Кстати, о работе, пора в город возвращаться, а то я уже проголодался.

— А я думала, что мы сейчас обсудим, как у нас расследование продвигается, — скромно напомнила о себе ответственная Соловейка.

— Да ты чего? — взвился Изя. — Холодно, голодно, того гляди стемнеет, Горыныч храпит, словно отбойный молоток в руках пьяного прораба, а ты говоришь следствие. Хочу заметить, что для дедуктивного метода все эти составляющие просто противопоказаны. Нет уж, дома поговорим, на сытый желудок, да под рюмочку облепиховой. Илюха, твоего проглота точно никак разбудить нельзя.

— Нельзя, — не задумываясь бросил Солнцевский, но тут же осекся. Некоторое время старший богатырь что-то со скрипом вспоминал, а после этого радостно хлопнул себя по лбу: — Есть идея!

С этими словами Илюха извлек из глубин своего полушубка завернутый в тряпицу кусок пирога.

— Сам не знаю, что на меня нашло, — пояснил обычно не страдающий клептоманией Илюха. — Такой вкусный пирог оказался, вот и утащил с пира.

На этот раз пришла очередь Соловейки обижаться на Солнцевского. Чтобы при бывшей купеческой дочке вот так, в открытую, цинично хвалили чужую стряпню?! Это был явный перебор, и свое «фи!» Соловейка выразила коллегам при помощи гордо вздернутого вверх носика и выразительного сопения.

Впрочем, не шибко искушенный в женских эмоциях Солнцевский такой демарш даже не заметил. Разделив пирог на три равные части, он отправился будить Гореныша. По разумению старшего богатыря, единственное, что может заставить расслабившегося Змея сменить сладкий сон на холодную действительность, — это еда. Вскоре три куска были разложены на земле сантиметрах в пяти от каждой из спящих голов. Лучшим обонянием оказалась наделена голова левая. Ее ноздри неторопливо ожили и стали старательно принюхиваться. Информация об обнаруженном аромате тут же была передана в отдыхающий мозг. Далее, как в обычной бюрократической организации, эта новость была пущена по инстанциям. Представление, обсуждение, голосование и уже в самом конце этой процедуры резолюция: «Надо просыпаться». Вкусность вещь особенная, сейчас она пахнет, а в следующее мгновение ее уже кто-то ест. Хорошо еще, что этот кто-то окажется братской головой, а если он вообще чужак? Да чтобы посторонние ели прямо перед его носом (в смысле носами)? Да никогда!

Когда первая голова уже дожевывала заботливо приготовленное угощение, компанию ей составили товарки по туловищу. В три присеста с трапезой было покончено, а вот коллективную попытку продолжить прерванный сон решительно пресек любимый, но в данном случае излишне суровый хозяин. Пришлось встряхнуться, потянуться, троекратно сладко зевнуть и идти на взлет.

Если бы не Изя, предусмотрительно прихвативший с собой именной указ Берендея об особых полномочиях, члены «Дружины специального назначения» не скоро оказались бы в стольном Киеве. Лишенные иных средств передвижения кроме своих ног (Мотя не в счет, он вообще уникальное дитя природы), спецдружинники выбились из сил довольно быстро. Именно поэтому первый же встречный транспорт был реквизирован на нужды правосудия со всей твердостью и решимостью усталого черта. Напрасно голосистый литовец, хозяин саней, вопил про права человека, про срочное задание какого-то Гедеминаса и свою полнейшую исключительность, для озябшего среднего богатыря такие отмазки не катили. Он в буквальном смысле «на коленке» набросал расписку, всучил ее представителю демократической Европы и первым занял место в реквизированных санях. Солнцевский на этот раз в большую политику решил не вмешиваться, поэтому присоединился к другу совершенно молча, то есть, корректно соблюдая нейтралитет. Добровольному помощнику силам правопорядка ничего не оставалось, как, тихонько матерясь на своем родном языке, устроиться в ногах у богатырей. Лучше было смириться с произволом, вернуться в Киев в сомнительной компании, потратив на это лишний день, чем в гордом одиночестве замерзнуть на дороге.

Соловейка привычно заняла свое место возницы (разобиженному литовцу доверия не было), она уже давно смирилась с тем, что управляться с лошадьми коллеги неизменно доверяют именно ей. Правда, в знак признательности, обнаруженная в санях бобровая шуба тут же была заботливо накинута ей на плечи. Хозяин шубы попытался было что-то возразить, но наткнулся на хмурый взгляд Солнцевского и тут же прикусил язык.

Благодаря сноровке Любавы, ладным лошадям да добротным саням, дружина оказалась пред вратами Киева даже раньше, чем рассчитывал Солнцевский. Однако радость от скорого возвращения была недолгой. Вместо штатного десятка стражников на въезде в город их ждала чуть ли не вся сотня Ильи Муромца во главе со своим командиром. Былинный богатырь усердно хмурил лоб и держал руку на рукоятке меча.