правительство объявило войну Германии. Красная Армия освободила значительную часть Венгрии. Ее части, наступавшие в направлении Кракова, находились недалеко от северной границы Словакии.
Германское правительство поспешило осуществить полную оккупацию Словакии. 23 августа немцы начали открыто сосредоточивать свои войска на исходных позициях на государственных границах Словакии. Оккупация Словакии началась еще раньше. По данным разведывательных групп партизанских отрядов, немецкие войска начали прибывать на территорию Словакии с 18 августа 1944 г. 20 августа в Жилину прибыли 700 немецких солдат и офицеров, в Турчанский Мартин – 150 человек, в Липтовский Микулаш – около 500, в Попрад – около 600, в Кежмарок – около 300 человек. Немецкие войска прибыли в Братиславу, Нитру, Прешов и другие города. Чтобы эти действия выглядели законными, германское правительство снова прибегло к испытанному методу: оно предложило И. Тисо «призвать» германские войска. 23 августа И. Тисо обратился к Гитлеру с «просьбой» об оказании военной помощи в борьбе против словацких партизан, т. е. против своего народа, и повторил эту «просьбу» 25 августа[200]. Известие о начавшейся оккупации страны явилось искрой, вызвавшей взрыв всеобщего негодования.
Перед словацким народом снова стала угроза быть втянутым в военные действия против советского народа. Однако расчеты гитлеровского командования удержаться в Словакии с помощью словацкой армии не оправдались. Приближение частей Красной Армии к границам Чехословакии значительно повысило политическую активность трудящихся масс Словакии. Народ был готов подняться на вооруженное восстание против немецких поработителей и их братиславских прислужников.
Заграничное бюро КПЧ с конца 1943 г. вело переговоры с советскими партийными органами об оказании помощи партизанскому движению в Чехословакии. На основе договора о сотрудничестве от 12 декабря 1943 г. советская сторона приняла решение предоставить все необходимые средства для поддержки вооруженной борьбы чехословацкого народа внутри страны – авиацию, вооружение, прислать организаторов партизанских отрядов, инструкторов и т. п. В начале мая 1944 г. руководитель заграничного центра КПЧ Клемент Готвальд посетил Киев и обсудил с членом ЦК КП(б)У Н. С. Хрущевым вопросы конкретной помощи[201]. Было решено, что Украинский штаб партизанского движения (УШПД) предоставит эту помощь и будет отвечать за ее осуществление.
В Словакии в это время возникли два центра Сопротивления. В декабре 1943 г. по инициативе 5-го нелегального руководства КПС, в состав которого входили прибывший из Москвы по заданию Загранбюро КПЧ К. Шмидке, а также Г. Гусак и Л. Новомеский, был создан Словацкий национальный совет. Он состоял из коммунистов и представителей так называемого «гражданского блока». В период восстания на основе «гражданского блока» начала оформляться Демократическая партия. Совет имел задачу: провести подготовку вооруженного восстания; он действовал тайно и до лета 1944 г. о нем мало было известно. Одновременно со Словацким национальным советом возник связанный с чехословацким эмигрантским правительством Военный центр во главе с начальником штаба тыла словацкой армии подполковником Я. Голианом. В его задачу входило подготовить армию к активной борьбе против гитлеровцев и разработать план военного выступления. Словацкий национальный совет, установивший контакты с Военным центром и считавший себя головным органом в подготовке восстания, стремился подчинить Военный центр своему политическому руководству.
10 июля 1944 г. С. Ингр сообщил Г. Пике (начальник Чехословацкой военной миссии в СССР) план действий частей словацкой армии с просьбой «информировать русское командование». В плане предполагалось, что две словацкие пехотные дивизии численностью 22,5 тыс. человек, дислоцированные в Восточной Словакии, наладят взаимодействие с частями Красной Армии и помогут им проникнуть через Карпаты. Словацкие части, располагавшиеся в Центральной Словакии, должны были занять район сосредоточения и предположительно вести борьбу вплоть до «соединения русских войск с пехотными дивизиями». «Обсудите с русским командованием, – говорилось в депеше С. Ингра, – сроки осуществления плана с точки зрения осуществления операций на Восточном фронте, к которой подключится Словакия»[202].
24 июля 1944 г. Г. Пика сообщил С. Ингру, что его просьба была передана Верховному командованию Красной Армии и доведена до сведения правительства СССР. Г. С. Жуков (уполномоченный СНК СССР по делам иностранных военных формирований на территории СССР, комиссар государственной безопасности), значилось в депеше, дал ответ: «Советское правительство не имеет возможности установить срок выступления двух словацких дивизий и считает, что было бы целесообразным, чтобы чехословацкие органы… руководствовались при определении срока их выступления действительным состоянием готовности этих дивизий к выступлению и учитывали стратегическую ситуацию, которая сложится к тому времени». «После получения сообщения о боевой готовности обеих дивизий, – писал Г. Пика, – я обсужу вопрос о совместной акции»[203].
31 июля Г. Пика сообщил в Лондон о принципиальном согласии советского командования осуществить поставки в Словакию запрошенного чехословацкой стороной оружия, но при условии, что «оно попадет в надежные руки, а не останется лежать где-нибудь мертвым грузом»[204]. Таким образом, ясно, что советское руководство принципиально готово было оказать помощь назревающему в Словакии вооруженному восстанию, но поскольку оно не имело собственной информации непосредственно из страны, а вынуждено было принимать решения исключительно на основании сведений, поступающих из Лондона, то испытывало неуверенность и колебания при оценке положения дел в Словакии. Отсюда понятна и сдержанность советских властей в решении вопроса о координации действий с двумя восточнословацкими дивизиями, якобы готовыми к взаимодействию с частями Красной Армии. Сдержанность, особенно после того, как 3. Финлингер (посол Чехословацкой республики в Москве), который пользовался в нашей стране большим доверием, согласно записи ответственного сотрудника НКИД СССР В. А. Зорина о встрече с ним 24 июля 1944 г. «выразил свои сомнения по поводу действительных намерений офицеров и генералов, стоящих во главе этих словацких дивизий»[205]. Односторонность сведений о положении дел в Славакии, поступавших только из Лондона, при отсутствии контактов со страной по другим линиям побудили Москву к осмотрительности в принятии решений, передаче их на усмотрение военных властей[206], хотя сама возможность координации действий, а также помощи оружием с советской стороны не отвергалась. Советским властям нужно было время, чтобы всесторонне проанализировать обширную информацию и уяснить ситуацию. Принять решение в «словацком вопросе» Москве было не просто: во-первых, весьма разнообразны и противоречивы были сведения, полученные советскими органами из разных источников; во-вторых, это было время Варшавского восстания, имевшего не только антинацистскую, но и антисоветскую направленность и повлекшего за собой усиление напряженности внутри антигитлеровской коалиции; в-третьих, советское руководство не хотело допустить осложнение отношений с президентом Чехословакии Э. Бенешем, стремилось, не афишируя того, содействовать усилению влияния коммунистов в стране. В этом контексте понятна и относительная медлительность советских политических и военных органов в принятии решений о координации действий Красной Армии с частями словацкой армии.
15 августа 1944 г. Н. С. Хрущев сообщил И. В. Сталину о