– У тебя с ним была связь? Знает ли он, что Дан… Знает ли он, что у него родился сын?
Хит ждал. Ее каменное молчание приводило его в ярость.
– Как ты могла такое сделать? – в отчаянии воскликнул он.
– Знаете что? Это было легко. Просто пустяк.
– Он заслуживает…
– Он сумасшедший. И жена его сумасшедшая. Вы думаете, я хотела сплавить ребенка, – она ткнула пальцем в Данни, – им?
– Так его жена знала о вашей связи? Знала, что ребенок от ее мужа?
– Связи? – Ева саркастически засмеялась. – Не было никакой связи. Для них я сыграла роль суррогатной матери. Его сперма. Ее яйцеклетка.
Дарси громко втянула воздух.
Хит оглянулся на Кэсси. Никаких внешних признаков реакции на происходящее. Сердилась ли она, как он, или относилась спокойнее, или просто лучше скрывала свои чувства?
– Они платили мне, – продолжала Ева. – Это была работа. Предполагалось, что я никому ничего не скажу. Это не усыновление и не что-то в этом роде. Это правда их ребенок.
– Ты говорила, что его жена тоже была беременна.
– Понимаете, она сумасшедшая! Она сделала такие… штуковины, чтобы носить на животе и выглядеть беременной. Каждую неделю она могла сделать нашлепку чуть больше. Она шла со мной «в ногу». – Ева пожала плечами. – Сумасшедшая.
– Но это их ребенок, Ева. Ты не имеешь права не отдать его. Ты не имела права обманывать меня, заставляя думать, что я отец ребенка.
Ты позволила мне полюбить его, заботиться о нем, связывать с ним свои мечты и надежды.
– Знаете что? – Ева широко раскинула руки. – Вы были единственным нормальным человеком во время моей беременности, ужасной, кошмарной беременности. Они навалились на меня со всех сторон. Что я ела? Сколько часов спала? Куда ходила? С того дня, как пришло подтверждение, что зачатие произошло, я стала их собственностью. Они будто под микроскопом рассматривали мою жизнь и пытались управлять каждой мелочью. И потом, когда было уже восемь месяцев, они ждали, что я перееду к ним. Стану их заключенной. Не вышло. Я бы у них задохнулась. Я выполнила работу, за которую они мне платили. И больше я им ничего не должна.
– Почему вы не взяли деньги по чеку, который выписал вам Хит? – спросила Кэсси.
– Я взяла чек, чтобы он поверил моей истории. – Ева заплакала. – Я не знала, что делать. Я постепенно привязывалась к малышу. Такого я не планировала. Кроха внутри меня двигалась, а если долго лежала спокойно, я пугалась. Он пинал меня в ребра, будил среди ночи. Я привязалась к нему, понимаете? Я хотела рассказать вам, Хит, правду. Так я думала. Я хотела рассказать и уйти, оставив ребенка у вас. Потом вы отдадите его им, а я никогда не увижу его снова, – плаксиво проговорила она. – Но я увидела ваше выражение лица, когда вы подумали, что ребенок ваш, и убежала. Мне не хотелось обижать вас.
– Как ты могла сказать, что это мой ребенок?
– Простите. Они довели меня до сумасшествия. Для них будто весь мир крутился вокруг малыша. А я – что-то вроде пробирки для анализа. А вы обращались со мной как с человеком. Особенным человеком.
Так он с ней тоже был ласков, мелькнула в голове у Кэсси ревнивая мысль.
– У вас не было намерения сообщить Торрэнсам, что ребенок родился и где находится? Вы собирались исчезнуть? – спросила Кэсси.
– Я сообщила им прямо перед тем, как приехать сюда.
Тишина сгустилась, жаркая и безутешная.
– Я позвонила им, – уточнила Ева. – Они, наверное, уже у вас в доме.
– Вы такого натворили, – заметила Кэсси, – что у вас могут быть серьезные неприятности с законом.
Потрясенный Хит не мог вымолвить ни слова.
– Послушайте, я знаю, что нехорошо поступила. Безумие Торрэнсов перекинулось на меня. Вы бы то же удрали от этих зануд. Клянусь, удрали бы. Но когда я начинала эту сделку, у меня были добрые намерения. И дело не в деньгах. Ну, может быть, капельку. Они подбросили мне свою плаксивую историю, и я купилась. Она не может выносить ребенка. Им уже сорок. Времени не осталось. Мне стало жаль их.
Хит встал, ярость пронизывала его. Скольких человек она могла бы спасти от сердечной боли!
– Кэсси, не можешь ли ты одолжить мне мобильник?
– Что вы делаете? – всполошилась Ева. – Кому вы звоните?
– Какой у Брэда номер мобильника?
Ева правильно восприняла его тон и без колебаний продиктовала номер. Хит набрал.
– Брэд, это Хит. У меня твой сын. Он прекрасно себя чувствует. Он здоров.
– У него наш сын, – услышал Хит голос Брэда. – О боже! У него наш сын. Где вы?
– Ты у меня дома?
– Да, мы только что приехали.
– Оставайтесь на месте. Я привезу его. Может, понадобится час. Или больше. В зависимости от движения. Но мне нужно знать сейчас, хочешь ли ты выдвинуть против Евы обвинение.
У Евы от страха перекосилось лицо. Этого и хотел Хит. Пусть она прочувствует, что испытали он… и Кэсси… и Торрэнсы. Слезы лились у Евы из глаз, ее трясло. И в этот момент заплакал Данни.
– Это мой сын? – поспешно спросил Брэд.
Нет, это мой сын, хотелось ответить Хиту. Сердце у него болезненно сжалось, когда он произнес: «Да, это твой сын».
– Только привези его. Забудь о Еве. Мы хотим только нашего малыша.
– Ты уверен?
– Я хотел бы отправить ее в ад за то горе, какое она причинила нам. Но мы против скандала, и Ева это знает. Оставь ее и, пожалуйста, скорей приезжай.
– Хорошо. – Хит закончил разговор и вернул телефон Кэсси. – Тебе повезло, Ева. Пока. И хотя Брэд не хочет выдвигать против тебя обвинение, я еще могу.
Ева полезла в сумку и достала конверт. Хит увидел, что конверт адресован ему.
– Что это? – спросил он.
– Я погасила все ваши чеки, чтобы вы не заподозрили, что я вру. Но деньги я сохранила, чтобы вернуть вам. Здесь они все. Вы были самым лучшим, что случилось со мной за это время. Спасибо за вашу доброту. Большинство мужчин не знают, что это такое.
У Хита постепенно пропало желание драться.
– Видимо, вы встречались не с теми мужчинами, – тихо сказал он.
– Наверное, вы правы.
Хит знал, что он будет делать дальше. Но ему не хотелось позволить Еве отделаться так легко.
– Можем мы поговорить в холле? – обратился он к Кэсси.
Она открыла дверь и вышла. Хит последовал за ней с Данни, который перестал плакать.
– Ты позволишь ей уйти как ни в чем не бывало? – В глазах у Кэсси лед.
Хит не мог прочесть по ее лицу, что она думает. Да это и не важно. Он принял решение.
– Она не уйдет как ни в чем не бывало. Она будет жить с тем, что она сделала, до конца дней.
– Так же, как и ты.
– Я сержусь. Не думай, что я спокоен. Но я пытаюсь посмотреть на случившееся не с точки зрения данного момента, а с точки зрения всей жизни. В некотором смысле я должен быть благодарен Еве. Она дала толчок, который был мне нужен, чтобы начать снова жить. А сколько чувств вызвал любимый Данни! Он изменил мою жизнь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});