– Как на беду, запуржило… Двое суток отсиживалась в сугробе, потом услышала вертолет. И если бы не этот спальник, разложенный на снегу, вряд ли бы меня заметили сверху.
– Интересно, сколько нам придется тут проканителиться? – спросил Денис и добавил:
– Может, из Ентаульского машина какая пройдет, вернемся в поселок, а оттуда по рации свяжемся с Вознесенским.
– Вряд ли сегодня появится машина с той стороны, – усомнилась Людмила. – Дорога опасна даже днем, кто же решится по ней в ночь ехать. А утром нам смысла не будет назад возвращаться. Я думаю, в Вознесенском уже к ночи узнают, что сошла лавина и перекрыла трассу. Часа в четыре из района в Ентаульский обычно идет хлебная машина. Лавина упала часа в два пополудни, значит, хлебовозка не прошла и вернется назад, но не раньше восьми вечера… Да и наше с вами невозвращение в положенное время тоже, думаю, без внимания не останется. Так что утром нужно ждать вертолет со спасателями. Они ведь не знают, прихватила кого-нибудь лавина или нет. А для начала зимы снега там грохнулось необычайно много. – Людмила из-под козырька ладони глянула на солнце, заходящее за полыхавшую багрянцем тучу, и вздохнула:
– Поторапливаться надо, как бы опять не запуржило.
Денис ничего не ответил, а только зябко поежился. Промокшая от пота тельняшка уже не согревала, и он поплелся к ближайшему леску за лапником. Изрядно помахав топором, он опять согрелся и даже воспрянул духом, когда его подруга по несчастью весело улыбнулась, увидев перед собой поистине гигантскую гору пихтового лапника. Но вслух пожурила:
– Кажется, вы все ближайшие пихты ободрали до самой верхушки. Вполне хватило бы и половины того, что вы нарубили.
– Надо было более четко формулировать задание! – огрызнулся подполковник, но Людмила, не обратив на явно справедливое замечание никакого внимания, велела ему заделывать ветками щели, сверху присыпать снегом, а сама занялась обустройством их убежища изнутри.
Выполнить задание оказалось не так просто. Сухой снег никак не желал задерживаться на ветвях, осыпался. Не помогла даже дюжина особо крепких словечек, которые он вспоминал со времени своей службы на флоте не более десятка раз, и только в тех случаях, когда ситуация внезапно выходила из-под контроля. Правда, произнести их вслух Денис так и не решился. Потом сообразил, как справиться с заданием: пробил ногой лед и обмакнул ветви в пробегающий мимо ручей, потом обвалял их в снегу.
Теперь работа пошла быстрее. В детстве они, деревенские пацаны, строили подобным образом целые крепости из веток, досок и снега, слегка политого водой.
– Денис Максимович! – Женский голос отвлек его от воспоминаний. Он оглянулся. Людмила стояла рядом и с откровенным удивлением разглядывала то, что успел сотворить по ее заданию подполковник милиции. – А у вас неплохо получается! – произнесла она, слегка растягивая слова, и одобрительно посмотрела на Барсукова. И он вновь почувствовал себя мальчишкой, которого неожиданно погладили по голове, вместо того чтобы совершенно справедливо оттаскать за уши.
– Да-а! – Людмила озадаченно покачала головой. – В разведку с вами я бы все-таки пошла…
– А почему все-таки? Вы по-прежнему сомневаетесь во мне? – усмехнулся Денис.
Девушка пожала плечами, но не ответила, а обвела его озабоченным взглядом.
– Кажется, мы не учли одного обстоятельства: сумеете ли вы пролезть в это отверстие. – Она кивнула в сторону их убежища. – Честно сказать, я и то с трудом прохожу.
Барсуков присел на корточки и озадаченно покрутил головой:
– Вы правы, Людмила Алексеевна! Вход придется расширить. Иначе ночевать мне на улице. Но вы же этого не желаете? – Он снизу вверх посмотрел на нее и улыбнулся. – Или я ошибаюсь?
– За кого вы меня принимаете? – улыбнулась в ответ Людмила и протянула ему топор. – Попробуйте расчистить вход от камней. Поддевайте их лезвием…
– Спасибо, – вежливо поблагодарил ее Денис, – вы так подробно меня инструктируете, словно я сроду ничего, кроме ложки и вилки, в руках не держал.
– Нет, почему же? Я вполне допускаю, что еще кое-что держали, пистолет, например, или ручку, чтобы протоколы писать!
Барсуков отвалил от входа несколько камней и, не поднимая головы, пробурчал:
– К слову, я родился в деревне и кое-что руками тоже умею делать. Например, коров доить.
– Да, это очень важное умение, особенно в нашем положении! – Людмила оттащила в сторону вывороченные камни и сложила из них пирамидку. Скептически оглядела ее и с явной издевкой посмотрела на подполковника. – Конечно, если есть захочешь, то и медведицу подоишь!
Подполковник поднялся с колен и теперь уже сверху вниз посмотрел на девушку:
– Надеюсь, гоняться за дойной медведицей вы меня не заставите?
– А разве я вас принуждаю что-то делать? Дело сугубо добровольное, хотите – работайте, хотите – на камушке отсиживайтесь. – Она пожала плечами. – Но только обстоятельства так сложились, что будешь сиднем сидеть – до утра не доживешь!
– Вас понял! – Барсуков вновь взялся за топор. – Что еще требуется порубить, подцепить, построить?
Людмила засмеялась, и Денис понял, что странное чувство скованности, владевшее им с того момента, когда эта малознакомая девушка открыла глаза на обочине дороги, куда он принес ее из ущелья, еще не опомнившуюся, наконец-то отпустило его, и он вздохнул с облегчением. Ведь если бы не она, то лежать ему сейчас под спрессованной снежной массой. А все вокруг продолжало бы жить как ни в чем не бывало: и эти неяркие пока звезды на высоком небе, и остроконечные темные пихты, и снег, пахнущий свежим бельем и только что выловленной из ручья форелью… Барсуков перевел дыхание и уже без обычного замешательства встретил взгляд девушки. И почему он думал, что у нее черные глаза? Никакие они не черные, а глубокого синего цвета, как только что распустившаяся горная фиалка.
Он невольно остановился взглядом на женских губах – полных, красиво очерченных, свежих, не тронутых помадой. И внезапно подумал о том, какими мягкими и теплыми становятся губы желанной женщины, если прижать ее к груди, склониться к нежному лицу, отбросить эту растрепавшуюся прядку волос, которую она то и дело пытается заправить под ушанку…
Денис почувствовал, как внезапно вспотели его ладони. Он поспешно отвел взгляд в сторону и глухо спросил:
– Почему вы смеетесь? Я что-то не то сказал?
– Простите. – Людмила прикрыла губы ладонью, пряча улыбку, и уже серьезно посмотрела на него. – Пора устраиваться на ночь. Забирайтесь внутрь, а я за вами.
* * *
Внутри было еще теснее, чем он предполагал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});