– Планы меняются, – говорю я им, обходя валяющегося без сознания охранника, – делайте в точности, что я скажу, и все будет хорошо.
– Что ты собираешься делать? – спрашивает второй пилот, в его глазах страх.
– Как раз ничего не собираюсь, – отвечаю я с ухмылкой, – а вот вы разворачиваете шаттл и летите сию же секунду обратно к "Лаврам Славы".
– Но мы уже заходим на посадку, – возражает пилот, указывая в иллюминатор. Я смотрю через фонарь кабины и достаточно близко вижу корабль штрафной колонии. Он длинный и серый, к тому же практически лишенный выразительных черт. Как раз таким я и представлял себе корабль штрафной колонии.
– Так, мне такой ответ не нравится, – предупреждаю я их, и улыбка исчезает с моего лица, – прерывайте посадку и разворачивайтесь.
– Если мы прервем порядок захода на посадку, они поймут, что что‑то не так, – информирует меня второй пилот, – и откроют огонь.
– Ну, значит убедите их, что нам нужно развернуться, – раздраженно отвечаю я, – скажите им, что один из двигателей сильно поврежден или что‑то в этом духе.
– Они уже знают, что ты вырвался на свободу, – тяжело признается пилот, – мы связались с ними пару минут назад. Если они решат, что ты захватил шаттл, то подумают, что мы мертвы и разорвут нас на кусочки.
– Тогда вам тоже лучше спасать свои шкуры, – злобно говорю я, размахивая перед ними своим оружием, дабы подчеркнуть свои слова, – потому что если вы попытаетесь посадить этот корабль, я пристрелю вас обоих на месте.
Пилот смотрит на меня, затем на второго пилота. Он еще сильнее оседает в своем кресле и затем возвращается к управлению. Он щелкает какими‑то переключателями и затем кивает второму пилоту, тот делает то же самое на своем конце панели. Из решетки в потолке начинает раздаваться пронзительный звук сирены и мигать желтые маячки. Пилот с раздраженным выражением лица смотрит на меня и бьет еще по нескольким кнопкам, отключая тревогу. В центре контрольной панели начинает пульсировать еще одна лампа.
– Это связь, – объясняет второй пилот, наклоняется вперед и снимает с ушей гарнитуру, – они спрашивают, почему мы отключились от посадочного устройства слежения.
– Посылай их на [кто], – хрипло отвечаю я, – разворачивай это корыто и жми на газ, мне нужно повидаться с Полковником.
– Они расстреляют нас, – горячо предупреждает меня пилот, – вы должны поверить мне.
– Ну, тогда тебе нужно начинать молиться, чтобы этот шаттл мог уворачиваться и шустрить как истребитель, – будничным тоном отвечаю я. Он куксится, а затем хватает штурвальную колонку. Второй пилот что‑то настраивает и до моего слуха доносится изменение в шуме двигателей, те пускают вибрацию по всему кораблю. Пилот уводит нас влево, судно колонии уплывает из виду, и затем мы ложимся на новый курс.
Второй пилот снова пришпоривает двигатели, и под моими ботинками сильно начинает вибрировать пол.
– Нам приказывают вернуться на прежний курс или они откроют огонь, – плачет второй пилот, рукой прижимая наушник к голове. Я ничего не говорю. В течение нескольких секунд они оба молчат.
– Вот и началось, – бормочет второй пилот, откидывает гарнитуру, и крепко хватается руками за свое кресло.
Какие‑то росчерки проносятся мимо моего взгляда, крошечные желтые искры, которые секундой позже взрываются огромным росчерком красного. Ругаясь сквозь зубы, пилот подныривает под плазменную очередь. Отброшенный назад, я тоже начинаю ругаться, когда врезаюсь спиной в колесо замка.
– Они промахнулись, – говорит второй пилот, внутри него сражаются облегчение и неверие.
– Ты идиот, это просто предупредительный выстрел перед носом, – говорю я ему, и он увядает от моего взгляда, – ты давай внимательно рули этой штукой.
Вскоре следуют новые взрывы, и я приковываю свое внимание к пилоту, как он мягко двигает штурвалом из стороны в сторону, вверх и вниз, беспорядочно входит в штопоры и взлетает, резко падает и уворачивается. Внезапно шаттл кренится и начинает трясти. Полдюжины красных лампочек загораются на панели, одновременно с этим начинают выть сирены.
– Закрой дверь! У нас разрыв корпуса! – бросает пилот, я разворачиваюсь и с лязгом захлопываю дверь в кабину, отбрасываю автоган, чтобы провернуть колесо замка, пока люк плотно не закроется. В тот момент когда я развернулся, второй пилот кидается на меня, но я уклоняюсь, резко впечатываю свой кулак ему в правый глаз и сшибаю того с ног.
– Не надо геройствовать, – предупреждаю я его, нависаю над ним и еще раз бью, в этот раз разбиваю губы.
– Если пообещаешь вести себя хорошо, я больше не буду тебя бить, – добавляю я, и шарахаю меж глаз, ломая при этом нос. Он скулит и пытается откатиться от меня, но мой ботинок на его животе препятствует этому. Я ставлю его на ноги и откидываю обратно в кресло, где он ошеломленно и замирает.
– На будущее, просто делай то, что я тебе говорю, – шикаю я на него, но он слишком ошеломлен, чтобы слушать.
– Тебе придется помочь мне, – зловеще говорит пилот, – он не в состоянии.
– Ага, типа я знаю, что делать, – саркастически отвечаю я, глядя с сомнениями на второго пилота.
– Делай, что я скажу, и все будет хорошо, – уверяет он меня, и его слова подчеркиваются еще одним близким взрывом, от которого по бортам шаттла что‑то барабанит. Я сталкиваю второго пилота на пол.
– При любом красном сигнале, просто дергай переключатель под ним, хорошо? – поучает пилот, глядя на меня, после чего отворачивается.
– Хорошо, – спокойно отвечаю я, смотрю на панель и отключаю все под красными огнями. Это не очень‑то сложно.
– Справа от тебя три красных рычага, – продолжает пилот, не глядя на меня. Вижу их, один за другим.
– Это управление двигателем. Слева направо от тебя, левый борт, главный и правый. Понял?
– Левый, главный, правый, – повторяю я, прикасаясь к каждому по очереди, – уловил.
– Изменяй подачу топлива, когда скажу… – остальное теряется во взрыве прямо перед нами, шрапнель ливнем усыпает шаттл. На смотровом иллюминаторе появляются трещины, от этого в моей груди сжимается комок страха. Мне не хочется, чтобы меня вытянуло в космос. Это действительно мрачный способ умереть. Впрочем, любой другой способ погибнуть тоже не веселее.
– Поставь все три на семьдесят пять процентов мощности, одновременно, – инструктирует меня пилот. Наклоняюсь вперед, хватаю все три рукой и тяну их медленно к себе. Они замирают напротив отметки «75%» и я оставляю их в покое.
– А теперь давай главный на полную, – медленно говорит пилот, чтобы исключить возможность непонимания с мой стороны. Я делаю все по его инструкции и вытягиваю рычаг на себя.
– Вот и все, мы теперь на крейсерской скорости, вскоре выйдем из радиуса обстрела, – выдыхает пилот, откидываясь на спинку.
– В конце концов, неплохо вышло, – хихикаю я про себя, глядя на рычаги управления, – а я‑то думал управлять шаттлом сложно.
– Гораздо легче, когда к твоей голове не приставлен пистолет, – кисло отвечает пилот.
– А что с этим делать? – спрашиваю я, указываю на множество индикаторов над моей головой, чьи стрелки колеблются в красной зоне. Пилот бросает туда взгляд.
– Матерь Императора! – ругается он, наклоняясь вперед, чтобы взглянуть поближе. – У нас утечка плазмы из главного двигателя. Нужно его отключить и выкинуть ядро, пока весь шаттл не взорвался!
– Типа я знаю, что делать, – огрызаюсь я. Пилот расстегивает ремни безопасности и отталкивает меня с места, садясь в кресло второго пилота. Его руки порхают над кнопками управления, и заканчивает он тычком пальца в красную руну наверху панели. Корпус дрожит от четырех последовательных взрывов, затем следует пауза в несколько секунд, и раздается финальный бабах, от которого звенит в ушах. Пилот облегченно смотрит на меня и уходит на свое место. Я слышу стон второго пилота и смотрю на него. Он приходит в себя, так что я хватаю его за волосы и тараню его лбом палубу, снова лишая его сознания. С ним теперь можно особо не церемониться, он явно не так важен.