как вы и распорядились.
На стол Протопопову лёг толстый такой доклад, как Глобачев любил предоставлять — все подробно и с глубоким знанием дела, по полочкам.
— Полюбопытствуем, Константин Иванович, ну ка.
Протопопов взял доклад и принялся изучать, хотя Глобачев уже был готов докладывать вслух, как делал это в прошлый раз. Не понадобилось.
Доклад содержал информацию об учреждениях разного толка, которые прямо или косвенно имели деловые связи с иностранным капиталом на момент начала военных действий. Тут и петроградские Международный, Русский для внешней торговли, Учетный и Ссудный банки. Все вместе эти финансовые учреждения целиком и полностью контролировали 43 предприятия тяжелой и электротехнической отраслей. Крупные такие предприятия, надо сказать. На момент 1917 года все они по сути занимаясь скрытным политическим шантажом правительства. Манипуляции кредитами, стачками и прочим, прочим, прочим.
Надо отдать должное Константину Иванычу, всего за несколько дней он провёл колоссальную аналитическую работу и в его докладе значились множество фамилий, должностей и организаций.
— Толково поработали господин Глобачев. Героически.
— Как говорит один немецкий драматург, несчастна та страна, которая нуждается в героях, — вздохнул Глобачев.
— Страна нуждается в героях, п….да рождает дураков, во-во, — ответил вздохом на вздох Протопопов.
Что особенно отметил министр — Глобачев при подготовке доклада воспользовался принципом интеллектуальных карт, подсмотренным у Протопопова ранее. Все разложено по полочкам, а эти самые полочки соединены друг с другом стрелочками. Одного взгляда на схему было достаточно, чтобы понять — обозначенные в докладе компании имеют корни в иностранных деньгах. Увы, прессануть банки и подконтрольные им предприятия лишь на основе данных умозаключений не выйдет — шито-крыто все у них с точки зрения финансовой отчётности, валютных поступлений и прочего.
Комар носу не подточит.
Но кое в чем банкиры просчитались. Среди десятков предприятий затесалось то самое акционерное общество «Печать» с основным капиталом в баснословные 5 миллионов рублей. Память Протопопова прежнего услужливо подсказывала Протопопову нынешнему, что «Печать» была тем местом через которое банкиры отмывали деньги, спонсировали стачки и в целом всячески влияли на общественность. Неудивительно, что сумма основного капитала акционерного общества более чем в три раза превосходила «рептильный фонд» министерства внутренних дел. В «Печати» банкиры могли развернуться и не бояться преследования, поскольку прежний Протопопов давно и наглухо погряз в дела акционерного общества по уши. Достаточно сказать, что главным продуктом «Печати» являлась та самая газета «Русская воля»…
Поэтому формула получалась простая — любой наезд на газету приравнивался к наезду на самого министра. От того банкиры так легко подставились через убийство Амфитеатрова, искренне веря, что им все сойдёт с рук и министр внутренних дел не станет топить самого себя, проводя расследование.
И имей они дело с прежним Протопоповым, то были бы абсолютно правы и ночью после убийства наверняка могли спать спокойно. Убийством же они хотели указать министру на его место в большой игре.
Обломятся.
Игра действительно шла большая, и доклад Глобачева позволил министру освежить «свои» воспоминания и доподлинно понять, отчего банкиры так свято верили в то, что Протопопов не сунется в расследование и проглотит убийство Амфитеатрова.
Главной фигурой, значившейся в докладе был публицист И.И Колышко, подозреваемый в шпионаже. От него стрелки шли к Гуго Стиннесу (тому самому «великому и ужасному» немцу) и Генриху Бокельману. Не хватало здесь ещё одной фамилии, обведённой в кружок.
Самого Протопопова.
И это останавливало прежнего министра от решительных действий.
Глобачев, возможно знавший о том, что министр повязан вокруг «Печати», по этой причине не придавал ей значения и всячески избегал. Когда как АО «Печать» собственно покрывала собой ту часть настроения рабочих, которая формировалась под воздействием прессы, выпускаемой акционерным обществом, и, по сути, им контролируемой.
— На каждое предприятие внедрены агенты, мы держим руку на пульсе. Более того, мы развёртываем присутствие в рабочих группах, за которыми реальная сила, — сообщил Глобачев, когда Протопопов закончил ознакомление с докладом.
— К понедельнику я жду полноценных отчётов, которые выявят нарушения производства со стороны промышленников, получающих сверхприбыли.
Глобачев удалился. А Протопопов провёл остаток дня за просмотром кино на «заморском» проекторе Пате-2, имевшем в России довольно широкое распространение. Аппарат доставили ему в кабинет из одного из кинотеатров, которых в Петрограде этого времени насчитывалось аж целых 400 штук. Доставил киномеханик собственной персоной, который и наладил сеанс. Смотреть предстояло первые наработки «министерства синематографии».
Режиссёр прислал ленту с запиской:
Великолепно!
Прорыв!
Благодарю вас за подсказку господин министр!
Лента называлась просто:
«Нормирование часов производства. Пособие для внедрения на предприятиях».
Лента являлась первой в цикле Александра Дмитриевича, заказанном синематографическому министерству.
Глава 11
«Гоп стоп мы подошли из за угла…»
А. Розенбаум.
Год 1917, январь 11,
у офиса акционерного общества «Печать», Петроград
Наступил вечер, Кирпичников доложил, что необходимая для обыска документация оформлена, а заодно сформирована группа, которая этим самым обыском займётся, как только господин министр даст соответствующую отмашку к действию.
— Лучшие из тех, кто у меня только есть, — заверил Кирпичников, когда принёс в кабинет к Протопопову подписать постановление.
Поскольку обыск планировали проводить по статье 258 УУС, «по собственной инициативе в случае не терпящем отлагательства», требовалось обязательное уведомление мирового судьи, без оного все действия считались незаконными. Отличная статья, которая исключала надобность в понятых, которые в данном случае были ни к селу, ни к городу.
Александр Дмитриевич не желал никого уведомлять, будь то хоть сам мировой судья, хоть сам бес. Опасался, что информация с быстротой молнии просочится до банкиров и все мероприятие будет сорвано в одночасье. Поэтому документ он подписал лично. Решил, что министерской подписи будет более чем достаточно.
— К делу, — Протопопов, поставив в нижнем правом углу бумаги свою закорючку, спешно поднялся из-за стола, распрямившись, как пружина.
Пора было дать понять этим ребятам-толстосумам и финансовым воротилам Петрограда, что шутки плохи и чувства юмора у Александра Дмитриевича нет в принципе. Все эти Утины, Шайкевичи, Вышнеградские, Манусы и иже с ними очень скоро осознают, что ни на того они бочку катят. Ситуация в Петрограде менялась стремительно и не всегда прав тот, за кем деньги. Но как говорится, не зевай — на то и ярмарка.
Вышли из здания.
У автомобиля встретили троих сыщиков, оказавшихся немногословными. Настоящие профессионалы своего дела. Они поприветствовали министра, и как набрали в рот воды. Лица угрюмые. Только зыркали подозрительно по сторонам. Впрочем, разговаривать особо и не хотелось, да и не о чем. Откровенно говоря, сыщики Протопопову в том деле, который он задумал были без надобности.
Сели в автомобиль, который министр