Читать интересную книгу Черные викинги - Макс Роуд

— Положишь его в другую комнату, а через два часа отправь домой, — сказал он, с тяжелым шипением растягивая слова. — Позвоните нашему таксисту и вызовите его сюда.

— Что ему сказать, господин? — находясь под впечатлением от увиденного, Масси был невероятно серьезен.

— Ничего. — Генрих перевел взгляд на Анну. — Он твой. Выпей его крови, а потом отдай свою. Сегодня нужно так сделать, пусть это будет твой дебют.

От неожиданности Анна невольно вздрогнула, но быстро пришла в себя:

— Сколько выпить, Генрих? — спросила она. — И сколько отдать?

— Пока не напьешься, — Холлисток изобразил на лице подобие улыбки. — Ему отдашь половину того, что взяла. Остальные вопросы потом — я пойду посплю.

— Поспишь?! — Анне показалось, что она ослышалась.

— Да. Вот в той комнате, — глухо ответил Холлисток, уже направляясь к двери, расположенной рядом со входом в главную спальню. — Ко мне не заходить и не стучать. Пока я не выйду сам, считайте, что меня вообще нет.

Оставшись одни, Анна и Масси переглянулись:

— Звонить таксисту? — спросил Грин.

— Да, пусть приезжает. Хотя, если честно, я даже не знаю, как подступиться к этому человеку, надо ли что-нибудь говорить.

Масси махнул рукой:

— Да что там говорить! Его судьба уже решена. Просто подходите и кусайте без разговоров. А хотите, я предварительно дам ему сзади по голове? Потом все равно ничего не будет помнить.

— Нет, не надо, — Анна отмахнулась. — Я все сделаю сама. Но ты, впрочем, будь наготове, мало ли что может случиться.

— Тогда я пошел звонить. Телефон Иландера где записан?

— У Генриха в записной книжке. Она на прикроватной тумбочке в спальне.

Кивнув, Масси вышел из кабинета. Некоторое время Анна еще стояла посередине комнаты, затем подошла к двери, за которой скрылся Холлисток и долго прислушивалась. Впрочем, несмотря на ее старания и обостренный слух, свойственный каждому вампиру, всё было тщетно — изнутри не проникало ни единого звука. Можно было подумать, что в комнате вообще никого нет, не было слышно даже тихого дыхания. Но, несмотря на свое любопытство, Анна не стала заглядывать внутрь, и постояв еще несколько мгновений, пошла в гостиную, откуда уже отчетливо слышался голос Масси Грина, разговаривающего по телефону.

Зайдя внутрь комнаты, Генрих Холлисток тяжело сел на диван, стоящий у правой стены. Его человеческое тело находилось на пределе своих возможностей: натянувшаяся под напором вздувшихся буграми мышц, кожа, вот-вот готова была лопнуть, сердце бешено колотилось, с трудом пропуская через себя густую темную кровь, а мозг, отвечающий за работу нервной системы, почти не утруждал себя отдачей и обработкой привычных команд. И только сознание, сознание самого Армора, находившегося внутри человеческого тела, не зависело ни от каких внешних факторов, оставаясь ясным. Его истинная сущность уже рвалась наружу, туда, откуда почти ни для кого нет возврата, и в эти последние мгновения тело Холлистока вновь приобрело прежние черты. С кожи сошла синева, черты лица разгладились, мышцы расслабились. Повернувшись на бок, Холлисток несколько раз вздохнул и вскоре его дыхание прекратилось. Сон, сравнимый с летаргией, взял в свои объятия человеческое тело, но для Армора, уже летящего вниз с головокружительной скоростью, этого уже не существовало.

Глава 21. Следствие комиссара Макстрема

— Садитесь! — комиссар Томас Макстрем указал четверым вошедшим мужчинам на ряд стульев напротив себя.

Младшие полицейские инспектора Бьёрн Ульвиг, Карл Юдберг и Ингвар Шёльд, а также инспектор Андреас Седерберг, составляли костяк его группы, занимающейся исключительно делом «Пропавших голов». В него были объединены все четыре эпизода обнаружения обезглавленных тел и полицейское расследование, в котором участвовало пять десятков сотрудников, шло полным ходом. Прорабатывались все версии, но в конечном итоге осталось первоначально выбранное комиссаром направление, согласно которому люди стали жертвами группы лиц. Ими могли быть как приверженцы неких оккультных течений, так и просто нездоровые люди. Комиссар каждый день проводил подобные совещания и это утро, 19 июля 1988 года не стало исключением. Начальство постоянно требовало ускорить расследование и полицейские буквально сбивались с ног, опрашивая всех, кто мог иметь хоть какое-то отношение к делу. Были досконально исследованы как тела жертв, так и места их обнаружения, но несмотря на это, общая картина по-прежнему оставалась весьма туманной.

— Ну? — Мальмстрем обвел взглядом своих подчиненных. — Докладывайте, парни. Давай сначала ты, Карл. Вчерашний вечер был напряженным?

— Да, шеф, — младший инспектор Юдберг поднялся со стула. — Мы допросили еще четверых родственников Акселя Чернельда, а также полностью восстановили картину последнего дня адвоката.

— Итоги?

Юдберг развел руками:

— Ни единой зацепки. Ни в поведении, ни в делах Чернельда, не найдено ничего, что может указывать на нечто необычное. Адвокат вышел из ресторана, где ужинал в одиночестве и больше его никто не видел. Скорее всего, убийство совершено спонтанно. Весь круг его общения досконально изучен, и я вынужден признать, что при имеющихся фактах дальнейшее расследование приходится признать малоперспективным.

— Хорошо, Карл, можете садится, — комиссар перевел взгляд на Ульвига. — Что скажешь ты, Бьорн?

Второй полицейский, широкоплечий молодой человек среднего роста, стремительно поднялся для доклада:

— Вчера я весь день ездил с патрульным экипажем по городу, комиссар. Мы вновь побывали в местах обнаружения трупов Марии Линдстедт и Айны Гарберг. После этого я встретился с мужем фру Гарберг и произвел дополнительный обыск ее автомобиля. Синий Сааб 900 уже стоит в семейном гараже и при помощи переносной лампы я исследовал салон. Там на водительской двери, на обивке, есть несколько полос и теперь я не сомневаюсь, что это следы от ногтей. Женщину вытаскивали из машины и она сопротивлялась, стараясь ухватиться хоть за что-нибудь. Несколько человек видели, как вечером первого июля, по той же улице, где был обнаружен Сааб, на огромной скорости пронесся серый микроавтобус. К сожалению, было темно, так что ни марки, ни тем более, номеров, никто не заметил.

— Ночью все кошки серы, — заметил Мальмстрем, покачав головой. — Но, в любом случае, фургон, это уже кое-что. Молодец, Бьорн, продолжай. Возьми завтра шесть человек и пройдите по домам на этой улице, расспрашивая всех об этом фургоне. Также зайди в отделение местной дорожной полиции и спроси, ни поступало ли к ним сигналов о фургоне в тот день.

— Только в местное?

— Конечно. Сделав свое дело, эти ребята, если это действительно имеет отношение к фру Гарберг, далее неукоснительно должны были соблюдать правила движения. Рисковать в подобной ситуации — сущее безумие. А они не безумны, нет. Действия четкие, выверенные, уверенные.

— Я понял, шеф.

— Ну и хорошо, — Мальмстрем кивнул и перевел взгляд на третьего инспектора. — Давай теперь ты, Ингвар.

— Да, комиссар! — младший полицейский инспектор Ингвар Шельд уже ждал своей очереди. — Вчера я весь день посвятил Малин Якобсон. В первую очередь я вновь осмотрел её тело.

Мальмстрем усмехнулся:

— Ну, это понятно — даже без головы оно выглядит весьма недурно. И к чему привел осмотр?

Не обращая внимания на улыбки присутствующих, Шёльд невозмутимо продолжал:

— К сожалению, практически ничего нового. Её, как и остальных, подвесили за ноги и слили всю кровь. В данном случае меня более всего интересовало, нет ли на руках трупа малозаметных следов борьбы, микроскопических повреждений. Я с лупой обследовал каждый сантиметр и нашел под ногтями четырех пальцев левой руки частицы бурой глины.

— Та-ак! — Мальмстрем внимательно посмотрел на подчиненного. — Новость действительно невелика, но все же лучше, чем ничего. Какие выводы ты сделал?

— По всей видимости, грязь попала в тот момент, когда женщина упала на землю. Либо она цеплялась за все подряд, либо, что представляется более вероятным, рука инстинктивно сжалась, когда тело находилось на земле. Возможно, в этот момент она была без сознания.

Комиссар одобрительно покачал головой:

— Неплохо, неплохо. Правда, в Стокгольме половина почвы имеет подобную окраску.

Инспектор вздохнул:

— Поэтому я и сказал, шеф, что почти ничего нового не обнаружил. Слишком косвенные улики.

— Еще что?

— Далее я встретился с несколькими её знакомыми, с которыми она общалась наиболее близко в последнее время. До этого мы опрашивали родственников, теперь дошла очередь до друзей. Всё это люди искусства — контингент весьма непростой, но все же мне удалось найти подход к каждому из них. К сожалению, кроме еще нескольких штрихов к портрету самой Малин, ничего нового из бесед вынести мне не удалось. Фрекен Якобсон, как и остальные потерпевшие, не проявляла никакого беспокойства и не имела конфликтов с окружающими. Ее смерть стала абсолютной неожиданностью для всех. Из этого я могу вывести заключение, что убийства совершались без системы и преступники, ведущие охоту по всему городу, выбирали жертв, руководствуясь исключительно благоприятным моментом. Пока всё, шеф.