Ну да, не поспоришь. Сколько потом не ори, что не виноват, толпа уже сформирует свое мнение. И плевать на достоверность и доказательства.
Билецкий внимательно посмотрел на меня.
— Ты же понимаешь, что это значит? — спросил он.
Я угрюмо кивнул.
— Из тебя делают дичь. Кто-то желает знатно поохотиться.
И непременно заполучить по финалу трофей, — закончил про себя я. Загонщики на низком старте, собаки рвутся с поводков, чуя добычу, все готово к облаве.
Мой рот сложился в жесткой усмешке. Пусть попытаются, еще посмотрим чья голова будет висеть в качестве трофея над камином в гостиной…
— Здесь все? Тогда я поехал.
На выходе нас уже ждали. В воздухе висели вертолеты телекомпаний, умудряясь лавировать в свободном кармане между тройкой ближайших небоскребов. Виднелись фургоны с развернутыми спутниковыми тарелками, репортеры, глядя в объективы многочисленных камер что-то отчаянно тараторили.
Кучка зевак превратилась в организованную толпу возмущенных сограждан. Что-то лихо скандировали, лица большинства пылали огнем справедливого возмущения, в воздухе носились призывы непременно покарать преступника и убийцу.
То есть меня.
Вот гадство. Стопроцентная провокация. Ловко меня подставили. Оценил по достоинству.
Полицейское оцепление тонкой лентой сдерживало протестующих. Гвардейцы дома Мамонтовых куда-то исчезли.
Наше с Карой появление из стеклянных дверей бизнес-центра спровоцировало всплеск нового возмущения. В какой-то момент жидкая цепочка Хранителей поддалась под напором.
Эмоциональный фон не просто просел, он рухнул вниз на дно преисподней. Никогда не ощущал столь плотного потока концентрированной ненависти, направленной исключительно на меня.
— Вот это номер, — я покачал головой то ли в удивлении, то ли в восхищении от действий незнакомого соперника, сумевшего так ловко все устроить.
Люди кричали. Кто-то бросил бутылку, стекло с гулким хлопком разбилось, врезавшись в гранитные плиты площади перед зданием. Следом еще что-то полетело из задних рядов.
Наметанным глазом замечаю, что среди толпы мелькают крепкие молодые люди. В капюшонах, с рюкзаками за спиной, в удобной спортивной обуви. У некоторых закрыты нижние части лица. То, что надо для уличных беспорядком.
Впрочем, обычных протестующих тоже хватало. Какие-то тетки в неряшливых шмотках, а-ля «хиппи-стайл», стареющие мужички, кому время девать некуда, фанатичные девки с сальными волосами и грязных джинсах, и бесформенных свитерах.
И у всех во взгляде твердое убеждение — непременно наказать негодяя, что с такой жестокостью убил милую девушку.
Что-то патрульные Мамонтовых совсем мышей не ловят. Почему не разгоняют всю эту шваль?
Мысль мелькнула и тут же исчезла. После нашего появления прошло секунды две-полторы. Еще рано говорить о какой-то реакции. По идее должны разогнать. Как минимум обработать дубинками на будущее, чтобы не смели буянить в центре плотно населенного города.
— Нам лучше зайти обратно, — посоветовала Кара.
Я покосился на нее и с холодным прищуром посмотрел на толпу.
Классический цугцванг. Когда любые последующие ходы ведут к ухудшению положения.
Какой оставался выбор? Развернуться и уйти? Перед десятками телекамер? Показав себя слабым и тем самым давая повод к дальнейшему давлению.
Не вариант.
Пойти вперед как ни в чем не бывало, рискуя получить брошенной бутылкой по голове? Тоже не ахти. Выставить себя на посмешище не лучше, чем играть труса.
К счастью (или к несчастью) за меня решили сами протестующие. В какой-то момент градус подскочил настолько, что толпа не выдержала и рванула вперед.
Отдельные выкрики перешли в рев. Люди ломанулись разъяренным стадом сметая перед собой хлипкий заслон из офицеров-хранителей.
В ту же секунду вперед вышла Кара, закрывая меня.
Воздух вокруг моей помощницы сгустился. От ладной брюнетки в темном брючном костюме рванули извивающиеся щупальцам, сотканные из серого пепла.
Те кто вырвался впереди всех, самые активные замерли, почувствовав на себе их касание.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— ААААА!!! — разнеслось над небольшой площадью.
Люди падали на каменные плиты. Их тела на глазах иссушались, превращаясь в мумифицированные останки.
В мгновения ока магия выпила из людей жизнь.
Два удара сердца — и семь трупов на холодной земле.
Кара ударила магией. Демонстративно, напоказ. Ударила так, что толпа остановилась и резко подалась назад, в беспорядке отступая за ограждения прилегающих к Жемчужине территорий.
Страх, ужас и паника охватила человеческие умы. Они бежали, падая, толкаясь, не смея оглядываться.
Боевые чары из арсенала Стихии Смерти. Мощные, ужасающие и безотказные.
— Недурно, — я оценил качество и скорость создания пущенного в ход заклинания.
Чего эти идиоты ожидали? Что мы позволим себя бить? Дегенераты тупоголовые…
— Могут инкриминировать массовое убийство, — задумчиво заметил Билецкий, выглядывая из-за двери.
О, явление народу.
— Спасибо, что нашел время присоединиться, — язвительно откликнулся я.
Дмитрий полностью вышел на улицу.
— Я разговаривал с судмедэкспертами и отвлекся, только когда эти, — небрежный жест в сторону окончательно разбежавшихся митингующих, — взревели, как бараны на бойне.
Я чертыхнулся.
— Дурдом, — прокомментировал случившееся я. — А насчет обвинений в убийстве: умоются. Они мне угрожали, любой подтвердит. Да и доказательства есть.
На этот раз взмах рукой последовал от меня в направлении кучковавшихся представителей прессы. В отличие от других, репортеры никуда не побежали, наоборот, поспешили приблизиться, чтобы заснять все самые сладкие кадры.
Например, тела попавших под магический удар мертвецов.
Если подумать: а за что собственно наказывать? Никакого превышения средств самообороны в кодексе колдовских кланов в принципе не существовало. Для защиты собственной жизни позволялось использовать все что угодно, вплоть до применения массовых заклятий.
Эти положения проистекали из традиций клановых войн, когда не слишком смотрели на побочные жертвы.
Надо снести целый город для уменьшения промышленного потенциала врага? Да пожалуйста, никаких проблем.
— Этот финт ушами создаст тебе репутацию полного отморозка, — заметил Дмитрий, неспешно подходя к нам.
Я раздраженно дернул плечом. Как будто до этого меня считали агнцем божьим.
— Пошли они, — огрызнулся я. Настроение окончательно испортилось.
Полицейские наконец-то начали реагировать. Но только не так, как мы рассчитывали. Хранители из числа патрульных стали стягиваться к нам. Откуда-то опять вынырнули гвардейцы Мамонтовых.
И вся эта братия постепенно окружала нас.
— Вот тебе еще один финт ушами, — хмыкнул я, кивая на силы правопорядка, наконец-то приступивших к своим непосредственным обязанностям по поддержанию закона на улицах города.
Проблема в том, где эти ублюдки были до этого? Почему не рассеяли толпу до того, как она стала агрессивной?
Вопрос из разряда риторических. Ждали, сволочи. И похоже специально.
Я с прищуром оценил количество нового противника. Фамильяр потек по руке, превращаясь в белый клинок.
Пьющий Души.
Многие хранители и гвардейцы машинально притормозили. Слышали о легендарном мече, как и о его хозяине. Кажется, до них только сейчас дошло против кого они собрались выступать.
Заминка не продлилась долго. Спустя несколько мгновений кольцо вновь начало стягиваться.
Знали против кого вышли и все равно шли? Я мысленно пожал плечами. Идиоты. Сами виноваты. Лягут все. И плевать на отношения с Мамонтовыми. Позволять арестовывать себя не собираюсь ни при каких обстоятельствах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Сильно подозреваю, что неведомый супостат именно на это и рассчитывает. Оправдано с точки зрения логики. Здесь активы, компании, банковские счета. Глупо все это терять из-за дурацкой гордости.
Вот только один нюанс: дать себя захомутать сейчас, значит поставить гигантский крест на своей репутации. Потом ноги начнут вытирать кто ни попадья. И доказать что-либо станет намного сложнее, хоть всех подряд убивай.