Читать интересную книгу Падение Римской империи - Питер Хизер

То же можно сказать и о драгоценных металлах. До начала нашей эры в германских селениях идентифицировались лишь немногие объекты по обработке таких металлов, и в первые века нашей эры огромное большинство украшений производилось из бронзы. К IV в. замысловатые серебряные застежки (fibulae) разных типов стали обычным элементом одежды германцев. Сохранилось несколько предметов большего размера, особенно одно из серебряных блюд из знаменитого клада, найденного в Петроасе, в Румынии, в конце XIX в. Как именно изготавливались по меньшей мере некоторые из этих изделий, можно судить по данным раскопок в деревне Бырлад-Валеа Сеака (в современной Румынии), которая, вероятно, находилась на территории, подвластной Атанариху, вождю тервингов. Для погребений в подконтрольном готам Северном Причерноморье характерны составные гребни, сделанные из оленьего рога. Гребни имеют немалое значение для представления о культуре. Прически, принятые у некоторых германских племен, символизировали принадлежность к ним (как знаменитый свебский узел) или определенный социальный статус (длинные волосы меровингских королей у франков). Раскопки в Бырлад-Валеа Сеака позволили выявить примерно двадцать жилищ, где оказались гребни и их детали на различных стадиях изготовления. Очевидно, вся деревня занималась их производством{84}.

Нам бы хотелось знать гораздо больше. Производились ли эти гребни для коммерческих целей и обмена, или это была деревня, находившаяся в определенной зависимости, и с нее ежегодно требовали дань таким большим числом гребешков? При любом ответе на этот вопрос не вызывают сомнений масштабы и важность экономической революции, которая изменила германскую часть Европы к IV в. Развивались новые ремесла, и товары распространялись на все более обширных пространствах. Некоторые из этих изделий могли быть не предназначены для продажи, а являлись, например, дарами одного правителя другому, но мы знаем, что тервинги вели активную торговлю с римским миром, как это делали народы на рейнской границе. И хотя в Германии не чеканили монет, римские деньги имели там широкое хождение и легко могли употребляться как средство обмена (как сообщает нам Тацит, уже в I в. германцы, жившие на Рейне, использовали для своих целей высококачественные римские серебряные монеты).

* * *

Экономический рост сопровождался социальной революцией. В германской части Европы не всегда существовала господствующая общественная элита, или по крайней мере ее присутствие не прослеживается по захоронениям, которые являются лучшим источником наших знаний. В Северной и Центральной Европе значительную часть I тысячелетия почти повсеместно практиковалась кремация как основная форма погребального обряда, и содержимое могильников в целом одно и то же: несколько предметов грубой керамики, изготовленной вручную, и своеобразно украшенные застежки. Только в III в. погребения стали богаче (наиболее значительные из них часто атрибутируются по их германским признакам, Fürstengraber, «княжеские погребения»), они немногочисленны и встречаются редко. Также в римский период впервые в могилы людей из одних и тех же общин начинают класть совершенно различное количество предметов. На западе богатые погребения хронологически концентрируются, одна группа относится к концу I в. н. э., другая — к концу II в. Однако весьма маловероятно, что «князья» существовали только в эти изолированные отрезки времени, так что нелегко выявить соотношение между богатыми погребениями и социальным статусом. На востоке погребения образуют нечто подобное для римского периода, хотя и по-иному, например, огромные каменные холмы, чтобы обозначить особый статус, впервые использованы германцами во II в. Необычно богатые или большие погребения скорее всего говорят о притязаниях и. намерениях похороненных в них людей; предполагают, что они маркируют скорее момент острого соперничества, нежели какого-то особого богатства{85}.

К счастью, в нашем распоряжении есть менее расплывчатые сведения, в том числе и письменные, которые помогают нам понять их значение в долгосрочной перспективе. Хотя мало признаков того, что в I в. политическое первенство передавалось по наследству, и лидерство даже в рамках небольшой группировки носило скорее коллективный, чем индивидуальный характер, в IV в. главенство у тервингов передавалось в течение трех поколений одной и той же семьи (в обратном порядке): Атанарих, его отец-заложник и вождь тервингов, который вел переговоры с Константином. Наиболее осведомленные из наших греческих и латинских авторов единогласно называют этих предводителей «судьями», но мы не знаем, какой титул переводился таким образом. Есть все основания предполагать, что власть второстепенных царьков и князей, стоявших ниже верховных вождей, была также наследственной. Подобный порядок господствовал у алеманнов. Положение верховного вождя, как мы отметили выше, не было наследственным — не в последнюю очередь потому, что римляне стремились устранять тех, кто добивался этого статуса; однако статус младших вождей у алеманнов именно наследственным и был. Медерих, высокопоставленный алеманнский заложник, который сменил имя своего сына на имя Серапион в честь египетского бога, был братом Хнодомара, приведшего алеманнов к поражению под Страсбургом в 357 г. Серапион также правил в качестве царя и в сражении командовал правым крылом армии — вероятно, признак того, что к нему не испытывали особых симпатий за его экзотическое средиземноморское имя. Преемственность могла не носить характера прямой передачи от отца к сыну, но Хнодомар, Медерих и Серапион являлись представителями царского клана и имели право передавать свою власть из поколения в поколение. То же самое, по-видимому, действительно в отношении других алеманнских царей. Когда римляне устранили верховного царя Вадомара, сочтя, что он представляет слишком большую угрозу, они также убрали со сцены его сына Витникабия — они полагали, что власть отца может быть унаследована по меньшей мере потенциально{86}.

Археологические свидетельства дают много важных сведений о германской элите IV в. Археологи сумели идентифицировать рассеянные по всей Германии некоторые центры и места проживания, из которых осуществлялось господство. На окраинах долины Рейна, там, где начиналась страна алеманнов, раскопки холма, известного как Рундерберг в городе Урахе, выявили мощные бревенчатые укрепления, окружавшие территорию в форме яйца 70 на 50 м. Внутри ее находилось несколько зданий, в том числе большая бревенчатая усадьба и несколько домов поменьше, разбросанных по склонам холма. Эта усадьба являлась одним из мест, где предводители алеманнов оказывали гостеприимство один другому и, несомненно, пировали со своими слугами. Занимали ли более скромные жилища их слуги, ремесленники или простые алеманны, неясно (данные раскопок опубликованы не полностью). Далее, к востоку, на контролировавшихся готами территориях несколько укрепленных центров идентифицированы и частично исследованы. В большинстве пунктов в Северном Причерноморье обломки римской керамики составляют от 15 до 40 процентов всех находок. В Александровке остатки римских амфор (по большей части из-под вина) насчитывают до 72 процентов; очевидно, здесь происходило немало мероприятий, где их использовали. Что должна была представлять собой вилла другого готского вождя, показывает находка в Каменке-Анчекрак. Она состояла из четырех каменных домов с пристройками и внутренним двором, занимая территорию в 3800 кв. м. Обширные хозяйственные помещения и большое количество римской керамики (более 50 процентов, на этот раз — обломки амфор из-под вина и великолепной столовой посуды) демонстрируют, что это был крупный центр потребления. В румынской Петроасе находки керамики и склада инструментов показывают, что вождь готов в IV в. использовал старое римское укрепление в тех же целях, что и римляне. Такой вид отдельного жилья для элиты был новым явлением{87}.

Ясно, однако, что добытое в результате экономической революции у германцев богатство не распределялось равномерно, а сосредоточивалось в руках отдельных групп. Всякий новый приток богатства, подобный тому, которое породили в более поздние времена индустриальная революция или глобализация, неизменно порождает активное соперничество в деле контроля над ним; и если масштабы нового богатства достаточно значительны, то его обладатели создают принципиально новые властные структуры. В Западной Европе, например, индустриальная революция в конце концов разрушила социальное и политическое господство землевладельческого класса, который правил со времен Средневековья, поскольку по сравнению с состояниями промышленников те деньги, которые можно было нажить на занятии сельским хозяйством, выглядели смешными. Поэтому едва ли неожиданным оказалось то, что экономический переворот в Германии породил также и социально-политический, и археологические находки проливают свет на некоторые из этих процессов.