Коммунары жили по всем правилам коммунарского быта. Все заработанные деньги отдавали в общий котел. Установили дежурства, сами ходили на рынок и в магазины, убирали, сдавали белье в прачечную, стряпали себе незатейливую еду, не прибегая к посторонней помощи. Денег у коммунаров было мало, почти все они перебивались случайными заработками и потому решили завести собственную домашнюю живность: купили кроликов, кур и прочую птицу. Жили дружно, весело, шумно, как полагается россиянам. Устраивали политические диспуты. Вечерами гуляли по тихим, почти провинциальным тогда улочкам Илинга, уходили мимо зеленеющих огородов к собору св. Павла, возвращались поздно. Лондон уже спал, и в ночной тишине то и дело звучали слова: «народничество», «марксизм», «оппортунизм». Полицейские внимательно вслушивались в незнакомую речь, силясь догадаться, о чем же спорят русские.
Коммуна просуществовала довольно долго, но затем неожиданно распалась по причинам, которые установить окончательно не удалось. Скорее всего, коммунарам стало известно, что готовится полицейский налет. Во всяком случае, уходили они из своего дома в Илинге весьма поспешно, накануне ночью ликвидировали всю живность, устроили прощальный пир, во время которого пытались съесть своих кроликов и кур, дабы и они не достались полиции, и навсегда распрощались с уютным домиком в Илинге.
Литвинов продолжал преподавательскую деятельность. Однако работа эта не позволяла свести концы с концами. Пришлось искать новую. Помогли английские друзья. Литвинов стал сотрудником издательства «Уильям энд Норгет», которое имело обширные связи с европейским книжным рынком. Издательство довольно широко занималось переводной деятельностью. Литвинову поручили следить за русской, французской и немецкой литературой, давать аннотации и заключения на книги, вести переписку с издательствами в России, Франции и Германии, отвечать на письма заказчиков. Работа в издательстве имела для Литвинова большие преимущества. После нашумевшей высылки из Парижа поездки во Францию и Германию были для Литвинова затруднены. Но, как служащий английского издательства, он мог рассчитывать на такие поездки и через некоторое время воспользовался этим. Тем более что издательство очень ценило Литвинова за хорошее знание языков и умение квалифицированно разобрать литературное произведение.
После скоропалительного распада коммуны в Илинге Литвинов поселился в Монингтон Крезонт в дешевых меблированных комнатах. У него никто не бывает. Работа занимает практически все время. Из Франции и Германии приходят книги. Их надо прочитать или хотя бы просмотреть, написать рецензии, аннотации, ответить на десятки писем. Он часто забирает из конторы кипы книг домой, допоздна сидит над ними. Единственное его развлечение в эти годы – кино. Изредка вечером он забегает в небольшой иллюзион недалеко от Монингтон Крезонт.
В субботние дни Литвинов часто гуляет по притихшим улицам или идет в гости к семье Клышко, с которой он сблизился в то время. Николай Клышко – профессиональный революционер, поляк по национальности, давно живет в Лондоне, эмигрировал из России, после II съезда стал на сторону большевиков.
Клышко устроен лучше многих других эмигрантов. Имеет хорошую должность в фирме «Виккерс», прилично зарабатывает, женился на англичанке. Филис – высокая, рыжая, очень красивая женщина.
Жили Клышко на Хай-стрит, в Хемпстэде, в обычной английской квартире из соединенных лестницей четырех комнат: две вверху, две внизу. Литвинов приносил несколько бутылок любимого пива, Филис приготавливала бифштексы. Беседа затягивалась до полуночи. Литвинов и Клышко говорили по-русски, чтобы не посвящать Филис в партийные дела. Литвинов уже был секретарем Лондонской группы большевиков и держал в своих руках связь русских эмигрантских организаций в Англии не только с Россией, но и со всеми эмигрантскими большевистскими колониями в Европе и Америке.
Международная обстановка была очень тревожной. Все явственнее обозначались признаки надвигающейся всемирной бойни. В октябре 1912 года на Балканах началась война Черногории, Сербии, Болгарии, Греции против Турции. 1913 год ознаменовался новым военным конфликтом: между Болгарией и другой коалицией государств – Грецией, Сербией и Румынией. Шовинистический угар плыл над Балканами, распространялся по всей Европе.
Европейский рабочий класс с беспокойством наблюдал за событиями, требовал энергичных действий от своих лидеров. Осенью 1912 года в Базеле собрался экстренный международный конгресс социалистов. Принятый манифест призвал рабочий класс всеми средствами содействовать предотвращению войны, а если она разразится, то добиваться «свержения классового господства капиталистов».
Ленина, большевиков, однако, не покидало беспокойство, что лидеры правой европейской социал-демократии займут соглашательскую позицию. Ленин слишком хорошо знал их всех лично, множество раз встречался, беседовал, спорил с ними. Владимир Ильич был уверен, что некоторые, как, например, Жорес, будут до конца последовательными в борьбе против войны. Но он не верил ни лидеру английских социалистов Гайндману, ни лидеру бельгийских социалистов Вандервельде. Не было уверенности и в вождях правого крыла германской социал-демократии.
Летом 1913 года Ленин приехал из Поронина в Швейцарию в связи с болезнью Надежды Константиновны. В Берне ей была сделана операция в клинике профессора Кохера. Ленин использовал свое пребывание в Швейцарии для чтения рефератов. Узнав об этом, Литвинов выехал в Женеву.
10 июля Ленин выступал с рефератом «Национальный вопрос и социал-демократия» в Народном доме, расположенном на улице Дюбуа-Мелли, 3–6. Зал был переполнен. Литвинову с трудом удалось пробраться поближе к докладчику.
Татьяна Федоровна Людвинская вспоминает: «Литвинов пришел в косоворотке с пояском, производил впечатление типичного большевика-профессионала. Владимир Ильич со всеми приветливо поздоровался, был взволнован встречей, пытливо всматривался в лица людей, расспрашивал о трудностях житья-бытья, о товарищах, которых давно не видел.
После реферата Владимир Ильич попросил товарищей выступить с сообщениями. Слушал внимательно, иногда записывал, задавал вопросы, старался выжать из них все, что они знают или должны знать о положениях в своих странах. Литвинова Владимир Ильич попросил сделать подробное сообщение о настроениях английского рабочего класса, его лидерах, о положении в Международном социалистическом бюро, с которым Литвинову уже приходилось иметь дело.
Когда все выступили, слово взял Владимир Ильич. Говорил о решениях Базельского конгресса, но все время обращался к положению в России, говорил о том, что надвигается война и надо подумать о нашей работе в России, о новых условиях, которые могут возникнуть, и к ним надо подготовиться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});