Читать интересную книгу Клуб Знаменитых Капитанов - Владимир Крепс

– Взгляните сюда… На этом дагерротипе мы снялись в Нумеа втроем – мой дед Анри, мой отец Гюстав… А этот мальчишка – не кто иной, как я – Этьен Лябуш… Мы, Лябуши, особенно гордимся славой дедушки Анри!.. Я сейчас расскажу нечто удивительное, особенно для вас… Посмотрите теперь на ту стенку…

Он пересек комнату и осветил лампой большой портрет человека, который всем нам показался очень знакомым… Где-то мы видели этот высокий лоб, окаймленный седыми волосами, пышную бороду, также тронутую сединой, и черные усы… Устремленный вдаль взгляд зорких глаз… Лицо творца, искателя и провидца.

– Это сам Жюль Верн! Я узнал его по портрету на выставке в нашей библиотеке!.. – прервал общее молчание голос Дика Сэнда.

– Да, это он! Автор множества романов! Он создал и вас, пятнадцатилетний капитан, и меня, капитана Немо, и даже зловещий образ герра Шульце, с которым мы имели неудовольствие познакомиться однажды ночью…

Смотритель маяка тут же вступил в разговор, обнаружив при этом некоторую осведомленность в книжных делах, о которых даже мы не имели представления.

– Ну, насчет доктора-профессора из Стального города – это не совсем так… Но немного терпения, капитаны. Скоро вы узнаете тайну моего деда. Почему вы не спрашиваете, как попал сюда портрет Жюля Верна?.. Его подарил моему деду мсье Паскаль Груссе. Вам ничего не говорит это имя?..

И тут с волнением в голосе заговорил Лемюэль Гулливер:

– Любезные друзья! В дни Парижской коммуны тысяча восемьсот семьдесят первого года я находился в библиотеке парижской ратуши… И часто видел там члена Коммуны достоуважаемого Паскаля Груссе. Он занимал высокий пост делегата внешних сношений. Если не ошибаюсь, так именовался министр иностранных дел восставшего Парижа.

Мы все были поражены. Почему делегат Коммуны подарил портрет Жюля Верна какому-то Лябушу? И как и когда этот подарок попал в Новую Каледонию?..

Охотник за акулами налил нам еще по кружке грога и пригласил сесть за дощатый стол. Потом он извлек из окованного стальными полосами сундучка какие-то пожелтевшие от времени документы и, медленно перебирая их, стал отвечать на наши вопросы:

– Мой дед Анри, капитаны, был современником Второй империи во Франции. Как известно каждому французскому школьнику, племянник Наполеона Первого Луи Наполеон Бонапарт сначала добился своего избрания президентом Франции, а через четыре года, второго декабря тысяча восемьсот пятьдесят второго года, провозгласил себя императором. Однако республиканцы не сдавались и вели борьбу против новоиспеченного повелителя французов. Прицельный огонь не только против сановников, но и против самого императора вели парижская газета «Марсельеза» и корсиканская «Реванш». В обеих этих газетах писал громовые статьи Паскаль Груссе, ставший впоследствии другом лоцмана с реки Сены Анри Лябуша. Но надо вас познакомить с еще одним действующим лицом разыгравшейся драмы. Это – двоюродный брат Наполеона Третьего принц Пьер Бонапарт. Он организовал травлю на страницах правой печати как самого Паскаля Груссе, так и его единомышленников. Тогда Паскаль поручил своему молодому другу Виктору Нуару быть его секундантом на предстоящей дуэли. Двадцатилетний юноша явился к его высочеству принцу Пьеру и передал ему формальный вызов на дуэль. Оскорбленный принц не только отверг поединок, но и запросто застрелил секунданта. Он был возмущен вызовом «какого-то паршивого писаки»… Мой дед хорошо запомнил январский день тысяча восемьсот семидесятого года, когда на похороны Нуара собралась демонстрация трудового Парижа.

Тысячи полицейских и солдат еле сумели сдержать огромную лавину людей. А корабли на Сене отдавали траурный салют погибшему юноше протяжным голосом сирен и звоном судовых колоколов. Прошло немного времени, и императорское правосудие сказало свое слово – Верховный суд оправдал принца Луи. Это вызвало новую демонстрацию и новые расправы. Среди осужденных на ссылку в Новую Каледонию был лоцман с речного парохода «Жанна д'Арк» – Анри Лябуш. А Паскаль Груссе угодил в тюрьму «до особого распоряжения императора». Напоминаю вам, капитаны, что они даже не были знакомы и разделяли их не только тюремные стены, но и тысячи морских миль… Мой дед в кандалах прибыл в Нумеа, но тут начальству понадобился лоцман, который мог бы водить паровой катер по трудным фарватерам наших проливов. Ведь Новая Каледония – это не один остров, а целый архипелаг… Никто лучше Анри не мог ходить по ветру и против ветра, экономно расходуя топливо и обходя самые коварные рифы. Вскоре ему еще раз повезло – он встретил Катрин, дочь главного надсмотрщика береговой линии. Они вскоре обвенчались, и на свадьбе была вся знать Нумеа – чиновники, купцы и контрабандисты, владельцы рудников и прочие важные господа… Надо ли удивляться, что моему деду поручили строительство маяка на песчаной косе, где мы сейчас греемся у камина, прихлебывая добрый грог.

Смотритель маяка снова наполнил наши кружки и тщательно расправил огрубелыми от весел руками какой-то отпечатанный в типографии документ.

– Вскоре началась франко-прусская война. Наполеон Третий вовсе не обладал военными талантами своего прославленного дяди, и при Седане французская армия была разбита. Часть ее сдалась в плен во главе с самим императором. До нас доходили отрывочные сведения о позоре капитуляции… А затем радостные вести о победе Парижской коммуны. Вот воззвание мэрии восемнадцатого округа…

«Граждане!..

Нам навязана беспримерная в истории война: нам она приносит честь, а врагам нашим – позор…

Вы должны победить, ибо ваша победа спасет не только вас, ваших жен и детей, но и дело Республики и всех народов!..

Те, кого пугал цвет нашего знамени, могут успокоиться: оно красно только от крови народной…

Наступит мир, и земледелец вернется к своему плугу, художник – к своей кисти, рабочий – к станку. Земля вновь станет плодородной, работа вновь закипит. С наступлением мира мы повесим наши ружья и вернемся к труду и, счастливые сознанием исполненного долга, будем иметь право сказать:

Я СОЛДАТ – ГРАЖДАНИН ВЕЛИКОЙ РЕВОЛЮЦИИ».

Капитаны окружили смотрителя маяка, стараясь через его плечо прочитать подписи… семь членов Коммуны и среди них Паскаль Груссе!

– Откуда к вам попал этот исторический документ Коммуны, любезный Этьен Лябуш? – не скрывая своего изумления, спросил Лемюэль Гулливер.

– И эта бумага, и другие ей подобные пересылались к нам тайно, через матросов кораблей, приходивших в Новую Каледонию. А у моего деда сохранились связи с товарищами по демонстрациям и тюрьмам… Все это попадало в наш маленький домик в Нумеа, и бабушка Катрин прятала прокламации в погребе. А по ночам их читали моряки и грузчики, а также погонщики вьючных мулов, которые имели связь с рудниками. К сожалению, все это доходило до Новой Каледонии с большим опозданием, как свет давно погасших звезд… – со вздохом ответил охотник за акулами.

Артур Грэй взял в руки другую тронутую временем прокламацию и попросил разрешения огласить ее главные мысли…

Дик Сэнд взял гусиное перо и успел записать следующие строки, которые мы прослушали затаив дыхание.

«ВОЗЗВАНИЕ КОММУНЫ К БОЛЬШИМ ГОРОДАМ ФРАНЦИИ.

После двух месяцев беспрерывной борьбы Париж ни устал, ни пал духом.

Он продолжает бороться без отдыха и страха, неутомимый, героический, непобежденный.

Париж заключил договор со смертью. За его фортами имеются стены, за стенами – баррикады, за баррикадами – дома, которые пришлось бы брать один за другим приступом и которые он скорее согласится взорвать на воздух, чем отдаться на милость победителям.

Большие города Франции! Неужели вы останетесь безмолвными и равнодушными зрителями этого поединка не на жизнь, а на смерть между будущим и прошлым…

Если Париж падет за свободу всего мира, история будет вправе сказать, что он был раздавлен потому, что вы допустили это.

Париж 15 мая 1871 г.

Делегат Коммуны по внешним сношениям Паскаль Груссе».

– Когда это послание попало в Нумеа и что сделали друзья вашего деда, когда его получили?.. – спросил капитан корвета «Коршун», глядя на догорающие угли в камине.

Этьен Лябуш бережно собрал бумаги и, прежде чем ответить, спрятал их в заветный сундучок.

– Когда дедушка Анри прочитал этот документ своим единомышленникам, в Париже все уже было кончено. Войска генерала Галифе справляли свой зловещий пир. Пал форт Шаброль – последний оплот коммунаров. Захваченных с оружием в руках бойцов, мужчин и женщин, без всякой комедии суда расстреливали у стены кладбища Пер-Лашез. С тех пор это место называется Стеной Коммунаров. Я тоже побывал там, будучи в гостях в Париже у родственников… И был возмущен до глубины души, капитаны, когда увидел, что на этом кладбище, неподалеку от стены, похоронен главный палач Коммуны – кровавый карлик Тьер, глава версальского правительства. Я слышал даже, что в городе Нанси ему поставлен памятник. Бронзовый убийца – на пьедестале почета!.. И что же мог поделать мой дед, когда губернатор Новой Каледонии получил от самого Тьера депешу о полной победе версальцев и беспощадной расправе над сторонниками Коммуны?