— Долго отдыхать нельзя, — предупредил Манало. — У них есть баржи — длинные плоские лодки, способные перевозить лошадей и людей. Переплывут реку — станут догонять нас на повозках, в которые впрягут лошадей!
Огерн нахмурился. Он еще не успел отдышаться.
— Что такое… повозка?
— Представь себе половину большого горшка на колесах — такого, что в нем поместится человек.
— Может, это как… такое седло… бывает…
— Какое?
Лукойо принялся было объяснять про особое седло, потом понял, что получается нескладно, махнул рукой:
— Пусть лучше Манало нам скажет, что такое колесо.
— Представьте себе бревно, — сказал Манало. — А теперь представьте, что отрезаете от него плоский кусок, как если бы отрезали от жареного мяса.
Огерн продолжал хмуриться.
— На что это кому сдалось?
— Такой кусок дерева может катиться, — ответил Манало. — И если сверху положить тяжелый груз, он будет двигаться так же быстро, как будет вертеться этот кусок дерева.
— Забавно, — согласился Огерн. — Но груз с этого кругляша скатится.
Манало кивнул.
— Поэтому берут два таких деревянных кругляша, привязывают их к прочному шесту, так чтобы они свободно катились, а к шесту сверху привязывают большую корзину. Теперь корзина не упадет.
— Какая замечательная выдумка! — Глаза Огерна восторженно заблестели.
— Правда? Так вот, у куруитов есть такие повозки, а когда в них запряжены лошади, то они передвигаются куда быстрее, чем бегущий человек.
— И они настигнут нас, как только сумеют перебросить свои повозки на этот берег! — Огерн развернулся к сородичам. — Вставайте, люди мои! Нам нужно бежать столько, сколько мы сможем, и найти такое место, где мы сумеем спрятаться, да так, чтобы куруиты нас не нашли.
Постанывая, бири поднимались. Двое натянули плащ на Древки двух копий и положили на плащ тело товарища.
Лукойо шел рядом с Глабуром.
— Почему вы в воинов не швыряли копья? — спросил он.
— Мечи и топоры — это для людей, — отвечал Глабур. — Копья же — для животных.
— Ну, так я и спрашиваю: почему вы их не бросали в куруитов?
Глабур уставился на полуэльфа, через секунду прыснул и так заехал в приливе чувств Лукойо по спине, что тот чуть не шлепнулся.
— Вот это вопрос, Лукойо. Вот это, я понимаю, вопрос! Нужно будет запомнить эту шутку, а может, я ее загадаю кому-нибудь как загадку. Нет, ну надо же, как сказанул!
Лукойо понравилось, что его похвалили, но все же иной раз ему казалось, что бири и шуток никогда не слышали и что юмор — это прямо-таки изобретение Лукойо.
Ну, может, он его и изобрел — для бири.
Вернувшись на западный берег реки, отряд довольно быстро разыскал лес. К утру бири, Манало и Лукойо уже шагали под сенью вековых дубов, а куруитов и слышно не было. Бири, конечно, очень устали, однако, попав в привычные места, как-то подтянулись и шагали веселее. Лукойо, наоборот, нервничал и переживал. Ему казалось, будто бы деревья подступают к нему и ему уже не хватает воздуха, чтобы дышать.
Дошагав до густого кустарника между дубами, Огерн остановился.
— Здесь, — сказал он, и несколько бири принялись за работу.
Одни срубали невысокие деревца в подлеске, другие подбирали хворост и укладывали его поверх кустов. Лукойо следил за бири, гадая, уж не сошли ли они с ума, пытаясь понять, чего они добиваются.
— Манало, твои браслеты.
Лукойо обернулся и увидел, что Манало водрузил руку на большой валун, высотой доходивший ему почти до груди. Огерн вынул из мешка какое-то небольшое приспособление серого цвета, а из-за пояса — боевую дубинку. Заостренный конец приспособления он приставил к краю наручника.
— Заранее прошу прощения, Учитель, если немного пораню тебя.
— Ты заранее прощен, Огерн, но зря ты извиняешься — думаю, ты себя недооцениваешь. Ты превосходный кузнец. И учитель всегда гордится, когда ученик превосходит его. Но все же я бы просил тебя разрезать наручник с тыльной стороны, чтобы не задеть крупные вены.
— Ладно. — Огерн кивнул, переместил приспособление, поднял к плечу дубинку и нанес подряд несколько ловких ударов.
С негромким скрежетом медный наручник отпустил руку Манало.
— Не ищи крови, Огерн, — сказал кузнецу мудрец. — Ее нет. Нет ни царапины — я бы почувствовал.
— Бывает, и не почувствуешь, — смущенно пробормотал Огерн.
Манало поднял руку и повертел ею. Гладкая кожа, никаких следов.
— Твои удары были точны и метки, Огерн, — похвалил мудрец. — Повтори это на другой руке.
Глабур подошел к камню как раз в тот миг, когда и с другой руки Манало упал наручник.
— Все готово, Огерн, — сообщил Глабур.
Огерн обернулся к зарослям и довольно кивнул. Лукойо никак не мог понять, чему так радуется Огерн. Заросли выглядели точно так же, как раньше, ну разве что сверху прибавилось зелени, и вообще кусты стали гуще.
— Обитатель равнины ничего не видит, — усмехнулся Глабур. Будем надеяться, что и городские жители ничего не разглядят. Пойдем, лучник, полюбуешься на нашу работу.
Лукойо сдвинул брови и пошел за Глабуром. Глабур присел и отодвинул в сторону куст. Перед Лукойо предстал вход в коридор, за которым находилось что-то вроде пещеры среди густых кустов.
— Входи, — пригласил полуэльфа Глабур.
— Да побыстрее, — поторопил сзади Огерн. — Всем надо спрятаться.
Лукойо, пригнувшись, пошел вперед и тут же удивился. Два шага — и он уже мог выпрямиться в полный рост! От земли до крыши, сплетенной из лоз и листьев, было примерно пять футов.
— Такие заросли чаще всего имеют внутри пустоты, — сообщил Огерн, вошедший в убежище следом за Лукойо. — Или нужно лишь немного потрудиться, чтобы расширить эти пустоты и превратить их в убежища. Конечно, от дождя мы тут не спрячемся, а вот от глаз куруитов — вполне. — Огерн обернулся и сказал: — Далван, мы с тобой первыми будем в Дозоре.
— Ладно, что такое два часа без сна? — вздохнул охотник. — Даже лучше — потом можно будет аж до самого утра дрыхнуть с милостью и помощью Ломаллина. Вот те бедняги, кому вторая стража выпадет, тем всего два часа спать.
— Все лучше, чем ничего.
Глабур вытащил сушеное мясо и стал раздавать его. Все расселись на земле и принялись доставать из мешков еду. Лукойо огляделся: все были здесь — тесновато, но все поместились. Внутри заросли оказались обширнее, чем выглядели снаружи.
— Ничего, не волнуйтесь, — сказал Манало. Он взял палочку и стал чертить на земле странные знаки. — Я произнесу заклинание, которое отвлечет куруитов, если только их не поведет один из ублюдков Улагана.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});