class="p1">Забегая вперед, скажу, что и начальник милиции и оперативники уголовного розыска просто онемели от такого поручения. Ведь по их материалам и отчетам все уже было известно и установлено. Они — то были уверены, что преступление раскрыто. Виновные установлены. Теперь, по их мнению, все сводилось только к правильной квалификации действий Болотного и Мельникайте.
А тут вдруг оказывается, что самостоятельное следствие не может предъявить ни одному из них обвинение ни по одной статье уголовного кодекса. Кошмар!
Тем не менее, поручение исполнили. А куда они денутся, против закона не попрешь. Были опрошены уже в который раз одни и те же свидетели — очевидцы. Ничего нового не прибавилось к тому, что уже было известно.
Были составлены формальные рапорта о проведении оперативно — розыскных мероприятий.
Поэтому формально поручение исполнили.
Естественно до 30 января 2012 года экспертиза, довольно поздновато назначенная, еще не была готова.
Поэтому Гаровец в очередной раз с чистой совестью выносит постановление о приостановлении предварительного расследования в связи с невозможностью проведения следственных действий, без которых не может быть принято решение об окончании предварительного расследования.
***
— Да, пункт 5 части 1 статьи 246 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь в новой редакции предоставляет следователю право приостановить следствие по этому основанию, — сделал отступление от повествования Адам Александрович. — Раньше такого не было. Ты же помнишь, что было так: проводится расследование. И приостанавливается оно только при розыске подозреваемого или обвиняемого, а также в связи с не установлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого. В иных случаях нужно было продлевать срок расследования вплоть до Генеральной прокуратуры.
Теперь же этой процедуры можно избежать. И все законно. Правда, если по делу нет никого, в отношении которого избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. Законодатель предоставил следователю дополнительное право. Многие недобросовестные следователи стали пользоваться этим, как заблагорассудиться. Без всяких на то особых оснований. И все шито — крыто. Все довольны. Всё законно. А расследование не движется. Виновные к ответственности не привлечены.
Только в конце февраля эксперты выносят свое заключение. В нем черным по белому написано, что черепно-мозговая травма у Жаркевича является единым комплексом повреждений, включающим в себя повреждения мягких тканей головы, костей черепа, оболочек и вещества головного мозга. Каждое из травматических воздействий в области головы может само по себе привести к внутричерепным повреждениям, либо усугубить повреждения, которые развились от предыдущих травматических воздействий.
— Что — то очень уж больно мудрено, — удивился вслух Иван Николаевич.
— Да, замысловато и не совсем понятно. Ты прав, — согласился рассказчик. — Такие выводы делались по одной причине, когда эксперты не хотели брать на себя ответственность за будущее развитие событий по делу. А зачем? Можно ведь вот так замысловато все описать с использованием медицинских терминов, а следователь пусть сам думает и принимает решение, за которое, по идее, только он будет отвечать. Хотя мы — то знаем, что отвечать он не будет никогда. По причине того, что он — следователь. Но, слушай дальше. Будет не менее интересно и занимательно. И в то же время жутковато как-то.
***
Прочитав заключение, Гаровец, как и наш ветеран, не совсем поняла мысль экспертов. Но, в таком случае естественно, если чего-то не понимаешь, то нужно спросить у кого-то, кто понимает. В частности, у тех же экспертов. И закон предоставляет следователю право допросить в качестве специалиста или эксперта тех экспертов, которые давали то или иное заключение.
Гаровец прекрасно знала о таком ее праве. Но при этом она рассуждала так:
— Это же мое право, а не обязанность. Значит, если я не стану никого допрашивать, а приму решение якобы в соответствии с таким заключением, то никто меня ругать за это не станет.
Правда, рассуждала она так спустя почти месяц после получения заключения эксперта. Прямо скажем, не спешила она работать по этому делу.
В течение этого времени она закончила расследование по другому делу и направила его прокурору для передачи в суд. Таким образом, не принимая никакого решения о возобновлении расследования по этому делу, работала по другому делу. Ведь от нее требовали выполнение плана по направлению дел в суд.
Не сведущие люди могут возразить, что никаких планов об этом нет.
Да. Как таковых планов нет. Никто их не составляет и не доводит до подчиненных. Но работа следователя, как впрочем, и всего следственного отдела, оценивалась раньше, оценивается сейчас, и, скорее всего, будет оцениваться в ближайшем будущем именно по количеству дел, направленных в суд, и прекращенных. Если один следователь направил за месяц в суд только одно дело, то это одно. А другой следователь в это же время направил в суд два дела. Вот его поощрят за такую работу. Он будет в передовиках со всеми вытекающими из этого последствиями.
А то, что какое-то там одно дело приостановлено из-за того, что нужно провести экспертизу, и после проведения ее расследование длительное время не возобновлялось, ничего страшного. В конце концов, Гаровец же все — таки 26 марта (чуть не через месяц после получения заключения СМЭ) возобновила расследование.
Принимать решение по делу самостоятельно как обычно она не решилась. Поэтому, со всеми материалами дела снова пошла к Карташову. Тот теперь занимал пост заместителя начальника этого самого РОСК. Но уже готовился возглавить другой райотдел, так сказать, шел не повышение. Пока что-то с переводом получилась заминка.
Постучав в дверь, спросила:
— Можно?
— Конечно. Проходи, садись. Что у тебя?
К этому времени Карташов ко всем следователям обращался на «ТЫ». Считал, что так проще.
— Пришло заключение по делу по факту смерти Жаркевича. Помните, я докладывала Вам это дело. Там есть два человека, которые, якобы, избивали потерпевшего. Но вот эксперты не дают заключение от чьих ударов он умер.
Она не стала обращать внимание руководителя на то, что уже почти месяц прошел, как она получила заключение экспертов, а расследование по делу возобновлено только что.
А он и не поинтересовался такими «мелкими» подробностями расследования.
— Так, оставь мне это дело. Я посмотрю. А ты через часок зайди ко мне.
— Хорошо.
Выйдя от Карташова, Гаровец прошла в свой кабинет и занялась текущей работой по очередному делу. Хотя их у нее было всего два, но заниматься ими она должна была постоянно.
Через полтора часа она снова была в кабинете Карташова и ожидала его указания по делу.
— Посмотрел я дело и заключение. Действительно, нельзя точно определить, кто причинил смерть… как его?
— Жаркевичу.
— Да, да, Жаркевичу. Из двух подозреваемых я не смог определить, кому