словом ораторы «в карман не лезли» — речи остроумные, подчас резкие.
На обеих партконференциях Косарев успешно выступил с докладами о работе Союза молодежи, об усилении партийного руководства комсомолом. Его ответы на вопросы делегатов и заключения по докладам были уверенными и четкими, свидетельствовали о том, что Саша успешно приобретал навыки ведения партийной полемики.
На III райпартконференции среди вопросов, заданных Косареву, был и такой: «Чем вы объясните, что среди делегатов очень много комсомольцев?»
В зале возникло оживление.
— Ваша заслуга в этом, товарищи! — ответил Саша, обводя зал взглядом, улыбаясь и довольно потирая руки. — Партийная организация района, коммунисты во время дискуссии с троцкистами стали больше уделять внимания комсомольским ячейкам — конкретнее руководить ими. — Саша сделал небольшую паузу и, подняв над головой присланную ему записку, продолжил: — А вопрос этот я бы подправил малость. Это не комсомольцев много участвует в работе конференции, а активных коммунистов стало больше работать в РКСМ. Ленинский призыв в партию увеличил пролетарское партийное ядро в комсомоле.
И вот Косарев на XIII съезде партии. Коммунисты-бауманцы оказали Саше высокое доверие — избрали делегатом съезда. В большой повестке дня был вопрос и «О работе среди молодежи». Для подготовки решения была образована даже специальная комиссия, в которую вошли видные деятели партии: К. Е. Ворошилов, Н. К. Крупская, А. И. Микоян, Е. М. Ярославский, а также и комсомольские работники. Среди них и А. Косарев — всего 61 делегат. Саша внимательно выслушивал поправки членов комиссии к проекту резолюции «О молодежи», которые вносили секретарь Закавказского краевого комитета комсомола Николай Чаплин, секретарь ЦК КСМ Украины Александр Мильчаков и другие. Временами сам вносил предложения. Небольшие, но дельные. Съезд признал необходимым наладить систематическое изучение молодежью истории партии, ее программы, тактики и организационных принципов.
Это был первый съезд партии без Ленина. В кулуарах таинственным шепотом передавали: «Ленина нет, но есть его политическое завещание…»
Перед последними заседаниями М. И. Калинин — один из членов комиссии по приему бумаг В. И. Ленина, зачитал московской делегации ленинское «Письмо к съезду», написанное в конце 1922-го — начале 1923 года, то есть задолго до внутрипартийной дискуссии, навязанной партии Троцким.
Как объявили делегатам, письмо передала Н. К. Крупская после смерти Ленина. В протоколе о передаче документа она записала: «Владимир Ильич выражал твердое желание, чтобы эта его запись после смерти была доведена до сведения очередного партийного съезда».
В «Письме к съезду» Ленин проявил величайшую заботу об укреплении единства партии, создании устойчивого ЦК, способного предотвратить раскол партии. В этих целях он предложил увеличить состав ЦК и довести число его членов до 50—100 человек.
Ленин дал характеристику некоторым членам партии. Он указал не небольшевизм Троцкого, напоминал о штрейкбрехерском поведении Зиновьева и Каменева в октябре 1917 года. В письме была дана критика недостатков Сталина.
М. И. Калинин читал текст ровным голосом, казалось, даже нарочито спокойно, почти флегматично.
«Товарищ Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, тов. Троцкий, как показала уже его борьба против ЦК… отличается не только выдающимися способностями. Лично, он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела.
Эти два качества двух выдающихся вождей современного ЦК способны ненароком привести к расколу, и если наша партия не примет мер к тому, чтобы этому помешать, то раскол может наступить неожиданно»[4].
Наступила долгая пауза. Все молчали. Молчал и Калинин. Потом он, как бы над чем-то размышляя, сообщил москвичам, что ознакомление с текстом ленинского завещания (слово «завещание» он произнес громче обычного, с нажимом) сейчас происходит всеми делегациями.
— Да-с… Завещание…
«Сталин слишком груб», — произнес он. И делегаты не сразу поняли: читает ли Каменев ленинский текст или это его собственные слова? Видимо, и до Михаила Ивановича дошло, что получилась двусмыслица и следует дать пояснение.
— Товарищи, у Ленина есть дополнение к зачитанной мною части «Письма к съезду». Я продолжаю чтение:
«Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех отношениях отличается от товарища Сталина только одним перевесом, именно более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью. Но я думаю, что с точки зрения написанного мною выше о взаимоотношениях Сталина и Троцкого, это не мелочь, или такая мелочь, которая может получить решающее значение»[5].
Письмо потрясло Косарева. По-новому взглянул он на только что прошедшую внутрипартийную дискуссию. Ленин еще шире раскрыл ему глаза на личину Троцкого, указал на неведомые доселе черты характера и личности Сталина, дал политическую оценку другим работникам партии. Факт присутствия при чтении ленинского письма, имевшего сугубо закрытый характер, не просто поднял его в собственных глазах (хотя, конечно, и это было). И, наверное, в эти напряженные минуты Косарев размышлял над тем, а что бы Ленин написал о Троцком, если бы знал о дискуссии в партии в 1923 году? Изменил ли бы он свое завещание? Пожалуй, нет… А слова о Троцком, оценку его деятельности, политической платформы осудил бы со всей свойственной ему принципиальностью, прямотой и резкостью.
Ознакомившись с письмом, делегаты съезда приняли во внимание заслуги Сталина, его непримиримую борьбу с троцкизмом, обещание учесть критику и сочли возможным оставить его на посту генерального секретаря. Размышляя над этим обстоятельством, Косарев, конечно же, понимал, что он со всеми делегатами съезда, а вместе с тем и сам лично как бы принял на себя огромное бремя ответственности. А дальнейшее будущее было непредсказуемо.
Наступало время крутых перемен.
Под знаком XIII съезда партии проходил в июле 1924 года VI съезд комсомола. На первом торжественном заседании съезд постановил присвоить комсомолу имя Владимира Ильича Ленина и переименовать РКСМ в Российский Ленинский Коммунистический Союз Молодежи — РЛКСМ!
Повестка дня съезда была обширной. Косарев внимательно выслушивал отчет ЦК и доклады об основных задачах комсомола, о политическом воспитании и ленинизме, о перспективах юношеского труда и задачах экономической работы РЛКСМ, о работе в деревне и другие.