Им тут все куда лучше знакомо, хоть это и наше подземелье. И еще мы знаем, что им не трудно
проложить тоннель через скалистый отрог… Они и тут постоянно пробуют соединить секторы в
неположенном месте. Обычно руггеры роют глубокие норы в каменистых долинах этой полосы. Но
и наши укрепления и заграждения не каждый раз стороной обходят – и порядочный ущерб нам
наносят. Нам от них вред везде и всюду… Ничего такого зверского они вроде не делают – охотятся
на пещерных червей, добывают корни и клубни, скрываются от нас и зимних морозов, которые
пережидают во сне… Только если мы входим в их пределы досягаемости… Понятно еще –
охотники… это защита, сопротивление… Но мы – всадники…
Нет, руггер слишком мощен, чтоб ему без особых усилий объяснить, что он должен таскать на
себе всадника, чтобы не стать его ужином. Если ты из него дух не выбьешь – выбьет он… из тебя,
конечно. А вооружены они на славу. Прежде руггеры смирными были, но теперь действуют по
неисправной программе. Здесь все зверюги корректированные, но коррекции теперь редко
проводят – средств не хватает. Блокаторы уже почти не действуют – руггеры перестают идти у нас
на поводу и по каждому случаю дают яростный отпор. А дальше хуже будет… Только нам об этом
и думать нечего – от Ульвэра тут пощады мы не дождемся. Покуда Ульвэр считает, что эти твари
нам нужны, мы будем их усмирять, пусть и ценой жизни. А Ульвэр считает, что эти чудовища нам
крайне необходимы. По его приказу мы и работаем с ними, хоть и без его чудищ смерть нас на
каждом шагу подстерегает…
Этот вид списан, и эти подземные твари приговорены к ликвидации – до зачисток просто руки
не доходят. Только Ульвэр думает, что к руггерам еще подход есть, и они еще будут полезны даже
при отказе от коррекций. Он делает все, чтобы спасти и сохранить этих чудищ. И его стремление
доказать, что и мы, и они еще способны на что-то, кроме разрушений, дает результаты. Хоть без
разрушений и не обходится, всадник со зверем как-то нейтрализуют друг друга – силой или какой-
то договоренностью… Может, в этом и есть смысл – как покорное мясо руггеры уже ни на что не
годны, но под седлом действительно неплохи…
Ульвэр – S12, а это – высший ранг всех подразделений всей системы. Такие люди ничего просто
так не делают. Значит и эти проекты пришлись ко времени. А мы уж как-нибудь справимся, хоть
это и для нас – закалка. Здесь необходима железная выдержка – дурь из них одним бичом не
вышибить. Они должны понимать не только то, что ты сильнее их, но то, что ты нужен им, как они
нужны тебе. Мы должны перестать быть охотниками на них и стать их командирами – тогда они
перестанут быть нашими врагами. Кто знает, может быть, после войны мы сможем перейти на
42
следующую ступень и поднять из руин наш прогресс, перевести систему на более естественную
поддержку – не будем так часто проводить коррекции, будем устраивать скачки после отбоя…
Только сколько бы я об этом ни думал, сейчас мы – враги, хоть и попривыкшие друг к другу от
безвыходности. Сейчас Ульвэр приказал, и мы – исполняем.
– Черт… Влад, надо поостеречься.
– Герф, нам теперь Ульвэра надо поостеречься. Он нам за шпоры…
– Шпоры это не смертельно – не то, что когти.
– Черт с ними. После этого зверства и перед тем, что будет в Хантэрхайме, Ульвэр, что бы он с
нами ни сделал, не станет худшим из трех зол.
– Потерпим – трем смертям не бывать.
– Если только они не будут обратимыми…
Решили убраться отсюда скорее – эти твари тут такой рев и грохот подняли, будто ураган
пронесся… Не хотелось бы еще и “теней” системной безопасности призвать этой бурей – они
всегда слетаются на кровь и крики… Это сквернейший день из всех худших дней! Еще и мой зверь
напряженно принюхивается к чему-то, будто чужого почуял. И Лесовский опять подключил трубку
и… загрузил виртуальное поле… Прохладный и чистый звук пролетел отголоском ветра… От этой
печальной мелодии, навевающей воспоминания о ветреных просторах пограничной зоны Штрауба,
кровь леденеет. А Влад еще застелил коридор ковром высокой изумрудной травы… под стальным
безоблачным небом. Я даже чувствую ее горький аромат и сырость низко ползущего над ней
тумана. Мой зверь идет по нему, как таран, – рвет его с каждым шагом, разбивает на тонкие нити,
оплетающие его ноги и сходящиеся за ним в прежнюю светлую и ровную прозрачность…
Поросший блекло-сиреневым вереском пустырь расширяется – повсюду разбросаны серые
камни… Далекие, подсвеченные каким-то предгрозовым солнцем, скалы ощерились на нас белыми
зубами поднебесных льдов… С запада к ним устремлены зубчатые стены темных хвойных лесов…
Над ними вздымаются башни Валсхайма – его острые шпили встают из тумана и теряются в
призрачной дымке где-то в вышине… Скалы, ели и башни – все теряется в отдалении, и все –
поднятые копья… Скоро солнце затянут тяжелые тучи, и пойдет дождь… Но грозы я ждать не
собираюсь.
– Ты что делаешь?!
– Звери и без этого бурю чуют. А я давно не был на пустоши Валсхайма…
– Выруби к черту эту пустошь! И птицу убери! Мне нужно четко коридор видеть!
– Его видно.
– Только не моему зверю!
– До него дойдет, что это не реальное поле.
– Ничего не дойдет! Ты ему еще червей покажи! Он тогда весь сектор разнесет! Смотри, как он
против ветра пошел! А ветра нет!
– А хорошо идет! Ты его не дергай, он и так знает, что ты руку на пульте держишь… А мой
думает, что эта трубка – бич-разрядник. Пока она подключена, он по струнке ходить будет.
– Уверен, что не им одним мозгов не хватает, чтобы разобрать, что это такое на самом деле…
– Герф, этой штукой точно не хуже, чем рукоятью бича, огреть можно.
Замухрышка смерил нас косым зловещим взглядом… На том мы с Владом спор и порешили.
Мне пришлось переключить внимание на поблескивающие в полумгле предрассветные росы, а
Владу на то, чтобы свернуть виртуальное поле до границ тоннеля… Но в оставшейся траве еще
мелькают луговые цветы, и слабое солнце проблескивает в утренней росе… Травы мягко
пригибаются под лапами наших тварей, но обточенные когти гулко стучат по гладкому полу… Если
бы Ларс Стикк увидел, сколько нарушений мы допустили… Иногда мне кажется, что лучше
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});