Может быть, она настолько приободрится, что решит испытать новые ощущения и воспользуется шансом обмыть себя после того, как он закончит купание.
— Я извиняюсь, что вторгся в твою обитель, но другого места для ванны здесь нет, — заявил он игривым тоном и улыбнулся, уже несколько смущенно. — Признаюсь честно, что я мечтал о горячей ванне больше, чем о горячей пище.
Элен хранила молчание. Мужчина, рассуждающий сейчас о прелестях купания в горячей ванне, вскоре пожелает вкусить и других прелестей. В этом она не сомневалась.
Симон обошел ее, словно неодушевленный предмет, и аккуратно разложил на кровати смену белья для своего господина. Затем он приблизился к очагу и начал переливать окутанные паром ведра с горячей водой в бадью.
Опустошив последнее ведро, Симон опустился на колени и принялся расшнуровывать кожаные наколенники Ричарда.
— Я вас раздену, господин, а потом одежду и белье отнесу вниз, чтобы все почистили и постирали.
— Позже, — приказал Ричард, перенеся внимание с пленницы на оруженосца. — Останься со мной, пока я моюсь. У меня есть несколько вопросов к тебе, Симон.
Симон почтительно склонил голову и стал помогать господину освобождаться от одежд. Для обоих мужчин Элен как бы не существовала. Она демонстративно повернулась к ним спиной и отошла в альков, где было крохотное оконце.
Со стоном, выражающим высшую степень блаженства, Ричард окунулся в источающую пар бадью.
— Рай земной! — проговорил он со вздохом. — Лучше, чем на небесах!
Симон озорно подмигнул ему:
— Лучше, чем в постели с женщиной? Ричард плеснул на него водой.
— Это зависит от того, какая женщина… и как долго мужчина обходился без нее…
— Без чего? Без ванны или без женщины?
Ричард издал смешок и откинулся на край бадьи.
— Возможно, я просвещу тебя кое в чем, когда ты станешь постарше и поумнеешь. А может быть, и ты кое-что мне расскажешь и чему-нибудь научишь. А пока подай мне мыло! Ты уже совсем обленился и ждешь, чтобы тебе напоминали о твоих обязанностях.
Протягивая господину мыло, Симон украдкой бросил взгляд на девушку у окна.
— А как она вам, Ричард? Вы считаете ее хорошенькой?
Ричард уставился на мальчишку. Он как-то не предполагал, что подобная проблема так скоро возникнет. Симон был смазливый юнец, но, насколько знал Ричард, парень еще сохранил невинность. Уэльская пленница и Симон как раз подходили друг другу по возрасту.
Парень взирал на нее и с вожделением, и с опаской, и с некоторым ощущением превосходства, как победитель на пленницу, и все эти чувства отражались на его еще по-мальчишески наивном лице.
За Симоном нужен теперь глаз да глаз, а не то он наделает глупостей из-за этой Элен. Парень, может быть, и чуть старше ее годами, но, как правильно рассудил Ричард, Элен далеко обогнала его в жизненном опыте.
— Да, она хороша! — отозвался Ричард небрежно. — Но уэльские женщины не в моем вкусе. И поверь моему слову, покорную ласковую девицу предпочтительней иметь в своей постели, чем злобную, дикую кошку, причем коварную, как сотня ведьм.
Мальчик с достоинством выдержал пристальный взгляд Ричарда.
— Я не имел в виду вас, Ричард. Вам не пристало путаться с врагами. Это ниже вашего достоинства.
— Надеюсь, и твоего тоже.
Легкая краска смущения проявилась на лице Симона.
— Конечно. Я… я просто подумал, что она хорошенькая.
— Я одобряю твой вкус и согласен с твоей оценкой.
Симон был польщен. Он придвинул стул поближе к бадье.
— Вы сказали, что у вас есть вопросы ко мне, — проговорил он, желая уйти от опасной темы.
Ричард кивнул. Он много часов потратил, обучая оруженосца всему, что должен знать настоящий рыцарь. Он считал своим долгом передать мальчику хоть малую толику своего военного опыта.
— Да, — произнес Ричард. — Сегодня я хотел спросить у тебя совета, как наладить воинскую дисциплину в нашем отряде. Если бы ты был облечен властью, то как бы рассудил возникшее недоразумение между Ги из Суссекса и Ранульфом де Престиньяном?
Вопрос был задан как бы между прочим. Ричард усиленно тер себе плечи и спину куском грубого мыла.
Несколько мгновений юноша потратил на размышления, а потом дал точный ответ. Ричард одобрительно кивнул. Мальчик хорошо усваивал его уроки. Ричард ощутил прилив гордости за своего подопечного.
Некоторое время они продолжали беседу. Ричард описывал реальные или придуманные им самим ситуации, требующие немедленных и решительных действий командующего.
— Итак, согласен ли ты со мной, Симон, или нет, но у войска должен быть только один командующий, только один вождь! И его приказы должны выполняться беспрекословно, а воин, отказавшийся подчиниться приказу, должен быть сурово наказан.
Симон кивнул.
— Иначе это приведет к сумятице и лишним потерям, особенно во время сражения или неожиданного нападения врага из засады, — с готовностью проговорил мальчик заученную истину.
— А ты считаешь меня достойным командиром? Симон даже удивился такому вопросу.
— Конечно!
— Тогда почему вчера ты не выполнил моего приказа?
Симон пораженно уставился на Ричарда. Он не подозревал, к чему тот клонит разговор, и теперь растерялся.
— Я… Я не… Я боялся, что вы… — бормотал он беспомощно. — И я…
— В твои обязанности не входит думать, Симон, — раздраженно прервал его Ричард. — Это моя обязанность. Мой долг принимать решения и отдавать приказы, а твой долг — их выслушивать и исполнять. И ты должен подчиняться, не задавая вопросов, потому что не всегда есть время на объяснения.
Если б нас преследовали уэльсцы, промедление, которое ты допустил, могло плохо для нас кончиться. Нас бы перебили всех до одного, и все из-за того, что ты счел возможным пренебречь самым простым приказом.
Симон с жалким видом кивал головой, но не отводил взгляда от сурового лица Ричарда.
— Грань между трагедией и триумфом ничтожна, Симон. Я был свидетелем того, как исход сражения зависел от ошибки гораздо меньшей, чем та, что ты допустил вчера. Будь мы в Англии, я бы счел это пустячным происшествием, оплошностью, над которой мы бы вместе посмеялись. Но мы в Уэльсе, парень, во вражеской стране! А враждебная страна не прощает даже маленьких ошибок. Усвоишь ты это накрепко — тогда выживешь!
Ричард заговорил громче, голос его стал еще тверже:
— А еще заруби себе на носу, что я требую от людей, которыми я командую, абсолютного подчинения… особенно от тех, кому доверяю.
— Простите, Ричард. Я поступил неправильно… Я знаю. Но Жиль…
Тут Симон прикусил язык и замер, съежившись на своем стульчике.
— Я ошибся. Я вижу это теперь. Я готов понести любое наказание, какое вы назначите.